Родная старина

Часть дворцового комплекса XII в. в Боголюбове. Реконструкция

Завладев Киевом, задумал он и другие области подчинить себе, а также уничтожить самостоятельность вечевого Новгорода. Уже Юрий Долгорукий стал теснить его. Суздальский князь мог всегда сильно вредить новгородцам: мешать им собирать дань с восточных их земель, прервать восточную торговлю их, которая шла через Суздальскую землю, а главное, мог прекратить подвоз в Новгород хлеба по Волге из низовых областей. Вот почему рано или поздно новгородцы должны были попасть в зависимость от суздальских князей. Зимою 1170 г. явилась под Новгородом грозная рать. Тут были суздальцы, смольняне, рязанцы, муромцы и полочане; начальствовал сын Андреев Мстислав. И предводитель и войска были те же, которые брали Киев. Слухи об их злодействах и насилиях повсюду, где они проходили, воспламенили новгородцев; вспоминали они о беспощадном разорении Киева суздальцами, о разграбленных церквах, о поруганной святыне и клялись умереть за св. Софию и за свою вольность. Город поспешно укрепили новым тыном.

Редко когда русские пытались брать города приступом – обыкновенно долгой осадой принуждали жителей сдаться, брали город, как говорилось тогда, «измором». Но на этот раз Мстислав понадеялся на силу своей рати и решился на приступ. Три дня суздальская рать готовилась к нему, на четвертый начался бой. Новгородцы защищались мужественно, но силы у Мстислава было больше, и стал он одолевать… Казалось, пришел конец Новгороду, но, по преданию, он был спасен чудом. В ночь со вторника на среду новгородский владыка Иоанн усердно молился перед образом Спаса, вдруг ему послышался голос от иконы:

– Иди на Ильину улицу, в церковь Спаса, возьми икону Пресвятой Богородицы, вознеси ее на стену, и Богородица спасет Новгород.

На другой день владыка в сопровождении многочисленного духовенства торжественно вынес икону на стену. Игумены и священники пели молитвы. Народ со слезами молился о спасении, всюду слышались громкие возгласы: «Господи помилуй!» Тучи стрел летели в город. «Одна стрела, – говорит предание, – попала в икону, и она в тот же миг обратилась ликом к городу, и слезы закапали из очей ее. В то же мгновение внезапный и необъяснимый страх охватил всю суздальскую рать, воины пришли в беспорядок, на них нашло какое-то одурение – стали они стрелять друг в друга». Новгородцы вышли из города и одержали блестящую победу над врагами, множество их избили, а пленных взяли столько, что, по словам новгородского летописца, «десяток суздальцев отдавали за гривну».

Мстислав бежал со своею ратью, и лютость его отозвалась на нем же: пришлось проходить ему по тем местам, которые раньше он опустошил, нигде больше не находили хлеба – воины умирали от голода и болезней и принуждены были с ужасом, говорит летописец, в Великий пост есть мясо коней своих.

Так говорит новгородское предание о чудесном избавлении Новгорода от суздальской рати. (С этого времени в честь иконы Богоматери Знаменской установлен праздник 27 ноября.)

Скоро, однако, новгородцам пришлось искать милости у Андрея Боголюбского. Был в Новгородской земле неурожай – настала страшная дороговизна, а хлеб, как выше сказано, шел в Новгород через Суздальскую землю, и вынуждены были новгородцы признать своим князем Юрия, сына Андрея. Но все-таки победа их имела значение. Хотя великий князь и посылал в Новгород своих подручных князей, но «старины и пошлины новгородской» не нарушал…

Между тем Андрей затевал новые порядки: понимал он, что удельные распри губят Русскую землю, что она от них все больше и больше беднеет и слабеет, да и сам хотел быть великим князем не по имени только. Из Ростово-Суздальской области он, боясь усобиц, удалил своих родичей – младших братьев и племянников; выгнал и старых отцовских бояр, которые привыкли слишком вмешиваться в княжеские дела. Советоваться с дружиной Андрей не любил.

Хотел он быть «самовластцем» – и не только в своей области, но и во всей Руси. В Киеве умер брат его Глеб. Владимир Мстиславич надумал было водвориться здесь. Андрей приказал ему немедленно выехать из Киева и отдал его Роману Ростиславичу, князю кроткому, покорному, – отдал не по старшинству, а по «милости своей».

Андрей благоволил к Ростиславичам (князьям Смоленским), так как они признали его старшинство и повиновались ему.

– Вы назвали меня своим отцом, – велел он сказать им, – хочу вам добра и отдаю Киев брату вашему Роману.

Через несколько времени случилось, что Ростиславичи не исполнили одного желания Андрея, тогда он послал сказать Роману:

– Не ходишь в моей воле ты с братьями твоими – так иди вон из Киева, а Давид пускай идет вон из Вышгорода, Мстислав – из Белгорода. Ступайте себе в Смоленск и делитесь там между собою, как знаете!

Не слыхали еще до сих пор русские удельные князья таких властных речей от великого князя. Роман повиновался, но другие Ростиславичи воспротивились и послали сказать Андрею:

– Брат! Мы назвали тебя своим отцом, крест тебе целовали и стоим на крестном целовании, хотим тебе добра; а ты теперь брата нашего Романа вывел из Киева и нам кажешь путь из Русской земли без всякой вины; так пусть рассудит нас Бог и крестная сила.

Андрей никакого ответа на эти слова не дал. Тогда Ростиславичи тайно ночью въехали в Киев, схватили Андреева младшего брата и племянника и посадили в Киеве брата своего Рюрика.

Узнав об этом, Андрей сильно разгневался. Обрадовались его гневу Ольговичи, князья черниговские: они надеялись сами завладеть Киевом и стали подстрекать Андрея против Ростиславичей.

– Кто тебе враг, – послали они ему сказать, – тот и нам; мы готовы идти с тобою.

Андрей надеялся на свои силы. Призвал он своего мечника и наказал ему:

– Поезжай к Ростиславичам и скажи им от меня: не ходите в моей воле, – так ступай же ты, Рюрик, в Смоленск к брату, в свою отчину; а ты, Давид, ступай в Берлад (город в нынешней Молдавии), не велю тебе быть в Русской земле. А Мстиславу скажите так: ты всему главный зачинщик, не велю тебе быть в Русской земле!

Сильно оскорбился такою речью и самовластием Андрея Мстислав, стоявший всегда за правду и за старину. Смолоду он привык не бояться никого, кроме одного Бога. В сильном гневе приказал он при себе остричь послу голову и бороду и отослал его с такими словами великому князю:

– Мы доселе чтили тебя как отца по любви, а ты прислал к нам такие речи, как будто не князьям, а подручникам. Твори, что замыслил, пусть Бог нас рассудит!

Старинные гербы Новгорода и Владимира

Когда услыхал Андрей эти слова, когда узнал об оскорблении посла, то пришел в такой гнев, что даже опал в лице. Он велел немедля собрать большое войско. Тут были ростовцы, суздальцы, владимирцы, переяславцы, белозерцы, муромцы, новгородцы, рязанцы – всего около 50 тысяч воинов. Сын Андрея Юрий с опытным воеводою вел это войско. Получили они от великого князя такой приказ:

– Рюрика и Давида выгоните из моей отчины, а Мстислава схватите, ничего ему не делайте, приведите только ко мне.

Вся эта рать двинулась в Черниговскую область; тут соединились с нею черниговские князья; князья полоцкие тоже принуждены были идти. Казалось, Ростиславичам несдобровать. Рюрик Ростиславич заперся в Белгороде, Мстислав в Вышгороде, а Давида они послали к галицкому князю Ярославу просить помощи.

Главные силы северной рати пошли на Мстислава, дерзкого противника Андрея Боголюбского. Девять недель стояло под Вышгородом огромное ополчение.

Храбро отбивался Мстислав, несмотря на то что силы у него было немного. Союзная рать действовала неединодушно, многие из участников воевали против своей воли: между отдельными вождями согласия не было, и дело союзников не ладилось; больше было тут шуму, крику, суеты, чем толку. Многим надоело уже стоять под городом, взять который они потеряли надежду. Вдруг разнеслась молва, что галицкая рать, соединившись с Рюриком, хочет ударить на них. Ужас охватил сборную Андрееву рать; они бросились бежать из Вышгорода; бежали в таком беспорядке, что множество людей при переправе через Днепр утонуло.

Мстислав, видя поспешное отступление вражьей силы, вышел из города, погнался за врагами, захватил их обоз и забрал многих в плен.

Это дело доставило Мстиславу громкую славу. Двадцать союзных князей с их ратями не совладали с ним. С этого времени и назвали его Храбрым.

Стал после этого Киев снова переходить из рук в руки. Не такой был человек Андрей Боголюбский, чтобы помириться с неудачей и оставить враждебных себе князей полными хозяевами на юге; он, верно, добился бы своего, если бы неожиданная смерть не помешала ему.

Властолюбивый Андрей имел много врагов между князьями и боярами; оказались они и между ближними людьми. Был он и к ним очень строг, если они злоупотребляли его доверием или не повиновались ему. Казнил он за какую-то вину одного из родственников своих по жене, боярина Кучковича. Брат казненного с несколькими княжескими слугами решился злодейством освободиться от строгого господина. Андрей, подобно другим русским князьям, принимал к себе на службу иностранцев. Одним из приближенных слуг к нему был ключник Анбал из иноземцев. Он тоже принял участие в заговоре.

– Сегодня князь казнил Кучковича, – говорили заговорщики, – а завтра казнит и нас; покончим с ним.

Ночью, взявши оружие, пошли злоумышленники к княжескому терему. Когда они подошли к спальне князя, то их обуял страх; не хватало у них смелости совершить преступление. Тогда они пошли в медушу (погреб, где хранились меды и вина), напились вина и снова пошли в княжий терем.

Один из злодеев постучал в дверь спальни.

– Кто там? – спросил Андрей.

– Прокопий! – отвечал стучавший (Прокопий был одним из любимых слуг Андрея).

– Нет, это не Прокопий! – сказал князь, хорошо знавший голос своего слуги.

Дверей он не отпер. Злодеи стали ломиться в дверь. Князь бросился к своему мечу, который обыкновенно находился подле него. Меча не оказалось: Анбал раньше убрал его. Заговорщикам удалось выломать дверь; бросились они на князя…

Андрей был очень силен, стал обороняться и одного из противников своих сбил с ног. Впотьмах, не разглядев, злодеи поранили упавшего, приняв его за князя. Затем, увидев свою ошибку, напали на князя, стали наносить ему удары мечами, саблями, копьями. Он сначала сильно боролся.

– Нечестивцы! Что я вам сделал? – говорил он. – За что вы проливаете кровь мою? Бог вам отомстит за мой хлеб.

Наконец израненный и окровавленный Андрей упал под ударами убийц. Злодеи думали, что он убит, взяли раненого товарища своего и поспешно понесли его. Князь поднялся и, обливаясь кровью, со стоном вышел из спальни. Убийцы услышали стон его и вернулись. Не нашедши его на том месте, где они оставили его, злодеи испугались…

– Скорее ищите его, – говорили они друг другу, – а не то мы погибли!

Зажгли свечу и по кровавому следу нашли несчастного князя; он успел сойти по лестнице вниз и думал скрыться за лестничным столбом. Злодеи кинулись на него.

– Господи, в руки Твои предаю дух мой! – были последние слова несчастного.

Умертвили заговорщики и Прокопия, верного слугу Андрея. Княжеское имущество было разграблено. Из кладовой князя забрали золото, драгоценные камни и разные ткани и одежды.

Тело убитого князя долго лежало брошенное в городе; никто не решался взять его, чтобы отдать ему последний христианский долг, – все боялись заговорщиков. Но нашелся между слугами князя один, киевлянин Кузьма, который не побоялся злодеев. Стал он плакать над трупом Андрея. Насилу выпросил этот верный слуга у ключника ковер и корзно покрыть труп убитого князя. Обернув тело, Кузьма понес его в церковь и стал просить, чтобы ее отперли. Ему закричали:

– Да кинь тело тут в притворе. Экая тебе печаль с ним!

Все были уже пьяны. Кузьма стал плакать и причитать над своим господином: