Разведка далеких планет

Имена планет

Само слово «планета» греческого происхождения; так древние греки называли странников, бродяг, путешественников. Отсюда и «planetes aster» – блуждающая звезда. В старину на Руси этот термин давали в переводе; писали «переходная звезда», позже – «блуждающая», «блудячая», «бродячая» или «движимая» звезда. Но уже в XI–XIII вв. использовалось и греческое слово, произносившееся тогда по-русски как «планитис», мужского рода и с гласными и. Однако древние греки говорили «планэтэс»; в таком звучании это слово позаимствовал у них латинский язык. Так что современное слово «планета» пришло к нам из латыни через западноевропейские языки, и случилось это не позже XVI в.

Древние знали пять «блуждающих звезд» – Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер и Сатурн, легко заметных для невооруженного глаза (впрочем, в наших широтах заметить Меркурий не так уж легко). При точном целеуказании и хороших условиях наблюдения можно заметить и Уран, имеющий блеск 5,5

(хотя до изобретения телескопа и даже в течение двух веков после его изобретения распознать в Уране планету никто не смог). Однако с древности планет насчитывалось семь, поскольку астрономы в старину называли планетами также Луну и Солнце.

Слово «Луна» очень древнее; в латинском языке luna некогда имело форму luksna и было прямо связано с lux — свет, блеск. Его родственник – русское слово «луч». Луна в русском языке имеет и второе название – «месяц», как полагают, еще более древнее. Ученые прослеживают его связь с индоевропейским праязыком, в котором слово «Мес» служило названием Луны. Этот же корень встречается в словах «мера», «мерить». Возможно, это связано с циклическим изменением лунных фаз, позволяющим измерять время, вести календарь, недаром само слово «месяц» стало употребляться в значении «двенадцатая часть года». Обычно мы называем луной ночное светило в полной фазе, в виде светлого круга, а словом «месяц» обозначаем его, когда видим в виде тонкого серпа.

В отличие от Луны, Солнце имеет только одно имя. Славянское слово «Солнце» образовано от древнего индоевропейского корня sau – светить. По-латыни Солнце – sol. Славяне же ввели в название Солнца уменьшительные суффиксы – н– и – ц-, так что его эмоциональная окраска теперь соответствует слову «оконце». Мы этого не улавливаем, как в случае «окно – оконце», поскольку другой формы у слова «Солнце» нет, но, говорят, в древности она была. В современном языке существует еще более «ласкательная» форма – «солнышко». Историки считают появление этих форм небескорыстным: так наши предки задабривали могучее светило. Но мне кажется, что причина этого не столько в страхе перед Солнцем, сколько в радости от его появления.

Но вернемся к «настоящим» планетам. Привычные для нас имена пяти ярких планет имеют древнеримское происхождение. Меркурий – бог римского пантеона, соответствовал греческому Гермесу, но греки времен Пифагора (VI в. до н. э.) называли эту планету «Стилбон», т. е. «сверкающий», «искрящийся». Для Венеры, позже названной в честь римской богини красоты, аналога греческой Афродиты, у древних греков было два имени: Геспера (вечер) и Фосфора (несущая свет) или Эосфора (несущая утро). Вплоть до Пифагора греки считали, что это два разных светила: одно появляется после захода Солнца, а другое – перед его восходом. Гипотезу о том, что это одна планета, приписывают Пифагору.

Во всем мире люди, как правило, повторяли ошибку древних греков, считая Венеру двумя разными светилами. К примеру, как «утреннюю звезду» русский народ знает Венеру под названиями «Утренняя заря», «Утренняя звезда», «Утреница», «Утренняя зарница» или просто «Зарница», «Зарянка», «Зурница» и др. Как вечернюю звезду Венеру в России называли «Вечерняя заря», «Вечерняя звезда», «Вечерница», «Вечерняя зарница». Подобным образом Венеру называют многие народы, но есть и особенности. Например, многие тюркские народы называют утреннюю Венеру Пастушьей звездой: с ее появлением пастухи выводят скот на пастбище. Впрочем, у некоторых народов встречаются названия Венеры, объединяющие утреннюю и вечернюю звезды: по-арабски Венера – Зухра. Пройдя через несколько языков и изменив звучание, это слово на Руси превратилось в «Чигирь» или «Чигирь-звезду».

Ярчайшая из планет, Венера единственная из всех бывает видна на фоне беззвездного фиолетового неба сразу после заката или непосредственно перед восходом Солнца. В компании с ней в эти моменты может быть виден только месяц. Поэтому она получила немало соответствующих названий: «Слуга месяца», «Подруга месяца» (в Польше), «Жена месяца» (в Африке). В русской сказке мы встречаем прекрасную дочь Месяца и сестру Солнца, которую добывал хитроумный Иванушка из «Конька-Горбунка», – это планета Венера! Другой сюжет – красавица из пушкинской сказки, у которой «во лбу звезда горит». Вообще, существует целый пласт легенд, навеянных Венерой, причем он постоянно обновляется: многие легенды XX в. об НЛО также связаны с Венерой.

Марс – римский бог войны, аналог греческого Ареса. Древние греки называли эту планету «Пирой» (огненный, пламенный), вероятно, из-за ее красного цвета. Поскольку Венера видна лишь по утрам и вечерам, место ярчайшего светила среди ночи принадлежит Юпитеру Отсюда и его древнегреческое имя – «Фаэтонт» (блистающий, лучезарный). А именем Сатурна было «Фенонт» (сияющий). Так что самый древний ряд планет у греков выглядел так: Стилбон, Геспер, Пирой, Фаэтонт, Фенонт. Позже, познакомившись с культурой Двуречья, греки узнали, что вавилонские астрономы, существенно опередившие их в науке, называют планеты именами своих богов. Тогда греки стали называть планеты именами богов, – разумеется, уже своих, а не вавилонских. Так возник ряд: Гермес, Афродита, Арес, Зевс (аналог Юпитера) и Кронос (отец Зевса, в римской мифологии – Сатурн).

Позаимствовав науку у греков, римляне выстроили свой ряд планет, ставший теперь общепризнанным: Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн. Даже старое «раздвоенное» представление о Венере как вечерней и утренней звезде было выражено на латинском по греческому образцу: Веспер («вечер» и «вечерняя звезда») и Люцифер («несущий свет» и «утренняя звезда»; сатаной Люцифер стал значительно позже, уже в мифах христианской религии). Что касается Гермеса, то он был заимствован как покровитель торговли у греков, но вошел в римский ряд планет под именем Меркурий, образованным от латинского слова тегх – «товар».

Таково происхождение названий пяти ярких планет. Шестую планету открыл в XVI в. Николай Коперник – это Земля! Древнейшее славянское слово «земля» восходит к понятиям «низ, поверхность». Сначала этим словом обозначали небольшие участки, а затем и большие территории (Новгородская земля), вообще сушу и даже весь мир. Но смысл «планета» появился у него лишь после выхода работы Коперника «Об обращениях небесных сфер» (1543 г.).

Две самые дальние планеты – Уран и Нептун – были открыты уже в новое время, около 200 лет назад, и ученым пришлось специально изобретать для них названия. По поводу Урана Ю. А. Карпенко пишет: «Выдающийся английский астроном Вильям Гершель (1738–1822), открывший в 1781 г. седьмую планету Солнечной системы, оказался плохим имятворцем. Он решил подарить эту планету своему королю и назвал ее Георгиевой звездой, по-латыни Georgium sidus. И термин sidus, преимущественно означающий „звезда“, и король в названии планеты были абсолютно неуместны, поэтому название не получило в астрономии прав гражданства».

Зная непростую судьбу Гершеля, можно было бы более снисходительно отнестись к его неудачной попытке придумать название для новой планеты. Ганноверский немец по рождению, Вильям (Фридрих Вильгельм) Гершель в 19 лет эмигрировал в Англию и долгие годы был вынужден заниматься наукой как любитель, зарабатывая на жизнь как музыкант. Именно открытие Урана позволило ему полностью отдаться астрономии, поскольку за эту находку английский король Георг III сделал его своим личным астрономом и назначил ему пожизненную пенсию. Ну чем еще мог отблагодарить астроном своего покровителя? Не исключено, что Гершель понимал недолговечность такого названия, припоминая историю галилеевых спутников Юпитера, которые сам Галилей предлагал называть «Звездами Медичи». Так оно и вышло. Вскоре после открытия Гершелем новой планеты российский астроном А. И. Лексель предложил называть ее Нептуном Георгия III или Нептуном Великобритании, но это предложение не было поддержано: названия показались слишком длинными и неудачными по смыслу. Тогда французский астроном Ж. Лаланд предложил дать планете имя «Гершель», но и эту идею не поддержали, поскольку она нарушала традицию. И вот немецкий астроном Иоганн Боде придумал для новой планеты, движущейся за Сатурном, имя – Уран. Хотя этот бог не из римского пантеона, а из греческого, по смыслу название очень подходило: согласно мифу, отцом Зевса-Юпитера был Крон-Сатурн, а его отцом – Уран. Вот так и стала седьмая планета Ураном.

Рис. 1.14. Вильям Гершель.

Восьмую планету, как известно, открыли «на кончике пера» в 1846 г. Французский астроном Урбен Леверье, теоретически определивший ее положение на основе наблюдений за движением Урана, сообщил свой прогноз немецкому астроному Иоганну Галле, и тот обнаружил новую планету на указанном месте. Робкая попытка назвать ее Планетой Леверье тотчас была отвергнута: сам Леверье предложил дать ей имя Нептун. Идея понравилась всем: поскольку генеалогическую линию Юпитер – Сатурн – Уран продолжать было невозможно (Уран не имел отца), то вернулись к братьям Зевса-Юпитера, одним из которых и был бог морей Нептун (у греков – Посейдон).

Кроме восьми больших, классических планет в Солнечной системе есть популяция планет-карликов (dwarf planets), получившая права гражданства в 2006 г. Прототипом этой новой группы тел стал Плутон, открытый в 1930 г. и в течение 76 лет считавшийся девятой планетой Солнечной системы.

Рис. 1.15. Персиваль Ловелл.

Что касается имени новой планеты, то, придумывая его, астрономы прошли уже ставший типичным путь – от имени автора открытия к имени персонажа мифов, но при этом впервые смогли найти компромиссное решение. Вообще-то открыл Плутон молодой американский астроном Клайд Томбо (1906–1997), работавший на Ловелловской обсерватории близ Флагстаффа (штат Аризона, США). Но это открытие стало итогом многолетней программы поиска «Планеты Икс» за Нептуном, начатой еще в 1905 г. основателем и владельцем этой обсерватории Персивалем Ловеллом (1855–1916). Дело в том, что, вдохновленные теоретическим открытием Нептуна, астрономы во второй половине XIX в. внимательно наблюдали за движением Урана и Нептуна, пытаясь обнаружить признаки возмущений со стороны еще более далекой планеты. Одно время казалось, что эти признаки найдены и что массивная транснептуновая планета действительно существует. Страстным энтузиастом ее поисков стал Ловелл, человек яркой и удивительной судьбы, талантливый предприниматель, дипломат, писатель и астроном. На собственной первоклассно оснащенной обсерватории он организовал поиски этой Planet X – так он сам ее называл.

После смерти Ловелла программа поиска Планеты Икс прекращалась и возобновлялась вновь, пока не завершилась 18 февраля 1930 г. открытием новой планеты за орбитой Нептуна. Правда, она оказалась совсем не такой крупной, как ожидалось, но это не разочаровало ни ее первооткрывателя Клайда Томбо, ни его коллег. Напротив, обнаружение новой планеты на Ловелловской обсерватории в канун 75-летия Персиваля Ловелла вызвало всплеск энтузиазма. Большая личная роль Ловелла в организации поиска новой планеты требовала каким-то образом увековечить его имя, и даже предлагалось назвать эту планету «Ловелл». Но астрономы и в этом случае проявили твердость и не отошли от традиции: новую планету, живущую на темной окраине Солнечной системы, назвали Плутоном. С точки зрения мифологии тут все идеально: Плутон – греческий бог подземного царства, брат Посейдона (Нептуна) и Зевса (Юпитера). Но при этом и Ловелл оказался увековечен: две первые буквы в имени планеты (Pluto) совпали с его инициалами – Percival Lowell, а графический знак планеты – Е или Е – не оставляет никаких сомнений в двойственном смысле названия девятой планеты. Разумеется, не был забыт и Клайд Томбо: в 1931 г. английское Королевское астрономическое общество наградило его золотой медалью.

После открытия Плутона Томбо с помощниками еще 14 лет продолжал поиск очередной, десятой планеты, но обнаружить ее не смог. Нельзя сказать, что работа была проделана зря: в ходе поисков было открыто 775 новых астероидов Главного пояса (в основном между орбитами Марса и Юпитера), но десятая планета не нашлась. Со временем и Плутон был лишен статуса нормальной планеты. Многие астрономы и любители науки были этим разочарованы и до сих пор возражают против «разжалования» Плутона. Мы еще вернемся к этой проблеме, а пока познакомимся с новым типом объектов – карликовыми планетами.

Рис. 1.16. Клайд Томбо у входа в башню 13-дюймового астрографа, с помощью которого был открыт Плутон. В руке у него деревянная кассета с фотопластинкой для этого телескопа.

Поначалу в эту группу вошли только три объекта: бывшая «нормальная» планета Плутон, бывший крупнейший астероид Церера и новооткрытая планета Эрида, обитающая на периферии Солнечной системы, за поясом Койпера. Некоторая система в их названиях в тот момент просматривалась: Плутон – греческий бог подземного царства, Церера – римская богиня урожая и производительных сил земли, а Эрида – греческая богиня раздора, дочка Ночи и внучка Хаоса. К лету 2009 г. к ним добавились еще две карликовые планеты: Хаумея – персонаж из гавайской мифологии, и Макемаке – божество из мифов острова Пасхи. География персонажей расширилась, но пока система их названий в общих чертах не нарушена: это по-прежнему герои мифов, но теперь уже разных народов мира. Однако в дальних уголках Солнечной системы может обнаружиться еще много карликовых планет. Хватит ли для их наименования имен мифологических персонажей? Вероятно, когда-нибудь эту традицию придется изменить подобно тому, как постепенно менялась традиция наименования астероидов.

Имена астероидов

Астероиды – малые тела Солнечной системы размером от нескольких сотен километров до совсем крошечных, вплоть до нескольких десятков метров. Новые астероиды открывают в основном астрономы-профессионалы, поскольку для этого необходимы солидные телескопы. Астероиду присваивается порядковый номер и по желанию первооткрывателя – имя. При этом имена малым планетам обычно предлагают сами первооткрыватели, но утверждает их профессиональный орган – уже знакомый нам MAC. Поэтому в каталогах астероидов можно найти имена великих ученых и инженеров, писателей и композиторов, артистов и врачей, мифических и литературных персонажей. При этом мне неизвестны случаи покупки имени для астероида.

Первые астероиды были открыты в начале XIX в.; продолжая планетную традицию, им тоже стали давать мифологические имена – Церера, Паллада, Юнона, Веста… Но астероидов обнаруживали все больше, мифологических имен уже не хватало, поэтому астероидам стали присваивать имена людей, в первую очередь ушедших из жизни и оставивших добрый след в истории человечества, а также и ныне здравствующих, но, разумеется, достойных: Евклид, ван Гог, Клэптон (который Эрик).

Любопытно, что, назвав первые астероиды именами мифических женщин, астрономы уже не могли остановиться и долго еще продолжали искать для астероидов только женские имена. В крайнем случае переделывали мужское имя на женский лад: так появились, например, Эдисона, Владилена (в честь В. И. Ленина), Симеиза (в крымском Симеизе находится известная обсерватория, в которой были открыты многие астероиды), Ефремиана (в честь ученого и писателя-фантаста Ивана Антоновича Ефремова) и т. п. Однако в последнее время от этой традиции отошли, и названия астероидов стали более благозвучными: Пикассо, Киселев, Перун, Грехемсмит, Ростовдон, Юрка (в честь астронома Юрия Сергеевича Ефимова)… Любопытно, как эти имена будут восприняты нашими потомками?

Не желая никого обижать, замечу, что имя астероида – это необязательный его атрибут, придуманный в угоду публике. В научных публикациях астрономы крайне редко используют эти имена, разве что самые популярные – Церера, Паллада, Веста, Эрос, Икар. Обычно же обходятся предварительными обозначениями или порядковыми номерами, которые астероиды получают по мере их открытия. Только в специальных каталогах можно найти соответствие номеров именам и узнать, например, что астероид 4147 носит имя Lennon, 4148 – McCartney, 4149 – Harrison, 4150 – Starr. Это постарались американские астрономы, поклонники «Битлз»: открыв в 1982 и 1983 гг. четыре астероида, они «вознесли на небо» Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харрисона и Ринго Старра.

В последние годы для поиска астероидов используют автоматические телескопы; количество новооткрытых астероидов резко возросло, и многие их них пока не получили имен. Поэтому – внимание! – торопитесь сделать доброе дело для человечества, и тогда, возможно, ваше имя дадут маленькой планетке.

Имена комет

Наименование комет подчиняется иным правилам. Кометы – это огромные глыбы замороженных газов. Они прилетают к Солнцу издалека, на короткое время разогреваются его лучами и начинают интенсивно испаряться, демонстрируя нам свои газово-пылевые хвосты и давая астрономам редкую возможность изучать древнейшее вещество Вселенной, застывшее в ядре кометы миллиарды лет назад. Важно открыть комету вовремя. Упустишь эту возможность – комета промчится мимо Солнца и навсегда уйдет вдаль, в холодную бездну, унося с собой загадку своего рождения. Чтобы стимулировать поиск комет и не пропустить ни одной, им, наряду со специальным обозначением, присваивают имя первооткрывателя. Часто этой чести удостаиваются любители астрономии, готовые провести тысячи ночей у телескопа, чтобы принести пользу науке и, разумеется, оставить в истории свое имя. Честь и хвала им за это!

Первая из получивших имя комет названа в честь Эдмунда Галлея (1656–1742), знаменитого тем, что он первым догадался о ее периодическом возвращении к Солнцу через каждые 76 лет и верно предсказал ее очередной визит, чем сильно укрепил авторитет ньютоновой механики. Затем идут кометы известного «ловца хвостатых светил» Шарля Мессье (1730–1817). Иной раз комета носит два или даже три имени; это означает, что она была независимо и почти одновременно открыта несколькими астрономами. Правда, недавно решено было ограничиваться в названиях комет двумя именами ее первооткрывателей. Например, комета Веста – Когоутека 1993 г. была открыта европейскими профессиональными астрономами Рихардом Вестом и Любошем Когоутеком. Многие из нас своими глазами видели изумительно яркую и неторопливую комету, украшавшую небосвод зимой 1996–1997 гг. Ее открыли американские любители астрономии Алан Хейл (Клаудкрофт, штат Нью-Мексико) и Томас Бопп (Глендэйл, штат Аризона), поэтому ее назвали кометой Хейла – Боппа.

Кстати, в последние годы возможности для поиска комет расширились. Если раньше для этого увлечения требовался мощный бинокль или телескоп, а также место с хорошими условиями для наблюдения, то теперь можно бесплатно получать через Интернет свежие фотографии неба и исследовать их при помощи компьютера. Особенно продуктивным оказалось изучение фотографий окрестностей Солнца, передаваемых с борта космической обсерватории SOHO. Уже немало любителей астрономии, в том числе и российских, открыли «свои» кометы именно так, не выходя из дома. Оказалось, что «достать звезду с неба» не очень сложно, было бы желание!

Имена звезд

Как мы уже убедились, у астрономов нет традиции давать звездам имена; выше говорилось об исторических именах ярких звезд и об их обозначениях на картах и в каталогах. Имя первооткрывателя или «достойного человека», как в случаях с кометами и астероидами, звездам не присваивают. Даже те несколько звезд, которые сегодня неофициально носят имена астрономов, большей частью были ими не открыты, а лишь детально исследованы.

Сказанное явно противоречит обычному представлению об астрономах как о «ловцах звезд». Обычно люди представляют себе работу астронома так: бородатый и укутанный в тулуп, сидит он одиноко ночи напролет у телескопа ради того, чтобы открыть новую звезду. В этой картине наиболее верная деталь – тулуп. Действительно, к каждому профессиональному телескопу обязательно приписан тулуп, а иногда и валенки, ибо главное в работе астронома – не замерзнуть. Что поделаешь, в разгар лета у нас почти нет наблюдений: ночи уж больно коротки. А весной и осенью, даже в сравнительно теплые ночи, за несколько часов неподвижного и напряженного бдения у окуляра телескопа легко одетые астрономы сильно замерзают. Что уж тут говорить о долгих зимних ночах…

Но если забыть о тулупе, то представление об астрономе как о наседке, «высиживающей» долгожданную звезду, не совсем соответствует действительности. И все же любопытные граждане нередко озадачивают своих знакомых астрономов вопросом: «А вы уже открыли свою звезду?», чем обычно ставят их в тупик. Впрочем, если астроном желает вызвать восхищение своей небесной профессией, он важно отвечает: «Да, открыл!» Но если ученый желает быть честным, ему придется объяснить, как обстоит дело в реальности. Открыть звезду довольно просто. В сущности, каждый день новые безымянные звезды открывают сотнями, в астрономических каталогах их уже более миллиарда. По правде говоря, новые звезды сейчас вообще ни к чему: изучить бы те, что уже открыты. Ведь, скажем, биологи не пытаются переписать всех живущих в тайге комаров, им гораздо интереснее найти новый вид комара. Так же и астрономы. Пересчитывать все звезды не нужно, да и невозможно, гораздо интереснее обнаруживать и изучать их редкие типы. Поэтому просто открыть звезду астроном вовсе не стремится.

Если такое объяснение и сможет кого-то убедить, то далеко не всех. Ведь зачем-то же астрономы проводят ночи у телескопа? Ведь надеются они что-то открыть? Чтобы не разочаровывать скептиков, признаюсь: люди у телескопа действительно любят открывать новые небесные объекты. Это большое счастье – увидеть то, чего никто до тебя еще не видел. Вообще-то найти новую звезду довольно легко: достаточно с помощью приличного телескопа сделать глубокий снимок любой области неба – и пожалуйста: сотни слабых безымянных звезд. Но звезды изучают и заносят в каталоги вовсе не для того, чтобы давать им имена; нет у астрономов такой традиции.

Да, конечно, достаточно полистать «Справочник любителя астрономии», чтобы встретить дюжину звезд с именами астрономов, но ни в одном официальном документе вы не найдете решения о присвоении звездам этих имен, и никаких дипломов «на право владения» именами звезд их исследователям никто не дает. Мы уже говорили, как «прилипли» к некоторым звездам имена астрономов, открывших уникальные свойства этих светил. По сути, этими именами звезды наградила народная молва. Таких звезд всего около дюжины, и о каждой из них можно было бы рассказать интересную историю. Но я расскажу лишь об одной, быть может, наименее известной.

Звезда Пшибыльского

Возможно, вы до сих пор не встречали это имя. Антонин Пшибыльский (A. Przybylski, 1913–1986) был очень скромным человеком, с детства влюбленным в астрономию. Родился и вырос он в польском городе Рогозьно. Затем учился в Познаньском университете и, окончив его, остался работать в скромной университетской обсерватории. Казалось, что мечта о небе сбывается. Но началась Вторая мировая война. Антонин стал офицером артиллерии и участвовал в обороне Варшавы. Там он попал в плен к немцам и оказался в лагере для военнопленных «Мекленберг» на севере Германии. В 1941 г. с помощью друга, отбывавшего принудительные работы на соседнем заводе, ему удалось бежать, и он решил добраться до нейтральной Швейцарии. Но для этого требовалось совершить опасное путешествие – пересечь всю Германию с севера на юг. Большую часть пути Антонину удалось проехать на поезде, сделав пересадку в Берлине, но последнюю сотню километров он преодолел пешком, передвигаясь только ночью.

В Швейцарии Антонин попал в лагерь для интернированных польских военнослужащих. Там он не терял времени: читал курсы лекций своим товарищам, а сам учился в Цюрихском политехникуме, в том самом, который до него окончил Альберт Эйнштейн. Окончив Политехникум, Энтони Пшибыльский защитил в 1949 г. докторскую диссертацию по химии меди.

Не имея возможности остаться в Швейцарии и не желая возвращаться в коммунистическую Польшу, Пшибыльский решил эмигрировать в Австралию, куда он и прибыл в 1950 г. В соответствии с законами того времени первые два года ему полагалось быть под надзором. Он зарабатывал на жизнь, копая канавы для телефонных кабелей. Однажды подружившийся с ним управляющий рассказал про мечтающего об астрономии поляка своему знакомому, профессору Ричарду Вулли, директору обсерватории Маунт-Стромло, крупнейшей астрономической обсерватории в Австралии. Вулли нашел для польского эмигранта рабочее место в обсерватории, добился для него стипендии и стал руководителем его первой научной работы, посвященной изучению атмосфер звезд. Эта работа завершилась в 1954 г. защитой еще одной докторской диссертации.

По воле случая Антонин Пшибыльский оказался первым, кому Австралийский национальный университет присвоил степень доктора наук. Напомню, что докторская степень (Doctor of Philosophy, Ph. D.) является единственной ученой степенью в западной науке; она близка к нашему званию кандидата наук, но, пожалуй, чуть выше. Нормально работающий ученый защищает такую диссертацию в возрасте 25–27 лет, и с этого момента его считают «полноценным» ученым. Когда Пшибыльский защитил диссертацию по астрономии, ему было 40. Почти на 15 лет война отодвинула исполнение его мечты, но все же он стал астрономом! Можно представить, как это было нелегко: немолодой эмигрант из далекой страны, с экзотической специальностью. В те годы в Южном полушарии почти не было обсерваторий и астрономов: большинство их располагалось в университетских центрах Старого и Нового Света. Найти работу астронома в Австралии польскому эмигранту казалось почти чудом. Но в жизни Пшибыльского это было не последнее чудо.

Рис. 1.17. Антонин Пшибыльский.

Поскольку Антонин с детства увлекался астрономией, он быстро стал хорошим наблюдателем – исследовал переменные звезды, следил за кометами. Астрономическая обсерватория – это маленький коллектив, работающий вдали от цивилизации. В сущности, это почти одна семья, со своими радостями и проблемами. Пожилые сотрудники обсерватории хорошо помнят, как в первый день появления на Маунт-Стромло Пшибыльский был представлен коллективу Его коллеги не смогли научиться произносить сложные польские согласные в имени нового сотрудника и поэтому быстро перекрестили его в «Билла Смита»; так он и оставался Биллом до конца своих дней и своей работы на Маунт-Стромло. Однако астрономам всего мира вскоре пришлось научиться произносить сложную польскую фамилию.

В 1957 г. добрый гений нашего героя, профессор Вулли, уступил свой пост директора обсерватории американскому астроному Барту Боку, автору замечательной книги «Млечный Путь», не раз издававшейся, в том числе и на русском языке. Бок убедил Пшибыльского вплотную заняться наблюдениями звезд, завершающих основной этап своей жизни – термоядерное сжигание водорода в ядре. Ожидалось, что именно среди этих звезд обнаружится много необычных объектов; так оно и оказалось.

Рис. 1.18. Фото звезды Пшибыльского.

В 1960 г. Антонин открыл самую необычную звезду, позже названную астрономами «звездой Пшибыльского». Разумеется, у нее и до этого было «имя», и даже не одно: по классическому каталогу Генри Дрэпера ее номер HD 101065, по каталогу Смитсонианской астрофизической обсерватории – SAO 222918, по самому современному каталогу, составленному с помощью астрометрического спутника ГИППАРКОС, – Hip 56709. Имея экваториальные координаты ? = 11

37