Жизнь – радость короткая

В гостиницу я вернулся угнетенным и мрачным, с твердым намерением поскорее завтра завершить свои командировочные дела и вечером уехать. В номере меня встретил Кальо, настроенный жизнерадостно, видимо, его цветочные дела шли в гору.

– Что случилось? У вас неприятности? – встревоженно уставился он, когда я молча повесил на вешалку плащ и закурил сигарету.

– Нет, ничего неожиданного не произошло…

– Хм… Вы бледны.

Я попытался улыбнуться:

– Вреден север для меня…

– Что ж! Надо проводить адаптацию. Начнем, – решительно заявил Кальо.

Он говорил почти без акцента, свободно, трогая при разговоре рукой свой рыжий ершик коротких волос. Мне ничего не хотелось, только бы никто не трогал. Я не ответил на предложение Кальо, сидел, курил и смотрел в окно на дома незнакомого города. Вечерняя мгла наплывала на него с востока, небо с перистыми облаками какого-то удивительного розово-голубого цвета казалось высоким. В номере были слышны гудки далеких пароходов. Вот бы сейчас оказаться на одном из них и плыть куда-нибудь в одиночестве. Лучше всего на Соловки. Мечта о поездке на эти святые острова живет во мне до сих пор.

Сосед по номеру уже хлопотал возле стола, на котором появилась бутылка коньяка.

– Прошу садиться, – жестом пригласил Кальо, дружески улыбаясь мне.

Мы сели к столу, выпили за знакомство. Коньяк был хорош, эстонец знал в нём толк. Теплая волна поднялась в теле, душевная тяжесть не спала, но стала ослабевать, таять.

– Никак не думал, – говорил мой новый знакомый, – что нынешней весной еще раз увижу снег. А здесь он валил сегодня как в декабре. Я впервые на севере.

– Я тоже…

– Ты тоже? – удивился он, переходя на ты.

– Да.

– Ты недавно здесь?

– Только сегодня приехал и в этом городе я впервые.

– Как это по-русски называется? Плут! Только приехал и уже встречаешься с женщиной.

– Мы знакомы давно.

– О, здесь, видимо, скрыта своя история?

– История была. Кажется, она до сих пор не закончилась, но мне не хочется о ней рассказывать.

– Прости, но ты видел её?

– Да, видел…

– Так почему ты такой грустный? – воскликнул эстонец. – Надо радоваться. Давай еще выпьем.

– Радоваться, Кальо, нечему…

– Странно. Она тебя любит? – спросил он с бесцеремонностью подвыпившего человека.

Что я мог ответить ему? Любит ли она меня сейчас? Да и любила ли когда-нибудь? «Она никогда не говорила мне о своей любви», – подумал я и даже испугался этой мысли. Была юность, были встречи и письма. Конечно, она любила меня. Сейчас всё обстояло по-другому, она была замужем, у неё есть муж и ребенок. Может ли она теперь по-прежнему любить меня, или просто хранит в себе воспоминания юности? Бог ведает. Мне не хотелось продолжать начатый разговор, и я неуверенно обронил:

– Наверное…

– А ты сказал ей, что любишь её? – не отступался от меня Кальо.

– Нет!

– Почему же не сказал, глупый человек? – возмутился эстонец.

– Она об этом знает.

Торговец цветами даже вскочил со стула, удивленно воскликнул:

– Ничего не понимаю! Она тебя любит, ты её тоже. Что же вам мешает?

Я не ответил. Снова потянулся за сигаретой. Зачем ему было что-то понимать в наших отношениях. Мы и сам перестали понимать их.

– Придётся вмешаться мне, – сделал решительный жест рукой Кальо. – Ты ещё не знаешь, что может Кальо! Завтра же возьмём половину, нет, все мои цветы и поедем к ней, – запальчиво сказал он.

– Боюсь, что мне не помогут даже твои цветы, – грустно улыбнулся я.

– Она, наверное, замужем?

– Да, замужем.

– Тогда твое дело плохо.

– Плохо, – согласился я.

До отправления поезда оставался час, а время будто остановилось. Я страдал. Где-то в темном закоулке души жила и точила душу нелепая мысль: как мучительно больно, и никто даже не знает о моих страданиях, даже рассказать некому.

Нужно было единожды и на раз разрубить узел, и не стоило звонить ей, бередить и без того растревоженную душу. Но я снова решительно шагнул к телефонной будке, позвонил и услышал её голос. Сердце моё сорвалось в пропасть. Наверное, я бы всё отдал, только бы слышать её голос.

– Здравствуй! Это опять я.

– Здравствуй!

– Я уезжаю. Так будет нам с тобой лучше.

– Уезжаешь? – удивилась она. – Когда?

– Через час. Очень жалко, что мы так мало виделись…

Она помолчала и потом тихо ответила:

– Я всегда буду помнить о тебе.