Осознанная саморегуляция в управлении агрессией

– исследования структуры, общих и возрастных закономерностей процесса психической саморегуляции, переход к исследованию индивидуальной саморегуляции и ее личностных аспектов;

– исследования саморегуляции субъекта в отдельных видах деятельности, переход к исследованию инвариативной модели саморегуляции;

– исследования саморегуляции функциональных состояний в контексте общей психологии и психологии труда, исследования личностных аспектов саморегуляции в контексте дифференциальной и кросс-культурной психологии;

– развитие представлений о функциональных механизмах осознанной саморегуляции деятельности, о целостной системе саморегуляции произвольной активности человека.

В западной психологии появление исследований проблемы саморегуляции было тесно связано с развитием социально-когнитивной теории поведения (А. Bandura, 1986; B.J. Zimmerman, J. Ringle, 1981). Согласно социально-когнитивной парадигме саморегуляция рассматривается как циклическая модель взаимосвязанных аффективных, поведенческих и метакогнитивных процессов, которые реализовываются через последовательность трех фаз: forethought (планирование), performance (исполнение), control (контроль), self-reflection (саморефлексия).

Развитие представлений о принципах обратной связи инициировало интенсивное исследование структуры саморегуляции. C. S. Carver, M. F. Scheier определяют саморегуляцию как самонаводящуюся систему с контролируемой обратной связью, а поведение трактуют как устойчивый процесс движения к цели, в который встроен механизм управления на основе обратной связи.

Наибольшее внимание проблеме саморегуляции уделено в работах A. W. Kruglanski (2000) и его коллег (E. P. Thompsov, E. T. Higgins, M. N. Atach, A. Pierro, J. Y. Shah, S. Spigel). Ученый устанавливает взаимосвязь саморегуляции с рядом других психологических характеристик, а также взаимосвязь способов саморегуляции – динамического и оценочного. Динамический способ характеризуется поддержкой любой активной деятельности субъекта, оценочная часть саморегуляции отвечает за качество состояния цели, средств ее достижения и возможность замены их другими.

Таким образом, в зарубежной психологии в развитии проблемы саморегуляции выделяют два этапа: на первом проблема регуляции исследовалась в рамках когнитивной психологии, на втором основное внимание уделялось личностным и социально-психологическим аспектам регуляции.

В нашей стране проблема психической регуляции и саморегуляции изначально интенсивно развивалась в физиологии и психофизиологии (И. М. Сеченов, Н. А. Бернштейн, П. К. Анохин). Так, основополагающим в понимании процессов регуляции и саморегуляции стало положение И. М. Сеченова (2001) о том, что психические процессы, отражая окружающую действительность, обеспечивают регуляцию поведения человека. Обобщенная модель саморегуляции была предложена Н. А. Бернштейном (1990) в ходе проведения исследований двигательной активности человека. Теория функциональной системы П. К. Анохина (1978) послужила основой для разработки концепции осознанной саморегуляции, в основу которой были положены идеи об осознанности субъектом процесса регуляции, о системности регуляторных психических функций, включенных в организацию и осуществление деятельности.

Одним из основоположников психологии саморегуляции принято считать Д. А. Ошанина (1970). Д. А. Ошанин «обосновал теоретико-психологическое и гносеологическое значение понятия оперативности психического отражения». Оперативность с позиции ученого – это общее свойство отражения действительности, нужное для эффективного регулирование человеком своего поведения и деятельности.

Принципиальным моментом в исследовании проблемы саморегуляции является вопрос о целостной совокупности регуляторных процессов, т. е. о структуре саморегуляции. Структурно-функциональная модель процесса саморегуляции, разработанная О. А. Конопкиным (1980), в этом отношении является одной из фундаментальных. Ученый показывает, что сформированная система саморегуляции заключается в умении управлять своей целенаправленной активностью, в умении успешно овладевать новыми видами и формами деятельности, в умении успешно решать нестандартные задачи, в умении продуктивно, самостоятельно и настойчиво достигать поставленной цели.

О. А. Конопкин пишет: «Продуктивный путь изучения закономерностей строения процессов саморегуляции состоит в реализации системного подхода, в исходной ориентации на исследование психической регуляторики как собственно регуляторных процессов, реализующих общие для разных систем принципы построения процессов регуляции и управления как информационных процессов, а с другой стороны – как процессов, осуществляемых специфическими средствами человеческой психики. Такой подход дает возможность максимально избежать как кибернетического редукционизма, приводящего к психологической бессодержательности или упрощенчеству, так и психологической калейдоскопичности, которая выражается во внесистемном изучении отдельных психических феноменов и факторов, детерминирующих осуществление деятельности, и фактически реализует линейно-причинные (не имеющие места в действительности) схемы, снимающие вопрос о системном строении процессов психической регуляции».

Разрабатываемый в Психологическом институте РАО структурно-функциональный подход позволил создать модель системы саморегуляции произвольной активности человека, выделив основные звенья и реализующие их процессы. Данная модель была применена к исследованию личностного уровня саморегуляции (Ю. А. Миславский, 1994; В. И. Моросанова, 1995; А. К. Осницкий, 1995; В. И. Степанский, 1991).

В лаборатории психологии саморегуляции Психологического института РАО В. И. Моросановой (2001) была разработана теория стилей произвольной саморегуляции. Под стилем саморегуляции автор понимает «типичный способ регулирования, устойчиво проявляющийся в различных деятельностных ситуациях и видах психической активности субъекта, индивидуально-типическое своеобразие саморегуляции и реализации произвольной активности человека». В. И. Моросанова (1995) выделяет два уровня звеньев регуляции: регуляторные процессы (планирование, моделирование, программирование и оценка результатов) и регуляторно-личностные свойства (самостоятельность, надежность, гибкость). Общий уровень саморегуляции выступает интегральной характеристикой и является степенью осознанной саморегуляции, которая и проявляется в возможностях человека осознанно управлять своей произвольной активностью.

А. К. Осницким проводится разделение собственно личностной саморегуляции и саморегуляции деятельности. Личностная саморегуляция заключается в определении своего индивидуального места в культурно-исторических традициях, собственных позициях применительно к осуществляемой деятельности. Саморегуляция деятельности раскрывается в предметных преобразованиях и в преобразованиях прилагаемых усилий. Регуляторный опыт хранит информацию о закономерностях организации и реализации различных видов деятельности, этот опыт закреплен в соответствующих знаниях, умениях, переживаниях. Субъективные репрезентанты системы саморегуляции имеются только в регуляторном опыте.

К исследованиям, посвященным саморегуляции личности, можно отнести работу Ю. А. Миславского (1994). Под саморегуляцией личности автор понимает как процесс поддержания общей продуктивной активности личности, так и процесс, захватывающий продвижение человека от «я» наличного к «я» будущему, желаемому. Развитие личности выступает как процесс совершенствования системы саморегуляции личности через изменение, совершенствование ее структурных компонентов и их функциональных отношений. Важную роль в развитии системы саморегуляции играет общение с другими. Причем общение рассматривается не просто как словесное взаимодействие, а как построение и субъектная жизнь значимого другого, включенность этого образа в целостный процесс саморегуляции личности.

На личностном и деятельностном уровне моделирует систему саморегуляции Ю. А. Миславский. В качестве структурных компонентов саморегуляции личности автор выделяет ценности, образ «я», идеал, уровень притязаний, самооценку и самоконтроль, где ценностные ориентации занимают ключевую позицию. Согласно мнению исследователя, эффективное функционирование системы саморегуляции обеспечивает продуктивную или творческую активность личности.

В ведущих научно-исследовательских центра России активно ведутся исследования по проблеме психической саморегуляции. Как было отмечено выше, в лаборатории психологии саморегуляции Психологического института РАО под руководством В. И. Моросановой развиваются взгляды Д. А. Ошанина и О. А. Конопкина; в Институте психологии РАН в работах В. А. Барабанщикова, Л. Г. Дикой, Е. А. Сергиенко развиваются взгляды Б. Ф. Ломова и А. В. Брушлинского. Взгляды Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, Б. В. Зейгарник и О. К. Тихомирова продолжают свое развитие в исследованиях ученых МГУ им. М. В. Ломоносова – Т. В. Корниловой, А. Б. Леоновой и Д. А. Леонтьева и их учеников.

Рассматривая методологические основания исследования проблемы саморегуляции, можно выделить субъектно-деятельностный подход, в рамках которого К. А. Абульханова (2011, с. 56–73) анализировала проблему психической регуляции деятельности с учетом как конкретных механизмов регуляции, так и общих методологических принципов, прежде всего принципа субъекта деятельности. В системно-деятельностной концепции психической саморегуляции состояний Л. Г. Дикой (2002) саморегуляция рассматривается и как психическая деятельность, и как психологическое состояние. Взаимодействие физиологического, психодинамического и психологического механизмов определяет стратегию и тактику саморегуляции состояния. Оптимальный стиль саморегуляции функционального состояния складывается из совокупности природных свойств и сложившейся в течение жизни системы приемов и способов саморегуляции состояния. В контексте системно-субъектного подхода Е. А. Сергиенко (2009) отмечает, что субъект, опираясь на свои индивидуальные ресурсы, формирует паттерны поведения, направленные на достижение цели. Регуляторной характеристикой данного процесса выступает контроль поведения. Контроль поведения включает три ключевые субсистемы: когнитивный контроль, волевой контроль и эмоциональную регуляцию, в итоге образуя индивидуальный паттерн саморегуляции. Волевая саморегуляция поведения, как контроль человека над своим поведением, как процесс преобразования непроизвольных психических процессов в произвольные, рассматривается в концепциях Л. П. Басова, А. В. Быкова, В. А. Иванникова, В. И. Селиванова, Т. И. Шульги и др.

Востребованность включения проблемы саморегуляции в более широкий контекст взаимодействия человека с миром обосновывается Д. А. Леонтьевым (2011). Автор считает, что в понятии саморегуляции заложен «мощный категориальный, даже парадигматический потенциал, и экспликация этого потенциала понятия саморегуляции, понимаемого как общий объяснительный принцип, позволяет прийти к далеко идущим выводам, важным для психологической науки в целом».

Для адекватного представления феномена саморегуляции необходимо использовать понятие метасистемного уровня организации. Метасистемный анализ саморегуляции позволит преодолеть несогласованность теоретических положений, относящихся к данному психическому феномену.

В работах В. И. Моросановой (1995, 2001), В. И. Моросановой и Е. А. Ароновой (2007) и др. осознанная саморегуляция рассматривается как метапроцесс, выступающий психическим ресурсом реализации индивидуальной активности субъекта в выдвижении и достижении жизненных целей. Эта активность обеспечивается целостной системой саморегуляции, участием системы самых разных процессов, явлений и уровней психики, являющихся средствами ее реализации. В развиваемой В. И. Моросановой и ее учениками теории осознанной саморегуляции психическая саморегуляция понимается как многоуровневая и динамическая система процессов, состояний и свойств, которые являются инструментом инициации и поддержания активности, направленной на осознанное выдвижение и достижение целей жизнедеятельности.

Развитие дифференциального подхода к исследованию осознанной саморегуляции привело к созданию представлений о стилевых особенностях саморегуляции как индивидуальных особенностях организации и управления активностью, которые наиболее типичны для индивидуальности и могут быть описаны индивидуальными профилями саморегуляции человека. Индивидуальный стиль – это устойчивое, типичное только для данного человека своеобразие его произвольной активности. Выделяют две формы индивидуального стиля: индивидуальный стиль реализации разных видов активности и индивидуальный стиль саморегуляции этой активности, которые не существуют друг без друга. Согласно позиции автора концепции стилевых особенностей саморегуляции В. И. Моросановой, стиль деятельности связан с особенностями конкретного вида деятельности, ее способами, приемами и включает в себя различные индивидуальные формы реализации произвольной активности (движения, операции, действия), которые устойчиво проявляются в различных жизненных ситуациях, разнообразных видах поведения и деятельности. Стилевые особенности регуляции обусловлены личностными структурами более высокого порядка и обращаются к регуляторно-личностным, характерологическим свойствам субъекта деятельности. Человек отличается не только своеобразием своих видов произвольной активности, но и процессами, их регулирующими. Эти процессы определяются как индивидуальными психическими особенностями человека, так и требованиями окружающей действительности.

Проблема саморегуляции в профессиональной педагогической деятельности представляет собой отдельное актуальное направление, важность изучения которого имеет существенные основания для сферы образования. Деятельность педагога – это множество различных видов целенаправленной активности, ее успешность зависит от степени развития процессов саморегуляции. В профессиональной педагогической деятельности место и роль психической саморегуляции очевидны, поскольку профессия педагога характеризуется повышенным уровнем ответственности, широтой и интенсивностью социального взаимодействия, динамичностью и неопределенностью профессиональных ситуаций, что обусловливает ее чрезвычайную напряженность и стрессогенность.

В контексте предмета данного исследования изучение саморегуляции агрессии представителя педагогической профессии строилось как в плане системы детерминант, так и в плане зависимости саморегуляции и агрессии от специфики воздействия профессиональной и социокультурной среды. Как показывают исследования, сформированность осознанной саморегуляции является значимым предиктором продуктивности выполнения различных видов профессиональной деятельности, в том числе педагогической.

Таким образом, концептуальная модель саморегуляции агрессивного поведения субъекта педагогической деятельности позволяет анализировать взаимодействие двух систем деятельности: профессиональной деятельности и деятельности по саморегуляции, в соответствии с которой психическая саморегуляция рассматривается как специфическая деятельность субъекта, направленная на управление своим состоянием и поведением, необходимыми для успешного выполнения профессиональной педагогической деятельности. С позиций системного подхода под осознанной саморегуляцией агрессивного поведения в профессиональной педагогической деятельности рассматривается интегративное многокомпонентное образование, имеющее многоуровневую детерминацию.

1.2. Агрессия и агрессивное поведение человека: понятия и концептуальные подходы

Вплоть до конца XIX в. такого понятийного конструкта, как «агрессия», не существовало. Данная форма поведения рассматривалась предельно широко – как категория, охватывающая любую активность человека – стремление к самоутверждению, проявление активности, внутренняя сила, нападение, жестокость, озлобленность, конфликт, драчливость и т. п. В XX в. начинаются исследования агрессии и агрессивности в рамках психологии. В этот период появляется термин «агрессия» и первые попытки его терминологического определения.

В истории исследования проблемы агрессии можно отметить ряд ключевых точек роста (психоаналитическая теория, этология, социально-психологические теории агрессии и др.), которые инициировали постановку и возможные интерпретации агрессии в ее современной форме и составили методологическую и концептуальную основу всех последующих разнообразных теорий агрессии.

Важнейшие подходы к определению агрессии, послужившие основой построения категориально-понятийного аппарата, позволяют приблизить уровень изучения проблемы агрессии к требованиям современного научного знания.

Согласно первому подходу в дефинициях агрессии выделяют явления, поддающиеся объективному наблюдению и измерению, чаще всего это акты поведения, их последствия и результаты. Э. О. Уилсон обозначает агрессию как «физическое действие или угрозу такого действия со стороны одной особи, которая уменьшает свободу или генетическую приспособленность другой особи» ( Edward Osborn Wilson, 1978, p. 80). Д. Мацумото пишет, что «агрессию можно определить как любой поступок или поведение, которое причиняет боль другому человеку физически или психически» (Д. Мацумото, 2008). A. Bass в рамках указанного подхода предлагает несколько определений агрессии. «Агрессия – реакция, в результате которой другой организм получает болевые стимулы» (A. Bass, 1963). «Агрессия – это не свойство, а явление, реализованное в специфическом поведении, в конкретном действии – угроза, либо нанесение ущерба другим» (A. Bass, 1966, p. 153). D. Zillmann предлагает похожее определение. Он считает, что «агрессия – это нанесение или попытка нанесения телесных или физических повреждений» (D. Zillmann, 1979). Агрессия понимается как «проявление в чувствах и действиях индивида (социальной группы) враждебности – антагонизма, недружелюбия, неприязненного отношения, ненависти…» (Е. В. Трифонов, 1996). У А. Налчаджяна встречаем: «Агрессия – специальная форма поведения человека и животных, направленная на другие объекты и имеющая цель причинить им вред» (А. Налчаджян, 2007, с. 16). По определению А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского, агрессивное поведение – это специфическая форма действий человека, характеризующихся демонстрацией превосходства в силе или применением силы по отношению к другому человеку или группе лиц, которым субъект стремится причинить ущерб» (Краткий психологический словарь, 1985).

Близким к представленному подходу является подход, акцентирующий внимание при определении агрессии на ее «нормативность / ненормативность». В рамках нормативности под агрессией понимается сильная активность, стремление к самоутверждению. Так, L. Bender (1972), например, говорит об агрессии как тенденции приближения к объекту или удаления от него, а Ф. Аллан описывает ее как внутреннюю силу (не объясняя ее происхождения), дающую человеку возможность противостоять внешним силам. Согласно данному направлению, агрессия рассматривается как инструмент успешной эволюции, самоутверждения, адаптации или присвоения жизненно важных ресурсов. К. Лоренц считает, что «агрессия у людей представляет собой совершенно такое же самопроизвольное инстинктивное стремление, как и у других высших позвоночных животных» (K. Lorenz, 1974, p. 62). Бихевиоризм трактует агрессию «как драйв», «естественный рефлекс человека» (J. Dollard, N. Miller, 1964; S. Feshbach, 1971; Л. Берковиц, 2001).

Особый акцент в данном подходе делается на ненормативности, противоправности агрессии, ее «противоречивости» общественным нормам. Так, под агрессией понимаются акты враждебности, атаки, разрушения, т. е. действия, которые вредят другому лицу или объекту (Е. Wilson, 1978). X. Дельгадо утверждает, что «человеческая агрессивность есть поведенческая реакция, характеризующаяся проявлением силы в попытке нанести вред или ущерб личности или обществу» (X. Дельгадо, 1971). Хайнц Хекхаузен обозначает термином «агрессия» «множество разнообразных действий, которые нарушают физическую или психическую целостность другого человека (или группы людей), наносят ему материальный ущерб, препятствуют осуществлению его намерений, противодействуют его интересам или же ведут к его уничтожению» (Х. Хекхаузен, 1986, с. 365–405). Отечественные ученые рассматривают агрессию как «враждебные действия, целью которых является нанесение страдания, ущерба другим».

Термин «криминальная агрессия» также определяется в рамках данного подхода и обозначает «поведение, нацеленное на умышленное причинение физического и морального вреда другому живому существу, в силу чего действия агрессора вступают в противоречие с нормами уголовного права, хотя сам он не всегда становится объектом уголовно-правового воздействия» (Д. В. Жмуров, 2005).

Отечественные и зарубежные исследователи пришли к выводу, что об агрессии нельзя судить лишь по внешнему поведению, необходимо знать намерения субъекта. Так, Л. Берковиц определяет агрессию как «вид поведения, физического или символического, которое мотивировано намерением причинить вред другому» (Л. Берковиц, 2001). Р. Бэрон, Д. Ричардсон определяют агрессию как «активное действие или решительные меры, в особенности с намерением силой добиться господства или завладеть чем-либо» (Р. Бэрон, Д. Ричардсон, 1997). У J. Dollard, L. Doob, N. Е. Miller, Н. О. Mowrer, R. R. Sears (1939) агрессия связана с намерением (хоть и не в явном виде) повредить другому своим действием: «агрессия – акт, целевой реакцией которого является нанесение вреда организму». H. Kornadt (1982) справедливо утверждал, что для суждения об агрессивности акта необходимо знать его мотивы и то, как он переживается. Подобным образом S. Feshbach (1970) настаивал на включении мотивационных факторов в определение агрессии.

Эмоциональный подход акцентирует внимание на чувственной составляющей акта агрессии. Поэтому агрессия понимается как «проявление в чувствах и действиях индивида (социальной группы) враждебности – антагонизма, недружелюбия, неприязненного отношения, ненависти…» (Е. В. Трифонов, 2001). Ю. Щербинина (2006) понимает речевую агрессию как «обидное общение, словесное выражение негативных эмоций, чувств… или намерений». В своих поздних работах Л. Берковиц подвергает пересмотру свою оригинальную теорию «фрустрация – агрессия», перенеся акцент с посылов агрессии на эмоциональные и познавательные процессы: «препятствия провоцируют агрессию лишь в той степени, в какой они создают негативный аффект». Блокировка достижения цели, таким образом, не будет побуждать к агрессии, если она не переживается как неприятное событие» (Л. Берковиц, 2001).

С позиции многоаспектного подхода в дефиниции агрессии включены и вышепредставленные подходы, их комбинации, и определения агрессии, отраженные в частных психологических теориях. Так, по мнению Л. М. Семенюк, «агрессия – это целенаправленное разрушительное, наступательное поведение, нарушающее нормы и правила сосуществования людей в обществе, наносящее вред объектам нападения (одушевленным и неодушевленным), причиняющее физический ущерб людям и вызывающее у них психический дискомфорт, отрицательные переживания состояния страха, напряженности, подавленности» (Л. М. Семенюк, 2003). M. Rutter относит агрессию к «социально неодобряемой форме поведения, которая сказывается в плохих отношениях с окружающими, проявляющимися в драках, ссорах, нетерпимом отношении друг к другу, демонстративном неповиновении, разрушительных действиях и лживости» (M. Rutter, 1972).

Несмотря на большое число подходов, все еще не найдена точка отсчета, относительно которой можно оценить разные интерпретации данного термина. В использовании одного из множества определений всегда остается ощущение неясности теоретических основ термина.

Не вступая в спор с учеными по всем смысловым нюансам предлагаемых понятий, считаем необходимым прийти к некоему согласованному определению понятия «агрессия». Конечно, мы не ставим своей целью сделанные выводы расценивать как «истину последней инстанции», цель работы по анализу различных подходов – достижение единообразия толкования понятия «агрессия».

Итак, агрессия как сложное, многомерное явление, детерминированное системой внешних и внутренних факторов, представляет собой особую форму психической активности, направленную на преодоление депривирующей ситуации или на достижение субъективно значимых целей посредством социально усвоенных форм поведения, намеренно обращенных как непосредственно на объекты фрустрации, так и на объекты, их замещающие. Результаты действия такого поведения объект агрессии воспринимает как нарушения его физической или психической целостности. Данное определение нельзя считать прямым и окончательным. Согласно конструктивистскому подходу, границы понятия всегда динамичны, их изменение будет зависеть от того, в каком аспекте агрессия будет рассматриваться в исследовании.

Изучение проблемы человеческой агрессии предполагает реконструкцию происхождения, становления, развития научных направлений, научных идей, основных теоретических подходов, которые раскрывают природу и причинность данного психологического явления, с целью оптимизации поиска резервов предупреждения, управления, контроля и коррекции деструктивных форм ее проявления.

Сложность и многоликость агрессивных действий порождает большое количество гипотез, концепций, пытающихся объяснить побудительные причины и природу происхождения агрессии. Наибольшую известность получили такие подходы к изучению данного феномена, как этологический, социобиологический, психоаналитический, фрустрационный, когнитивный, бихевиористский, гуманистический. Представленные подходы традиционны и составляют базовый континуум научного рассмотрения проблемы агрессии.

В настоящее время в отечественной психологии наметилась устойчивая тенденция не к унитарному, а к всестороннему, системному исследованию проблемы человеческой агрессии, что, на наш взгляд, является более перспективным с позиции объяснении природы и механизмов формирования агрессивности как свойства личности. Агрессия представляется сложной и многоплановой проблемой, для решения которой обращение именно к синтезическому подходу раскрывает возможность построения многоплановой ее теории.

Базовый уровень теоретических подходов к изучению проблемы агрессии основан на соотношении генетически обусловленных и социальных факторов агрессивного поведения.

Психоаналитический подход является самым ранним теоретическим положением, имеющим отношение к агрессии. Согласно данному подходу человеческая агрессия генетически запрограммирована, она является врожденным и неотъемлемым свойством любого человека. З. Фрейд, основатель данного подхода, в 1920 г. опубликовал работу «По ту сторону принципа удовольствия», в которой рядом с сексуальным влечением постулировал наличие у человека инстинкта смерти (танатоса) как постоянного источника враждебных импульсов, направленных на прекращение жизни, на стремление организма вернуться в неживое неорганическое состояние. Большое внимание З. Фрейд уделил агрессивности, направленной на себя, клиническим разновидностям скорби, меланхолии, «бессознательному чувству вины» и т. п., что позволяет автору говорить о наличии «таинственной мазохистской склонности Я».

Проблема агрессии и ее деструктивности рассматривалась большинством представителей психоаналитической школы – К. Г. Юнгом, А. Адлером, В. Райхом, К. Хорни, О. Кернбергом, Г. С. Салливаном и др., но рассматривалась она лишь попутно с другими вопросами и не выделялась в качестве самостоятельного или специального предмета исследования. В общем виде психоаналитические теории агрессии можно подразделить на две основные группы. Первая группа теорий считает агрессию врожденным инстинктом к разрушению – в таком понимании это некая энергия, мешающая развитию «Я» (Д. В. Винникотт, О. Кернберг, В. Райх, З. Фрейд и др.). Ко второй группе теорий относятся те, в рамках которых агрессия рассматривается как результат воздействия условий внешней среды (А. Адлер, Г. Салливен, К. Хорни и др.).

Психоаналитические теории сделали очень важный шаг вперед от механического физиологизма к биологическому воззрению на организм как целое и к анализу биологических феноменов агрессии. Вместе с тем психоанализ так и не смог прийти к адекватному пониманию специфики человеческой агрессии. Заслуга психоаналитических теорий заключается в том, что агрессия и агрессивность стали объектом научного психологического анализа.

Этологический подход также опирается на инстинктивную природу агрессии. Основными представителями этологического подхода считают K. Lorenz, Т. Тhomson, R. Ardrey, D. Scott, E. Torp.

Одним из наиболее ярких основоположников данного подхода является выдающийся этолог К. Лоренц. Согласно Лоренцу, агрессия берет свое начало из постоянного энергетического источника (так же как и влечение у Фрейда), врожденного инстинкта борьбы за выживание, который развивался в ходе длительной эволюции (K. Lorenz, 1966). Разделяли взгляды К. Лоренца Е. Torp (1966) и основоположник социальной психологии В. МакДоугал. Р. Ардри в своих работах также развивал идею присущей человеку врожденной инстинктивной агрессивности и доказывал, что человек «генетически запрограммирован на совершение насильственных действий» и что он «бессилен против инстинктов собственной природы», которые «неотвратимо ведут его к социальным конфликтам» (R. Ardrey, 1966).

Таким образом, этологический подход исходит из биологизаторской трактовки агрессии как особого врожденного инстинкта.