Французская империя и республика

Песня, сложенная на народный французский мотив, пережила своего создателя на сто лет. После разрушения миссии «Святая Мария среди гуронов» и мученической смерти Жана Бребёфа гимн считался утраченным. Однако в 1750 г. один из иезуитских священников услышал ее в поселении гуронов, записал слова и музыку, а потом перевел на французский. Позже «The Huron Carol» был переведен и на английский, и его до сих пор исполняют многие музыканты Канады.

Трагедия Акадии

Первое поселение на землях, получивших название Акадии, основали исследователи Сер де Монт и Самюэль де Шамплен. Поначалу название звучало как Аркадия, однако впоследствии при составлении карт буква «р» была пропущена, а затем ошибка вошла в обиход и стала привычной. Несмотря на привлекательное название (в Древней Греции Аркадию считали земным раем), колонистов с самого начала преследовали неудачи.

Территория колонии состояла из полуострова Новая Шотландия, ряда островов, а также земель, входящих в состав современной провинции Брансуик. Поначалу французы планировали заняться добычей пушнины, однако на прибрежных территориях пушного зверя оказалось не так много, так что Порт-Ройал вскоре потерял торговые привилегии. Колония была вынуждена выживать самостоятельно: и от Франции, и от Квебека ее отделяло значительное расстояние. Это затрудняло поставку продовольствия и необходимых товаров, так что перед поселенцами остро встал вопрос выживания.

Среди первых поселенцев Акадии не было малодушных людей. Каждый, кто приплыл на кораблях в новые земли, был готов к лишениям. Когда стало ясно, что быстро разбогатеть на пушном промысле не получится, акадцы занялись земледелием и ловлей рыбы. Зиму на острове с 1606-го на 1607 г. провел сам Шамплен. Чтобы подбодрить соотечественников, он объявил о создании Ордена хорошего настроения. Его участники по очереди составляли меню на несколько дней и занимались поставкой провизии, а застолья сопровождались песнями. Однако жизнь простых колонистов была непростой. Поселенцы начали возделывать земли, которые преимущественно пустовали, заниматься рыбной ловлей и налаживать контакты с соседями – индейскими племенами и английскими колонистами.

Напряженные отношения между Англией и Францией, то и дело переходившие в открытые конфликты, распространялись и на колонии. Англичане и французы стремились к установлению монополии, полному контролю над территорией Акадии, и долгое время эта борьба шла с переменным успехом. Первый раз Британия завоевала Акадию в 1690–1697 гг., однако после заключения мира вернула захваченные земли Франции. Второе завоевание пришлось на годы войны королевы Анны (1702–1713 гг.). Обе стороны использовали индейцев, которые воспринимали войну как возможность прославиться и поправить материальное положение. В 1703–1704 гг. армия, состоявшая из французских колонистов и индейцев, не раз совершала нападения на поселения Новой Англии, а одно из них, Дерфелд, было полностью уничтожено. Англичане не остались в долгу: в 1710 году войска под предводительством Френсиса Николсона взяли столицу Акадии – Порт-Ройал.

По Утрехтскому договору Акадия отошла Британии, и с 1713 г. здесь началось массовое ущемление французских колонистов в правах. Свободолюбивые акадцы не желали подчиняться: начались массовые волнения, а затем – строительство форта Босэжур, завершенное в 1750 году.

Активные военные действия возобновились в середине XVIII столетия. Удачное расположение форта Босэжур сделало его первой мишенью для английских войск, и в 1755 г. он был захвачен. Многие участники этого сражения сумели бежать и перейти на нелегальное положение. Примером стойкости поселенцев может стать история Жозе Бруссара (1702–1765). Он родился в столице Акадии, Порт-Ройале, в 23 года обзавелся семьей и вплоть до конца сороковых годов вел жизнь обычного колониста. После капитуляции форта Босэжур Бруссар возглавил смешанный французско-индейский отряд и в течение трех лет совершал нападения на посты британцев. Захваченные средства он использовал на снаряжение корабля. С 1758 г. Бруссар превратился в героя в глазах акадцев и в пирата – с точки зрения англичан. Его корабль курсировал по всему заливу Фанди, то и дело вступая в столкновение с захватчиками. Пиратская карьера Бруссара продолжалась недолго: вскоре корабль был захвачен, а сам он, после неудачной попытки скрыться бегством, попал в плен. Тюремное заключение в Галифаксе (1762–1764 гг.) не пошло на пользу акадцу. После освобождения и переезда в Луизиану он прожил около года, успев получить чин капитана милиции и командующего ополчением.

Партизанская борьба, развернувшаяся на полуострове, вызывала у британцев сильнейшее раздражение. Трудно сказать, кто первым высказал идею «окончательного решения» акадского вопроса, но этот эпизод может считаться одним из самых позорных в истории освоения Америки.

Самый тяжелый для акадцев период пришелся на время правления Чарльза Лоуренса (с 1754 г.). Его первым требованием стало принесение присяги на верность Британии и подтверждение готовности воевать с любыми врагами британской короны. Для французских колонистов это означало, что в случае военных действий с Францией они обязуются стрелять в соотечественников. Кроме того, в случае даже мелких стычек они вынуждены были бы отрываться от работы и пополнять ряды ополчения. Еще одним камнем преткновения стал религиозный вопрос. Французы не собирались менять свою веру, тогда как для Лоуренса переход всех колонистов в англиканскую веру был вопросом чести и поддержания авторитета.

В результате жизнь акадцев под владычеством Британии превратилась в кошмар. В исторических документах можно найти упоминания о случаях, когда у француза разбирали дом на растопку, если он по какой-то причине не успевал заготовить дрова для нужд колонии. У бывших жителей Акадии конфисковали ружья и каноэ. Это было сделано под предлогом мер предосторожности – чтобы не вспыхнул мятеж. Однако в условиях полудикой жизни ружье и каноэ давали возможность добыть пропитание, и их утрата наносила серьезный удар по материальному благополучию поселенцев.

Убедившись в том, что сделать французов лояльными не удастся, и не желая рисковать, Лоуренс принял решение выселить французов с освоенных ими земель. 28 июля 1755 г. он отдал приказ: начать депортацию поселенцев из Новой Франции. Для перевозки потенциальных мятежников он распорядился прислать грузовые корабли, оснащенные, как шхуны работорговцев. В их трюмах располагались камеры с решетками, не имевшие ни окон, ни каких-либо удобств.

Коварство Лоуренса заключалось в том, что он держал свои планы в секрете и терпеливо дожидался, пока французские колонисты уберут урожай. Все было готово: солдаты из Новой Англии уже расположились у деревни Гран-Пре, а 5 сентября к берегу подошли пять кораблей. Сразу же после этого поселенцам было объявлено, чтобы все совершеннолетние мужчины в три часа дня собрались в церкви Святого Чарльза под угрозой конфискации всего имущества.

Около четырехсот мужчин со все возраставшим негодованием слушали свой приговор: все имущество конфискуется в пользу Британии, а им самим предстоит навсегда покинуть обжитые места. Единственной формальной поблажкой стало разрешение взять с собой столько вещей и припасов, сколько удастся унести. Но даже это послабление сводила на нет приписка о том, что корабли не должны быть перегружены.

Лоуренс поступил расчетливо: женщины и дети должны были стать своего рода заложниками, которые гарантировали покорность мужчин. Несмотря на то что англичане пообещали французам, что не будут разъединять членов семей, было принято решение начать погрузку. Около 250 человек загрузили в трюмы пяти кораблей. Отправленная в поселение делегация передала страшную новость оставшимся, и многие женщины с детьми и вещами попытались присоединиться к мужьям. Ожидание длилось долго: основная часть кораблей прибыла только 8 октября, а отплытие четырнадцати кораблей произошло 27 октября. Разумеется, не все были готовы смириться со своей участью: за время, пока суда находились у берега, бегством спаслось 22 человека, еще двоих застрелили при попытке к бегству.

В других колониях, попавших под английскую юрисдикцию, французы уходили в леса, иногда – целыми деревнями. Но времена, когда можно было найти приют в индейских поселениях, давно прошли. Известно, что англичане предложили индейцам из племени микмаков вознаграждение. За пойманного живьем француза платили 0,30 долларов, за женщину или ребенка – 0,25 долларов. За скальп мужчины – столько же, сколько за женщин и детей. Разумеется, что нашлось немало охотников за головами, которые были рады заработать и обменять деньги на огненную воду – к тому моменту очень многие коренные жители успели спиться.

Неизвестно, какое количество погибло от стрел и томагавков в лесах, однако историки приводят сведения, что в период с начала депортации и до 1763 г. из Акадии было принудительно депортировано 12 600 французов. По неуточненным данным, около 8000 человек погибло – одни от голода и нехватки воздуха во время перевозки, другие – от пули, третьи – от нужды. Корабли, причалившие в Новой Каролине и Вирджинии, не встретили радушного приема: местные власти предложили французам жить в трюмах или на самом берегу, но не селиться на земле, хотя ее было в достатке. Тем, кто был отправлен в Массачусетс, пришлось пережить эпидемию оспы, унесшую сотни жизней. В Нью-Йорке их ожидали тюрьмы или рабство. Признание во французском происхождении или легкий акцент – этого было достаточно, чтобы стать человеком второго сорта, хотя формально все поселенцы считались военнопленными.

А что же Франция? Увы, судьба заокеанских владений интересовала коренных французов строго пропорционально доходам, получаемым от того или иного поселения. Акадия была бесперспективна, и от нее отказались. Может показаться невероятным, но даже самые просвещенные люди того времени отзывались о Канаде пренебрежительно. Крупнейший французский просветитель Вольтер после лиссабонского землетрясения 1755 г. цинично произнес: «Лучше бы землетрясение проглотило эту убогую Акадию». А пару лет спустя никогда не бывавший за океаном философ пополнил коллекцию оскорбительных высказываний еще одним выражением. Вольтер посетовал, что Британия и Франция воюют из-за «нескольких акров снега в Канаде».

Таким образом, акадцам не приходилось рассчитывать ни на милость англичан, ни на поддержку Франции. Это была серьезнейшая трагедия, особенно если вспомнить статистику: в период максимального расцвета в Акадии проживало около 18 000 французов. В память о пережитых страданиях потомки поселенцев основали на острове Бель-Иль-ан-Мэр музей, посвященный истории Акадии. Потомки тех, кому удалось выжить после депортации, сегодня проживают на территории Новой Англии, в Луизиане, а также во Франции и Британии.

После подписания Парижского договора (1763 г.), по которому Франция полностью теряла права на канадские владения (исключение было сделано лишь для небольших островков Сен-Пьер и Микелон), акадцы получили возможность легально вернуться в Европу. Часть бывших поселенцев Акадии выбрала Гаити, но там им не были рады. Небольшая часть попала на Фолклендские острова, по иронии судьбы вскоре отданные Испании, так что бедным колонистам снова пришлось сниматься с места. Полуторатысячная группа акадцев осела в Луизиане, а около четырех тысяч человек приняли решение вернуться во Францию.

Очень показательна судьба акадцев, обосновавшихся на острове Бель-Иль. По возвращении на французскую землю им выдали землю и скот, но неудачи, видимо, прибыли с колонистами и в Старый Свет. В течение семи лет колония не только не увеличилась – она исчезла с лица земли. Причинами стали массовый падеж скота, засуха, вызвавшая неурожаи, и конфликты с местными жителями, которые вовсе не считали акадцев соотечественниками. Даже браки, которые заключались между вернувшимися во Францию поселенцами и здешними крестьянами, называли смешанными. Как бы то ни было, до сих пор в Канаде существуют сообщества, сохранившие язык и традиции, привезенные когда-то в Новый Свет первыми колонистами.

Ла Саль: несостоявшийся губернатор Луизианы

Если попытаться подобрать изречение, которое лучше всего охарактеризовало бы жизнь Рене-Робера Кавелье Ла Саля, то трудно найти что-то более соответствующее его характеру, нежели известное выражение «Делай, что должно, и будь что будет». Имя этого известного первооткрывателя нередко ставят рядом с именем Шамплена, а история его жизни могла бы стать основой остросюжетного кинофильма. У Ла Саля, в отличие от многих первопроходцев, был собственный биограф, поэтому о его жизни известно немало.

Будущий первооткрыватель Луизианы родился 21 ноября 1643 г. в Руане. Его отцом был состоятельный торговец Жан Кавелье (титул Ла Саль Рене-Робер присоединил к имени позже). Детство и юность Рене-Робера прошли без особых лишений и невзгод. Его заинтересованность наукой и исследованием природных явлений навела отца на мысль дать сыну образование. В то время прекрасную подготовку обеспечивали иезуитские колледжи, кроме того, принадлежность к ордену давала возможность сделать неплохую карьеру.

Способный юноша вначале учился в колледже, затем, после принятия послушничества в 1660 г., продолжил обучение в Алансоне, Туре и Блуа. Наставники отмечали прекрасные успехи Рене-Робера, но он неожиданно отказался от карьеры священника. Более того, юноша попросил освободить его от обетов послушника по причине моральной слабости. 27 марта 1667 г. его просьба была удовлетворена.

В конце 60-х гг. XVII столетия многих молодых французов интересовала возможность проявить себя, и честолюбивый Рене-Робер не был исключением. Впрочем, им двигало не только желание прославиться: юноша отказался от отцовского наследства, и теперь ему приходилось рассчитывать только на себя. Будущий первооткрыватель отправился в Канаду сразу же после того, как расстался с орденом иезуитов, и получил участок земли в окрестностях Монреаля. Он распределил землю между арендаторами, основал небольшое поселение и принялся налаживать контакты с местными индейцами и охотниками. Охотники в то время постоянно находились в поиске богатых пушным зверем угодий, поэтому отправлялись порой за десятки километров от французских колоний. В неспешных беседах индейцы упоминали о великой полноводной реке Огайо, впадавшей в еще более мощную и полноводную Миссисипи.

У Ла Саля появилась мечта: открыть короткий путь из Атлантики в Китай.

В то время еще не было известно о горных системах на западе материка, но сведениями об огромных озерах путешественники того времени уже располагали. Ла Саль задумал отправиться в экспедицию. Он получил официальное разрешение от администрации колонии, но не средства, поэтому был вынужден заложить свои земельные владения.

Первая экспедиция состоялась в 1669 году. Пятнадцать человек на пяти каноэ добрались до Огайо, а затем прошли по реке по течению до водопадов, которые стали преградой для дальнейшего путешествия. Открытие окрылило Ла Саля, и он еще больше уверился в возможности разведки нового водного пути.

Тем временем губернатором Новой Франции стал Луи де Фронтенак – умный и честолюбивый человек, который впоследствии сыграл немалую роль в борьбе с англичанами. Фронтенак охотно поддержал начинания Ла Саля, и даже сделал его начальником отдаленного форта – отважные люди были в Канаде на вес золота. Во время посещения форта, который располагался в устье реки Святого Лаврентия, Ла Саль познакомился со скупщиком пушнины Луи Жолье, который вместе со священником Маркеттом путешествовал по Миссисипи и Великим озерам. Новые знакомые сообщили, что Миссисипи течет на юг и впадает в море в районе, который мы сегодня называем Мексиканским заливом.

Ла Саль немедленно изъявил желание отправиться в новую экспедицию. Ведь открытие водного пути, связывавшего поселения французов на реке Святого Лаврентия и Антильские острова, сулило серьезные преимущества Франции. В отсутствие сухопутных дорог водные пути оставались единственным надежным сообщения, так что открытие Ла Саля могло принести огромную выгоду французским колониям. Кроме того, новые земли можно было объявить собственностью Франции!

Губернатор Фронтенак дал первопроходцу рекомендательные письма, и тот отправился на родину – за королевским патентом на открытие новых земель и торговлю шкурами. Рекомендательные письма позволили Ла Салю добиться приема у Кольбера, а тот, в свою очередь, представил его королю.

Король наградил исследователя дворянским титулом, пожаловал земли в Канаде, а также заранее назначил Ла Саля губернатором земель, которые еще предстояло открыть.

Современники завидовали взлету Ла Саля и видели в нем опасного конкурента. Этому способствовала и отстраненная манера общаться с собеседниками, и подчеркнутая гордость. Однако больше всего опасались, что новый протеже короля захватит монополию на торговлю пушниной. В итоге иезуиты, которые обладали немалой властью в Канаде и стремились еще более упрочить ее, сделали попытку отравить Ла Саля. Но сильный организм справился с ядом, и еще не до конца оправившийся путешественник поспешил покинуть Францию. 14 июля 1678 г. он отбыл из Ла-Рошели в сопровождении тридцати солдат, рыцаря Анри де Тонти. Духовенство направило с экспедицией францисканского монаха Луи Аннепена, который позже стал постоянным спутником Ла Саля. Для организации экспедиции путешественнику были выданы дефицитные в Канаде якоря, снасти и паруса, чтобы построить корабль.

После возвращения в Канаду Ла Саль и его спутники обосновались в построенном ранее форте на берегах Ниагары. Путешественник и рыцарь Анри де Тонти скупали пушнину и свозили ее на склад, а заодно наблюдали за строительством корабля. Аннепен описывал Ниагарский водопад и проповедовал окрестным племенам христианство. В подготовке прошло немало времени, но в середине августа 1679 года «Грифон» был достроен.

Плаванье по Великим озерам оказалось далеко не безмятежным. Прокладывая путь из озера Эри в Гурон, а затем – Мичиган, экспедиция попала в страшную бурю. Экипаж разбежался, рыцарь Тонти отправился собирать беглых французов, а в это время до слуха Ла Саля дошли печальные известия: его заложенное имение в Квебеке пустили с молотка. Оставалась надежда на запас мехов в Ниагарской крепости. Было решено отправить за пушниной «Грифон», но корабль на обратном пути бесследно исчез. До сих пор остается загадкой, был ли он разграблен индейцами, затоплен врагами Ла Саля или просто затонул после полученных в бурю повреждений. Однако пока что судно только отправилось в путь, и у первопроходца все еще оставалась надежда. Ла Саль решил не отменять экспедицию.

Отряд направился вдоль берега и достиг Иллинойса. Ла Саль уже успел убедиться, что далеко не все участники экспедиции разделяют его энтузиазм, так что при малейшей возможности могут покинуть лагерь. Положение осложнялось тем, что они были окружены недружелюбно настроенными индейцами, перешедшими на сторону ирокезов. И тут Ла Саль совершает отчаянный поступок: всего с двадцатью солдатами он прибывает в лагерь индейцев, в котором собралось несколько тысяч воинов, и проезжает через все селение, не показав и тени страха. Личная смелость и мужество высоко ценились в индейских племенах, поэтому путешественника и его спутников не тронули. Более того – им дали возможность построить на берегу озера Пеория форт, которому путешественник дал красноречивое название Кревкер – Огорчение. Предполагалось, что форт станет базой для продолжения исследований.

Затем было принято решение разделиться: рыцарь Тонти должен был остаться в новом форте с небольшим гарнизоном, сам Ла Саль с тремя индейцами и одним соотечественником собрался в расположенный в пятистах лье форт Катарокуа, а патеру Аннепену было поручено подняться вверх по реке Миссисипи, чтобы описать ее верховья и исток. Аннепену удалось подняться до 46 градуса северной широты и открыть водопад, который получил имя Сен-Антуан, в честь знаменитого святого Антония Падуанского. Затем священник попал в плен к индейцам сиу и какое-то время провел у них в плену.

Тем временем Ла Саль прибыл в Катарокуа, где его ожидала новость об исчезновении «Грифона». Более того: путешественника и самого считали погибшим. К тому же корабль, который должен был прибыть из Франции с товарами для основания колонии и меновой торговли с индейцами, попал в шторм и затонул. В который раз Ла Саль терял все…

Путешественнику ничего не оставалось, как вернуться в Кревкер. Он рассчитывал на встречу с рыцарем Тонти, но обнаружил только пустые стены. Позже выяснилось, что маленький гарнизон взбунтовался, восстал против своего начальника и, забрав продуктовые запасы, скрылся в лесах. Тонти остался среди индейцев всего с пятью людьми и принял решение покинуть форт и ждать Ла Саля в селении Макинако. Путешественникам удалось встретиться только в мае 1681 года.

Оставшись без денег, Ла Саль не мог мечтать о строительстве нового судна. Разумеется, леса вокруг было сколько угодно, но не было ни снастей, ни парусов, ни оснастки. Да и людям платить было нечем… Тем не менее небольшую сумму добыть все же удалось, и в декабре 1681 г. он возглавил отряд из 54 человек. Зимнее путешествие позволило использовать сани: привязав к ним пироги, Ла Саль и его команда смогли спуститься по Иллинойсу и в феврале 1682 г. добраться до Миссисипи. Двух людей он отправил составлять карту верховий, а сам дождался конца ледохода и пустился в плаванье по течению великой реки.

Во время путешествия Ла Саль описал устья впадавших в Миссисипи притоков: Огайо (там был основан небольшой форт), Миссури. Не были забыты и политические цели: Ла Саль объявлял вновь открытые территории собственностью короля Франции, заключал союзы со встреченными в Арканзасе племенами. Девятого апреля перед путешественником распахнулся горизонт: перед носом его пироги лежал Мексиканский залив. Земли, открытые Ла Салем, он назвал в честь короля Людовика XIV (Луи) – Луизианой.

Пришло время вернуться в Новую Францию и доложить о своих успехах. Путешественнику пришлось плыть против течения, и люди буквально выбивались из сил. К тому же запасы продовольствия закончились, и участникам экспедиции приходилось делать остановки, чтобы попытаться добыть хоть какое-то пропитание. Путь до французских поселений занял около года. Но когда измученный Ла Саль прибыл в Новую Францию, его ожидал далеко не радушный прием.

Губернатор Фронтенак, несмотря на ум и решительность, обладал тяжелым характером. Он сумел восстановить против себя практически всю верхушку канадской аристократии, так что король, буквально заваленный жалобами, был вынужден снять его с поста. Занявший губернаторское кресло Лефевр де ла Барр весьма прохладно встретил первооткрывателя. А в своем отчете королю подтвердил, что Ла Саль добрался до Мексиканского залива, однако прибавил, что путешественник «корчил из себя монарха» и «творил всякие бесчинства», прикрываясь королевским патентом на монопольную торговлю. Первооткрывателю было важно восстановить свою репутацию, и он отправился во Францию. Во время беседы с королем Ла Саль рассказал об открытых землях, общая площадь которых значительно превышала Францию. Морскому министру он предложил исследовать устье Миссисипи и основать там крепость, которая могла бы стать для французов важным стратегическим пунктом, а также начать колонизацию Луизианы. В итоге король пожаловал первооткрывателю титул губернатора и пообещал помощь в финансировании экспедиции.

Торжественное отплытие четырех кораблей из порта Ла-Рошель вызвало новый приступ зависти у врагов Ла Саля. На этот раз в состав экспедиции входило 400 человек, а командиром небольшой флотилии стал морской офицер Божо.

По воспоминаниям очевидцев, Ла Саль и Божо сразу же ощутили взаимную антипатию, а за время долгого пятимесячного плавания неприязнь переросла во вражду, вылившуюся в постоянные стычки.

Корабли благополучно добрались до Мексиканского залива, но затем удача изменила участникам экспедиции. Они направились на запад вдоль побережья, однако не заметили дельту Миссисипи и прошли мимо. Между капитаном флотилии и будущим губернатором произошел очередной спор: один предлагал повернуть на восток, другой – на запад. В итоге спорщики пошли на компромисс. Суда пристали к необитаемому острову Матагорда, отправили поисковые группы в обоих направлениях и стали дожидаться, какая из них вернется со сведениями о реке. Однако разведка ничего не дала: река как будто исчезла. Ла Саль не знал, что высадился значительно западнее Миссисипи. Перезимовав на острове, участники экспедиции решили выполнить хотя бы часть планов и обзавестись убежищем на случай нападения индейцев. В устье реки Лавака был построен форт, и начались бесконечные походы в поисках водного пути к Великим озерам.

Тем временем случилась новая беда: вначале один из кораблей затонул, а второй был захвачен испанцами. Затем Божо, не предупредив остальных, отплыл на двух кораблях во Францию, и положение людей стало угрожающим. Они остались без продовольствия. Попытка вырастить зерно потерпела неудачу: с трудом вспаханное и засеянное поле залили дожди, и все посевы пропали. Кроме того, ослабленные французы столкнулись с болезнями, и численность экспедиции вскоре сократилась до трех десятков человек.

Ла Саль решил не дожидаться верной смерти и любой ценой добраться до Великих озер. Оттуда он бы нашел путь к французским поселениям с закрытыми глазами. Поначалу отряд собирался идти по суше. Затем был разработан более удачный план: найти Миссисипи и против течения добраться до племен, с которыми во время прошлой экспедиции французы заключили союз.

Остатки экспедиции вышли в море на лодках. Ла Саль выбрал верное направление, но не учел, что к тому времени команда ненавидела его за перенесенные лишения. Незадолго до того, как французы достигли поселений, возник стихийный бунт. Ла Саля убили выстрелом из мушкета. Его убийцу тут же пристрелили, однако для исследователя все было кончено. Он так и не успел насладиться преимуществами нового титула или разбогатеть. Официальной датой смерти первопроходца считается 19 марта 1687 года.