Смерти больше нет

Когда Маруся возвращалась к дому, ее взгляд случайно упал на небольшой кусок ткани, лежащий в траве у колодца. Она медленно приблизилась и взяла его в руки. Это был кусочек платка от ее бабушки, которую Маруся всегда видела с ним, когда занималась своим любимым делом – вязанием носков. не могла не догадаться, что это значит. Сердце замерло от ужаса, словно время замерло в этот момент. Всплеск ужаса захлестнул Марусю, и в ее голове возникли образы из детства, когда бабенька рассказывала о том, что в деревне не хватает пропитания для всех животных. Бабушка говорила об этом с тихой грустью, но она никогда не предполагала, что это может привести к таким ужасным последствиям. Маруся стояла там, взволнованная и ошеломленная, пытаясь осознать ужасную правду. Теперь она поняла, что бабушка приняла решение избавиться от части животных, чтобы обеспечить выживание остальных. Другими словами, утопить их. Этот удручающий факт пронзил ее сердце, вызвав мучительную боль и невыносимую печаль. Маруся чувствовала себя одинокой и потрясенной, стоя на фоне ночного неба. Она обняла себя, словно пытаясь удержать разрушающуюся реальность. Ее душа была раздираема между отчаянием и гневом, а слезы текли по щекам, как живая река боли и потери. Этот момент стал для Маруси временем глубокого понимания и боли. Она поняла, что тайны ночи могут быть гораздо более мрачными, чем когда-либо могла себе представить. Маруся почувствовала невыносимую боль. Она не могла поверить, что ее любимая бабушка могла так поступить.

Маруся подошла к избе, но не зашла внутрь. Сердце билось в груди, словно птица в клетке, пытаясь вырваться на волю. Она остановилась у деревянной двери и глубоко вздохнула.

– Ох, горемычная, что ж мне делать-то? – шептала она вслух, словно ища ответа у ночного ветра.

Ее взгляд упал на окно комнаты. Оно было темным, но Маруся могла различить тусклый огонек свечи, которую бабушка всегда оставляла гореть на столе. В этот момент в голове родилась мысль, которая поразила ее, как молния. Она подкралась к окну и, заглянув внутрь, увидела бабушку, сидящую у огня. Рядом с ней лежал Уголек, спокойно свернувшись в клубок. Но в комнате пахло не только дымом от очага, но и чем-то еще – землей, сыростью и.. страхом. Маруся не могла ошибиться. Она уже чуяла этот запах раньше, когда была маленькой и играла в саду. Это был запах смерти.

Маруся тихонько отошла от окна и, не глядя назад, пустилась бегом в избу, а оттуда прямиком к батюшке. Он спал в своей комнате.

– Батюшка! Просыпайся! – закричала Маруся, дергая его за плечо.

Батюшка проснулся с трудом, потирая сонные глаза.

– Что ж ты такая хмурая, доченька? – спросил он, глядя на ее тревожное лицо.

– Батюшка, мне надо тебе сказать… – Маруся вздохнула, стараясь унять бешеное сердце. – Я думаю, что бабушка утопила тех котяток.

Батюшка замер, уставившись на Марусю с недоверием. Он не мог поверить в слова дочери, но ее глаза были полны ужаса и печали.

– Откуда ты такое взяла? – прошептал он, словно боясь сглазить свои мысли. – Твоя бабушка – добрая душа, лучше и не сыщешь.

– Батюшка, чую я это, – прошептала Маруся. – Видала я платок ее у колодца, и земляной дух, сырость и.. страх – все там пахнет.

Когда Маруся раскрыла свои опасения перед ним, тот вздохнул тяжело и, скрестив руки на груди, задумчиво посмотрел в огонь.

– Дитятко, ты ведь знаешь, что в деревне не всегда сладко жить, – начал он, словно пытаясь вспомнить старые слова. – Бабушка твоя, как и мы все, с горем пополам день свой тянет. Хлеба мало, а голод силен, вот и приходится делать то, что не хочется. Она наверняка не из зла так поступила, а от безысходности. Годы нынче лихие, и делать приходится то, что уму непостижимо.

Маруся слушала его, погруженная в раздумья. Она понимала его слова и чувствовала горечь невыносимой правды. – Но что же мне делать? – спросила она, обращаясь с надеждой в голосе.

– Маруся, – ответил батюшка, взяв ее за руку, – мы должны быть снисходительными и сострадательными. Времена испытывают нас, и иногда мы вынуждены делать то, что кажется нам нечестным. Но мы должны помнить о сострадании и поддержке друг друга. Пойдем, я поговорю с бабушкой.

Он взял Марусю за руку и повел ее в комнату. Батюшка не хотел, чтобы дочь оставалась одна с этими мрачными мыслями.

Они вошли в комнату, где сидела бабушка. Она подняла глаза на сына и внучку, и в ее взгляде мелькнула тень испуга. Бабушка поняла, что они знают.

– Мать, – начал Батюшка, стараясь говорить спокойно, хотя его голос дрожал. – Маруся рассказала нам о котятах.

Бабушка положила спицы и опустила голову. Она не отрицала.

– Да, – прошептала она. – Я сделала это.

Маруся подошла к бабушке и обняла ее. Она не могла осуждать ее. Маруся понимала, что бабушка не злодейка, а женщина, которой пришлось сделать тяжелый выбор.

– Бабенька, – шепнула Маруся, глядя в ее добрые глаза, – люблю тебя, сердечко мое.

Бабушка крепко обняла внучку. В ее глазах блестели слезы.

– И тебя люблю, Маруся, – сказала она, – прости, дурочку меня, за все.

Батюшка присоединился к ним, и они трое сидели в тишине. В этот момент их семья оказалась на грани разрушения. Но они все еще были вместе.

– Мать, – сказал Батюшка, словно решаясь на трудное решение. – Мы должны уехать отсюда.

– Уехать? – спросила бабушка, ее глаза расширились от удивления. – Куда?

Батюшка вздохнул и взглянул на бабушку с состраданием.

– Дабы избежать дальнейшего тяготения к сиим скорбным событиям, о коих нам поведали наши близкие, мы должны принять нелегкое решение об исходе из наших теперешних владений. Ибо тяжесть деяний, совершенных в отчаянии, легла на наши сердца непосильным бременем. Посему, собрав наши немудреные пожитки, мы направимся в дальние дали, дабы обрести пристанище, где пропитание будет обильным, а суровые нравы не станут искушать нас поступаться нашими моральными устоями. Ибо в сих стенах память о содеянном будет вечно терзать наши души, отравляя каждый прожитый день. Да и сами мы, скорбя о душах невинных тварей, будем тяготить друг друга скорбными помыслами, покуда не иссякнут наши силы. Но, покидая отчий дом, мы не отрекаемся от своей крови и плоти. Мы будем хранить в своих сердцах память обо всех, кто остался здесь, и уповать на милосердие Божие, дабы оно снизошло на нас и даровало нам силы для преодоления грядущих испытаний.

Бабушка молча кивнула, понимая тяжесть ситуации. Она знала, что пришло время перемен и что империя требует жертв. Собрав последние силы, она произнесла:

– Пусть будет так, как ты решишь, сын мой. Мы отправимся в путь, оставив за собой лишь воспоминания о нашем доме и наших просторах.

Слова батюшки, подобные удару грома, пронзили тишину избы. Бабушка, хмурясь, приняла решение сына как неизбежность. Маруся, все еще потрясенная случившимся, чувствовала, что ее сердце разрывается от противоречивых чувств: гнева, печали, но и смирения перед волей судьбы.

С наступлением вечерней темноты они собрали скудные пожитки: несколько одеял, немного провизии, и самое необходимое для жизни в пути. Бабушка, с дрожащими руками, взяла свой платок, с которого Маруся отрезала кусок, как напоминание о болезненном прошлом.

– Ты будешь хранить его, Маруся, – сказала бабушка, голос ее трепетал от переживаний. – На память.

Маруся, сжимающая в руке кусок платка, молча кивнула. Она не хотела забывать о произошедшем. Но Маруся также знала, что жизнь продолжается. И что она должна идти вперед, помня о прошлом, но не забывая о надежде на лучшее будущее.

Они легли спать на постелях, уставшие от переживаний, но не нашедшие спокойствия в душах. Внезапно, грохот грома разбудил их. Небо, словно тяжелый черный бархат, растянулось над избой, удушая ее своей беспросветной темнотой. В окнах не горели свечи, лишь тусклый свет луны, пробиваясь сквозь щели в крыше, бросал призрачные тени на стены. В воздухе витал тяжелый аромат сырости и плесени, а ветер шептал угрожающие пророчества, пробираясь сквозь трещины в старых бревнах. И вот, вдруг, небо раскололось. Из черных туч вырвалась молния, яркая и беспощадная, как сверкающий меч. Она пронзила темноту избы, озаряя ее с невиданной силой, словно хотела рассечь ее на части. В миг в избе засияло все: старые дощатые стены, потемневшие от времени, грубая мебель, покрытая трещинами, и тусклый свет, что падал от угасающего костра в печи. Все предметы в избе заиграли новыми красками, словно ожили, но лишь на мгновение.

– Господи, милосердный! – воскликнула бабушка, вскакивая с постели.

Батюшка тоже подскочил, схватив Марусю за руку.

– Бежим! – крикнул он, замечая огромный огненный шар, пробивающий крышу их избы.

Пламя вспыхнуло в избе, словно зловещий демон, готовый поглотить все на своем пути. Языки огня вырывались из окон и дверей, обволакивая деревянные стены и кровлю, превращая их в угольную золу. Жгучий запах дыма наполнил помещение, заставляя легкие сжиматься от удушливой тяжести.

В этом адском пекле паника охватила всех присутствующих. Семья, обессиленные страхом, бросились к двери, стремясь выбраться из этого ада на земле. Их лица были искажены ужасом, глаза широко раскрыты, отражая беспокойство и отчаяние. Шум пожара смешался с криками и рыданиями, создавая апокалиптическую симфонию гибели. Древесные балки треснули под напором пламени, издавая вопль страдания. Искры и угольки сыпались с потолка, создавая жуткий танец света и тьмы по всей комнате.

– Мама! – кричал батюшка, пробираясь через задымленную комнату к бабушке, которая оказалась в ловушке пожара.

Маруся, охваченная страхом, попыталась помочь отцу спасти бабушку, но пламя было слишком сильным.

В конце концов, им удалось выбраться из горящего дома. Они стояли на дворе, наблюдая, как пламя поглощает их жилище.

Весь их мир сгорел дотла.

– Что же нам теперь делать? – спросила Маруся, ее голос дрожал от страха и отчаяния.

Батюшка положил руку на ее плечо, стараясь ее успокоить.

– Не бойся, Маруся, – сказал он. – Мы живы. И это главное.

Он был прав. Они выжили. Но семья потеряла все. Они остались без дома, без вещей, без всего, что делало их жизнь уютной и спокойной.