Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1

Вместе с тем следовало бы отметить удивительный феномен идей Просвещения. Пожалуй, ни одно идеологическое течение за всю историю человечества не имело такого громадного авторитета, не пользовалось столь огромным влиянием, не было столь широко распространенным, как Просвещение. Причем не только среди простых подданных, но и среди коронованных особ почти всех государств Старого, а затем и Нового Света. Мир стал свидетелем настоящей «реформаторской горячки», поразившей царствующие дома Европы в 60–80-е гг. XVIII в. В литературе эти десятилетия известны как годы «союза монархов и философов».

В итальянских государствах Пьемонте, Парме и Ломбардии с 1760-х годов были упразднены или ограничены налоговые привилегии дворянства и духовенства, введено государственное начальное образование. В Неаполе запрещено дальнейшее расширение церковного землевладения, упразднена инквизиция. В 1773 г. Папа Римский был вынужден запретить Орден Иезуитов. В Тоскане герцог Петр Леопольд в 1760–80-х гг. согласно идеям знаменитого просветителя Ч. Беккариа издал уголовный кодекс с отменой пыток, смертной казни, расширил местное самоуправление, отменил средневековую систему налогообложения крестьян и впервые в Европе опубликовал государственный бюджет страны.

В Испании реформаторская деятельность в духе «просвещенного абсолютизма» была связана с именами министров короля Карла III (1759–1788) Педро Родригеса Кампоманоса, графа Аранды и графа Хосе Флоридобланки, которые отменили внутренние таможенные барьеры и монопольные права Месты, ограничили церковное землевладение, конфисковали владения ордена иезуитов, отменили средневековый запрет дворянству заниматься торгово-промышленной деятельностью, наконец, провели реформу колониального управления, позволившую сохранить американские колонии ещё на полстолетия.

Сходные реформы были проведены в Португалии маркизом Помбалой – первым министром при короле Жозе I (1750–1777) и в Швеции королем Густавом III (1772–1792), прославившемся еще и в качестве покровителя науки и искусств.[119 - Андерсон И. История Швеции. М., 1951.]

Активизация политической жизни коснулась и Англии. Пришедшие к власти в 1783 г. «молодые тори» Уильяма Питта – младшего проводили достаточно либеральный политический курс. Была предоставлена парламентская и судебная автономия Ирландии и даже внесен на рассмотрение Парламента билль об избирательной реформе, который, правда, так и не был принят.

В США события приняли и вовсе революционный оборот. В результате Войны за независимость бывшие британские колонии объединились в государство с республиканской формой правления. Декларация о Независимости 1776 г. и Конституция 1787 г., основанная на принципе разделения властей, наряду с английской парламентской системой, стала объектом подражания для всех реформаторов континентальной Европы.

По сходному сценарию разворачивались события в Польше. 3 мая 1791 года после длительной политической борьбы победили сторонники реформ, была принята Конституция, отменившая принцип liberum veto и установившая конституционную монархию. Однако в развитие событий вмешались внешние силы, началась интервенция Пруссии, Австрии и России, закончившаяся разделами страны в 1793 и 1795 гг.

Наиболее же глубокие реформы, правда, с разным результатом, были проведены в Дании, Пруссии и Австрии. В этих странах монархи, проводя реформы в духе Просвещения, нередко действовали вопреки мнению своей главной социальной опоры – дворянства.

В Дании реформы были связаны с именем И. Струэнзе (1770—72) – личного врача и по совместительству первого министра при короле. В ходе реформ была введена полная свобода печати, независимость суда, свобода торговли, началась постепенная отмена крепостного права. В результате государственного переворота Струэнзе был арестован и затем казнен, но его политика вызвала удивление и восхищение всей Европы и стала примером для подражания.

В Пруссии политика «просвещенного абсолютизма» была связана с именем Фридриха II (1740–1786). Помимо военной реформы, этот монарх реорганизовал финансы и судопроизводство, запретив процессы ведьм и пытки, подтвердил свободу вероисповедания, ввел обязательное начальное образование. Пытался он решить и крестьянский вопрос, отменив крепостное право в Померании и предоставив крестьянам право наследственного владения земельными участками. Однако реформа эта не была доведена до конца, а крепостное право по всей стране было отменено лишь в 1807–1811 гг. Тем не менее подводя итоги деятельности Фридриха II, следует сказать, что из всех попыток проведения реформ в Европе того времени эта была наиболее успешной.[120 - Эпштейн А. Д. История Германии от средневековья до революции 1848 г. М., 1961. С. 264–301.]

По-иному сложилась судьба реформаторских начинаний у современника Фридриха австрийского императора Иосифа II (1780—90). Его принято считать идеальным «просвещенным монархом». В административных реформах Иосиф II пошел на прямой конфликт с дворянством и духовенством в целях укрепления государства. Он лишил дворянство налоговых привилегий, изъял из его ведения осуществление исполнительной власти на местах, была проведена частичная секуляризация церковных земель, издан Толерантный патент о свободе вероисповедания. В 1781–1785 гг. было отменено крепостное право в наследственных землях Габсбургов. Недовольное дворянство выступило против политики Иосифа II. Путем интриг был искусственно раздут конфликт в Венгрии и Чехии, плелся заговор и в самой Вене, Иосифу II реально угрожал дворцовый переворот.[121 - Митрофанов П. П. Политическая деятельность Иосифа II: её сторонники и враги (1780–90 гг.). СПб, 1907.] Хотя перед смертью он по настоянию наследников отменил практически все свои реформы за исключением Толерантного патента и отмены крепостного права в коронных землях, деятельность Иосифа II оказала огромное влияние на дальнейшее развитие империи и, возможно, предотвратила не менее мощную революцию, чем во Франции, учитывая чрезвычайную остроту национальных и социальных противоречий в Австрийской империи.

Реформы не затронули практически только германские княжества и Францию. Правители последней оказались на редкость недальновидными. В 1774–1776 гг. известный экономист-физиократ Р. Тюрго был назначен суперинтендантом финансов и попытался провести ряд реформ. Была отменена регламентация хлебной торговли, упразднены цеховые корпорации, крестьяне освобождены от дорожной повинности, которая была заменена денежным налогом, падавшем на все сословия. Кроме того, Тюрго разработал проект отмены за выкуп ряда феодальных повинностей. Но, вскоре, Тюрго попал в немилость и был отправлен в отставку, а все его реформы были отменены. В 1787 г. вторая попытка реформ была предпринята новым суперинтендантом финансов Ж. Неккером. Однако почти все его проекты остались нереализованными. Единственное, что удалось ему сделать, это отменить наконец-то дорожную барщину, заменив её денежным налогом, и отменить средневековый обычай пыток при допросах. Этими мерами реформы и ограничились. Бурбоны упорно не желали прислушиваться к мнению и советам идеологов Просвещения. Поэтому не удивительно, что именно во Франции разразилась мощная буржуазная революция, насильственным путем ликвидировавшая остатки Средневековья.

На основе приведенного выше обзора не может не возникнуть вопрос, в чем же причина столь высокой популярности и огромного влияния идей Просвещения? Ответ видится в следующем.

Во-первых, идеологи Просвещения обращались к разуму монархов и очень чутко уловили главную их слабость – боязнь потерять власть. Линия их рассуждений проходила примерно следующим образом: «если не хотите потерять власть завтра, – обращались они к монархам, – то проводите реформы сегодня, даже если они противоречат сиюминутным интересам высших классов. В будущем это воздастся Вам сторицей, избавит подвластную Вам страну от грядущих потрясений из-за неразумного государственного устройства, а мудрость Вашу будут прославлять потомки».

Большинство монархов попадали под влияние, как им казалось неопровержимых идей, строго логичных построений просветителей.

Именно в этом, скорее всего, кроется причина увлечения монархов просветительскими идеями во второй половине XVIII века, несмотря на, казалось бы, почти полное отсутствие объективных причин во многих странах, где феодализм еще был достаточно жизнеспособен, и секрет того, что часто монархи, напуганные угрозой предсказанной в будущем кровавой революции, действовали зачастую даже вопреки сиюминутным интересам своей главной социальной опоры – дворянства, как, например, Иосиф II в Австрии или Павел I в России.

Ну и, во-вторых, предлагаемый просветителями набор реформ (в основном в духе вольтерьянской концепции «философа на троне») не посягал на саму монархию, её политическое господство и даже, что тоже немаловажный факт, укреплял её.

Таким образом, идеология «Просвещения» является источником конституционализма в его классической форме. Просвещение явилось своеобразным философским обоснованием конституционных идей. Философия Просвещения имела ярко выраженную политико-правовую, практическую направленность. Она рациональным, логическим путем обосновывала необходимость изменения изживавшего себя феодального строя и его замены новыми государственными формами, основанными на разумных (рационалистических) принципах.

§ 3. Конституционализм и либерализм

Следующим ключевым понятием является либерализм. Сам термин «либерализм» для обозначения особого течения общественной мысли впервые был употреблен в 1810 году в Испании – стране, которая не была ни оплотом, ни даже сколько-нибудь влиятельной выразительницей либеральной идеологии. В тех же странах, которые по праву считаются главными носителями либеральной традиции, в первую очередь в Великобритании и США, это понятие стало употребляться значительно позже. Однако, либерализм как особый тип идеологии зародился намного раньше, а свою завершенную форму приобрел, так же, как и конституционализм, в конце XVIII – первой половине XIX вв. Идейные истоки либерализма, прообразы его классических концепций, восходят к античности. К этому времени принадлежат такие вполне четко выработанные понятия, как право, правовая личность, субъективные права личности, также некоторые учреждения, в рамках которых граждане участвовали в управлении государством и особенно в законодательной деятельности. Но все же о зарождении либерализма в подлинном смысле можно говорить только относительно завершающего этапа эпохи средневековья. По единодушному мнению исследователей подлинным отцом – основателем либерализма признается буржуазный класс независимых, самостоятельных и, по большей части имевших определенное состояние обитателей западноевропейских городов, выступивших против феодально-монархического строя. При этом либеральная идеология рассматривается как идейное оформление и обоснование развивающихся в недрах старого феодального строя капиталистических отношений. Так американский исследователь Х. Ласки рассматривает либерализм как широкий общеевропейский феномен, возникший при переходе от средневековых феодальных порядков к Новому времени, отмеченному развитием капитализма.[122 - Медушевский А. Н. История русской социологии. М., 1993. С. 87–88; Согрин В. В. Либерализм Запада XVII–XX вв. М., 1995. С. 85.]

Каковы же были основные принципы либерализма к моменту его оформления в общественно-политическое движение? В научной литературе до сих пор не существует единой точки зрения касательно перечня основополагающих принципов либерализма. По сути, у каждого исследователя теоретических проблем либерализма имеется свое мнение по данному вопросу.

Так известный исследователь российского либерализма В. В. Леонтович, автор книги «История либерализма в России. 1762–1914 гг.», считает главным принципом либерализма – индивидуализм. Он подчеркивает, что «именно человек, отдельная личность в либерализме стоит на первом месте, а ценность общественных групп или учреждений измеряется исключительно тем, в какой мере они защищают права и интересы отдельного человека и способствуют осуществлению цели отдельных субъектов».[123 - Леонтович В. В. История либерализма в России 1762–1914 гг. М., 1995. С. 3.] Второй главнейший принцип – это принцип невмешательства государства в существующие жизненные взаимоотношения людей и какое-либо нарушение привычных жизненных форм. Поэтому согласно либеральному мировоззрению, считает В. В. Леонтович, исторические долиберальные государственные формы нельзя разрушать революционным переворотом, их нужно только преобразовывать. Из этого автор делает два главных вывода: во-первых, следует четко отличать либерализм от радикализма и настоящим либерализмом считать лишь либерализм консервативный; во-вторых, само существование либерализма как идеологии и политической практики зависит от того, насколько он будет придерживаться эволюционных методов преобразования уже существующих структур[124 - Леонтович В. В. История либерализма в России 1762–1914 гг. М., 1995. С. 3–5.]. Тем самым Леонтович формулирует третий основной принцип либерального мировоззрения: принципиальный отказ от насильственных методов при проведении преобразований.

Сходной точки зрения придерживаются и современные исследователи теории и практики либерализма С. Секиринский и Т. Филиппова. В монографии «Родословная российской свободы» они связывают появление либеральной идеологии с началом процесса гражданского раскрепощения общества. По сути, они формулируют четвертый принцип либерализма – стремление к максимальному самоуправлению гражданского общества на всех уровнях, при этом самоуправляющееся гражданское общество противопоставляется бюрократическим тенденциям в механизме государственной власти. Также авторы понимают либерализм не как определенное политическое движение, а как особый тип цивилизации, противостоящий традиционной, как особый тип мышления; русские либералы в этой связи рассматриваются как носители нового индустриального типа сознания[125 - Секиринский С., Филиппова Т. Родословная российской свободы. М., 1993. С. 243–251.]. Одновременно значительное внимание уделяется экономическим проблемам либерализма. Сущность их заключается во всемерном отстаивании права частной собственности как необходимого условия экономического роста и политической свободы, принципов невмешательства (или крайне ограниченного вмешательства в случае необходимости) государства в экономику, фритредерства и частного предпринимательства. Самостоятельность, опора на собственные силы, индивидуализм и свободная конкуренция стала основой экономической концепции либерализма. С полным основанием её можно считать пятым основным принципом либеральной идеологии.

Что касается зарубежной историографии, то по поводу теоретических основ либерализма до сих пор идут нескончаемые споры. В целом здесь можно выделить два основных направления: современный постклассический либерализм и так называемый «коммунитарный» либерализм. Сторонники постклассического либерализма Джон Роулз, Рональд Дворкин, Исайя Бёрлин добавляют к уже известным принципам либерализма ещё два: принцип справедливости и принцип нейтральности. Основное содержание принципа справедливости, разработанного Д. Роулзом состоит в обосновании того, что люди в исходной позиции выберут принцип равных свобод и принцип, состоящий из двух частей: принципа дифференциации и принципа равных возможностей. Согласно принципу равных свобод, «каждый человек имеет право на максимально широкую систему равных основных свобод, совместимых с аналогичной системой свобод для всех»[126 - Rawls J. A Teory of Justice. Cambrige, Mass, Harvard Univ. Press, 1971. Р. 302.]. По-Роулзу, каждый человек выбирает общество, обеспечивающее максимальную индивидуальную свободу, поскольку такая свобода служит основным источником его социальных надежд. Вторая часть принципа справедливости Роулза формулируется так: «Социальные и экономические неравенства должны быть сглажены таким образом, чтобы они вели к наибольшей выгоде наименее преуспевающих» (принцип дифференциации) и «чтобы связанные с ними должности и посты в обществе были открыты для всех при условии честного соблюдения равенства возможностей» (принцип равных возможностей)[127 - Роулз Дж. Идеи блага и приоритет права. // Современный либерализм. М., 1998. С. 76–108; а так же см. предисловие Л. Б. Макеевой к этой же книге. С. 7–18.]. Таким образом, по-Роулзу, человек в исходной позиции должен выбрать общество, в котором наименее преуспевающие окажутся в положении наилучшем из возможных. Указанные принципы образуют строгую систему приоритетов: первый принцип имеет приоритет над вторым, а принцип дифференциации имеет приоритет над принципом равных возможностей.

При этом, принцип справедливости не опирается ни на какое определенное истолкование блага, не предполагает никакого конкретного представления о достойном образе жизни и ценностях. Принцип справедливости задает структуру основных прав и свобод, в рамках которой отдельные индивиды – каждый со своими целями, интересами и убеждениями – получают возможность следовать и воплощать в жизнь свои представления о благе. Отсюда следует, что задача государства состоит в том, чтобы поддерживать эту справедливую социальную структуру и не навязывать своим гражданам определенный образ жизни и определенную систему ценностей. Это означает, к примеру, что государство должно гарантировать свободу слова на том основании, что она позволяет людям формулировать свои собственные взгляды и выбирать свои собственные цели, а не в силу того, что подобный образ жизни предпочтительнее безразличия к общественным делам или что свобода слова увеличивает общее благополучие. Государство должно выступать нейтральным арбитром между индивидами, имеющими различные и часто конфликтующие представления о благе, не отдавая предпочтения ни одному из них. Этот принцип нейтральности государства является наиболее важной частью концепции Д. Роулза и его сторонников[128 - Роулз Дж. Указ. соч. С. 79–80.].

Подобный подход подвергся резкой критике сторонниками «коммунитарного» или социального либерализма Майклом Сэнделом, Чарльзом Тэйлором и другими. Они считают, что в теории Д. Роулза и его последователей личность понимается как то, что дано «до и отдельно» от каких бы то ни было ценностей, целей, социальных связей и отношений, как некий «чистый субъект», лишенный всех определяющих его качеств. В результате игнорируется включенность человека в разнообразные общественные отношения и его «нагруженности» разными социальными ролями. Концепция личности Д. Роулза неизбежно оборачивается и социальным индивидуализмом, для которого общество является не более чем результатом договоренности между индивидами, цели которых определены заранее, при этом игнорируется тот факт, что социальные связи имеют самостоятельную ценность, помимо их важности как средства достижения других, чисто индивидуальных целей[129 - Макеева Л. Б. Указ. соч. С. 14.; Sandel M. Liberalism and the limits of Justice. Cambrige, 1982. Р. 1–12.].

Таким образом, сторонники «коммунитарного» либерализма в целом признают наличие в классическом либерализме принципов индивидуализма и нейтральности государства, однако, резко критикуют их как ошибочные и не соответствующие реальной ситуации в обществе.

Итак, на основе приведенных точек зрения попытаемся выделить основные черты либерализма как общественно-политического течения. На наш взгляд, они следующие:

Ярко выраженный индивидуализм, провозглашение автономии личности, ее самоценности;

Главная цель либерализма, исходя из первого принципа – это достижение полной свободы личности – как политической, так экономической и духовной;

Принцип нейтральности или невмешательства государства в существующие взаимоотношения людей;

В экономическом отношении отстаивание принципов свободы экономической деятельности, неприкосновенности частной собственности, свободной конкуренции, невмешательства государства в экономику;

Принцип правового государства и максимального самоуправления гражданского общества, которое противопоставляется государству;

Принципиальный отказ от революционного способа преобразований, вывод в связи с этим о возможности перемен в общественном строе только мирным путем – путем реформ «сверху».

Итак, мы видим, что «либерализм» – понятие более широкое, чем «конституционализм», оно включает в себя не только конституционно-правовые идеи и принципы, но и экономический аспект – требование свободы предпринимательства и т. д. При этом следует отметить, что если конституционализм может быть аристократическим, дворянским, буржуазным, исходя из состава участников и их конечных целей, то либерализм – это чисто буржуазное течение общественной мысли по своим целям и задачам именно благодаря своему экономическому аспекту. Конституционализм же – это политико-правовая часть либеральной идеологии, причем аристократический конституционализм к либерализму не относится.

Глава II. Масонство и конституционализм

§ 1. Происхождение, содержание и основные этапы развития масонства

Одной из самых интересных и до сих пор малоизученных проблем истории конституционализма является его соотношение с масонством. Существует ли вообще связь между этими течениями общественной мысли? И если существует, то в какой степени? На эти и ряд других вопросов мы попробуем ответить в этой главе.

В настоящее время существует огромный массив литературы по истории масонства – как мирового, так и российского. Однако большинство из них посвящено изучению вопросов, связанных с истоками и происхождением масонства, этапами его становления и развития, особенностями различных масонских систем. Вопрос о соотношении масонства с конституционным движением оказывается как бы вне поля зрения большинства ученых-исследователей истории масонства. Тем самым изучение этой проблемы вдвойне представляет познавательный и научный интерес.

Из всего многообразия литературы по истории масонства в данной работе были использованы прежде всего работы дореволюционных авторов Г. Шустера «Тайные общества, союзы и ордена», А. Н. Пыпина «Русское масонство в XVIII – 1-й половине XIX вв.», Г. В. Вернадского «Русское масонство в царствование Екатерины II», С. П. Мельгунова и Н. П. Сидорова «Масонство в прошлом и настоящем»[130 - Шустер Г. Тайные общества, союзы и ордера. Т. 1–2. СПб., 1905–1907; Пыпин А. Н. Русское масонство в XVIII – 1-й половине XIX вв… Пг., 1916; Вернадский Г. В. Русское масонство в царствование Екатерины II. Пг., 1917.] и особенно работы замечательной исследовательницы российского масонства Т. О. Соколовской, выполненные на высоком научном уровне и не утратившие поэтому своей актуальности в наше время[131 - Соколовская Т. О. Материалы по истории русского масонства (сборник). М., 2000; её же О масонстве в прежнем русском флоте. СПб., 1907; её же В масонских ложах (1817–1822). Пг., 1914; её же Новые данные для истории русского масонства по рукописям Тверской Ученой Архивной Комиссии. Тверь, 1912; её же Устав вольных каменщиков (XVIII–XIX вв.): из материалов для истории русского масонства. СПб., 1907; её же Капитул Феникса: высшее тайное масонское правление в России (1778–1822 гг.). М., 2000.]. Следует отметить также и труды современных исследователей, прежде всего Т. А. Бакуниной, В. С. Брачева и Д. Э. Харитоновича, в которых дается обстоятельный анализ основных этапов развития российского масонства.[132 - Бакунина Т. А. Знаменитые русские масоны. Вольные каменщики. М., 1991; Брачев В. С. Масоны и власть в России. М., 2003; Харитонович Д. Э. Масонство. М., 2001.]

Рассмотрение проблемы соотношения конституционализма и масонства следует, на наш взгляд, начать с краткого анализа происхождения, содержания и основных этапов развития масонства. Родиной его является Англия, но история происхождения масонства окутана легендами. Так как масонский Орден изначально являлся тайным обществом, документальные сведения о нем крайне скудны и отрывочны. Причем настолько, что даже сам факт создания масонского ордена и первоначальные события, связанные с его существованием, исследователи установили не без труда.

В настоящее время с достаточной точностью установлено, что у масонства как особого идеологического течения общественной мысли было несколько источников. Во-первых, по своей структуре масонские организации восходят к строительным организациям средневековья, функционировавшим по цеховому принципу. Сами масоны видели в каменщиках (по англ. masons) единственную в своем роде категорию рабочих, выделявшуюся в «мрачные» средние века своей культурностью, связью с цивилизованными странами арабского Востока, знанием истории античного мира. Среди масонов XVIII в. была широко распространена гипотеза о могущественном союзе строителей, разъезжавших по всей Европе со специальными полномочиями, полученными от папы, и воздвигавших дворцы и соборы по принципам тайной архитектурной науки, привезенной основателями братства с Востока во время Крестовых походов (XII–XIII вв.). Предками современных масонов объявлялись средневековые каменщики, с автономным братством которых в Страсбурге связывали возникновение готического стиля в архитектуре. В XIV веке это братство проникло в Шотландию и Англию и там, усилиями живших в Англии немецких и местных философов, преобразовалось в XVII веке во всемирный социально-филантропический союз.[133 - История масонства. Смоленск, 2001. С. 7.]

Современные исследователи в целом не отрицают такую гипотезу, добавляя лишь дополнительные штрихи к ней. Так, например, современный отечественный исследователь истории масонства Д. Э. Харитонович считает, что возникновение организаций каменщиков в широком масштабе приходится на время после Клюнийской церковной реформы (с конца X века), которая способствовала повышению религиозности населения и привела к расширенному церковному строительству. На этой волне в Западной Европе возникают артели строителей (вначале монахов, потом мирян), которые странствовали от монастыря к монастырю, от города к городу, занимаясь возведением храмов. Жили они в построенных на месте строительства домах-ложах (англ. lodge, фр. loge – домик, избушка). В XIV веке появляются первые уставы артелей каменщиков. А после перехода к оседлости (с XV в.) название «ложа» переносится на саму артель.[134 - Харитонович Д. Э. Масонство. М., 2001. С. 12–15.]

В XV в. благодаря особой значимости профессии, каменщики (или «оперативные» масоны в отличие от идейных масонов) получают ряд привилегий: освобождаются от ряда налогов, обязанности нести службу ночной стражи и т. д. Отсюда и появляется название франкмасон, т. е. свободный каменщик (от фр. frank mason, англ. free mason). Хотя существует и другое объяснение такого термина. Согласно ему, строители высших категорий назывались freestone’s masons (т. е. каменотесами свободных камней), т. к. занимались обработкой мягких каменных пород типа мрамора и известняка (free stones), использовавшихся для тонких барельефных работ.[135 - История масонства. Смоленск, 2003. С.6.] При этом отмечаются следующие особенности масонских (строительных) лож. В отличие от обычных цехов, в них не было единственного полноправного руководителя – мастера. Вместо него существовало несколько мастеров разного ранга: надзиратели (англ. wardens) следили за непосредственным ходом строительных работ, мастера-магистры осуществляли общее руководство по строительным специальностям (сами руками не работали), наконец, подмастерья и ученики, которые занимались непосредственно строительством. Впоследствии это нашло отражение в структуре и количестве рангов-степеней в масонстве. Вторая особенность заключалась в том, что испытание подмастерья на звание мастера происходило не путем создания изделия, повторявшего общепринятый образец (шедевр), а в форме вопросов и ответов, к тому же тайно, чтобы посторонние не выведали секретов ремесла. Отсюда и особый ритуал в форме вопросов и ответов при принятии в идейное масонство, и особая таинственная, секретная обстановка.

Кроме того, так как каменщики больше других профессий были связаны с церковью, то это наложило отпечаток и на знания и на мировоззрение: это и ремесленные приемы, и богословские принципы, и даже основы мистической философии и символизм.[136 - Харитонович Д. Э. Масонство. М., 2001. С. 15–16.]

Во-вторых, к источникам масонства следует отнести деятельность алхимиков и ученых-утопистов XVI–XVII вв. с их проектами всемирных союзов и планами преобразования человечества. И если старые организации каменщиков были номинальными предками масонства, то истинными духовными предтечами были именно эти представители европейской интеллигенции. Прежде всего, к ним следует отнести учение розенкрейцеров.[137 - Первые известия о нем датируются началом XVII в., когда в Германии появилось анонимное сочинение под довольно странным названием «Химическая женитьба Христиана Розенкрейца», а затем еще два трактата, посвященные тому же Розенкрейцу: «Всеобъемлющая и всемирная реформа человечества» и «Сущность реформации». Как выяснилось впоследствии, автором всех трех произведений являлся скорее всего лютеранский богослов и проповедник Иоганн Валентин Андреа. В этих трактатах рассказывалось об Ордене (Братстве) Розового креста (или Розы и Креста), будто бы основанного еще в XIV веке немецким дворянином Христианом Розенкрейцем. Он много путешествовал по миру, побывал на Востоке, где изучил тайны персидских и египетских магов и, возвратившись в Европу, передал их своим ученикам, создав вместе с ними тайное общество, которое существует под покровом глубокой секретности до сих пор. Его особо посвященные участники живут в разных странах, обладают огромной мудростью, общаются между собой при помощи особых знаков и символов, свободно перемещаются в пространстве, обладают телепатией и т. д. Главная цель Ордена Розенкрейцеров – бескорыстное служение человечеству (бесплатное лечение больных, просвещение и т. д.). // История масонства. Смоленск, 2001. С. 8–10.]

Известия о Розенкрейцерах произвели настоящий фурор в Европе. Виднейшие ученые пытались отыскать следы таинственного Ордена и попасть в его ряды. Сейчас сложно установить, была ли это сплошная мистификация или подобная организация и в самом деле существовала. Но факт остается фактом: тенденции, пронизывающие розенкрейцерство реально существовали и были в то время в европейском обществе очень сильны и, прежде всего, это вера в преобразовательную силу знания и стремление служить человечеству посредством науки. Этим стремлением были проникнуты все утопические романы XVI–XVII вв., начиная с «Утопии» Томаса Мора и заканчивая «Новой Атлантидой» Фрэнсиса Бэкона. Одним из наиболее ярких примеров подобных воззрений является учение сподвижника И. В. Андреа известного чешского педагога и философа Яна Амоса Коменского (Комениуса) (1592–1670 гг.), переехавшего в 1641 г. В Англию. Им был разработан проект создания идеального общества будущего, основанного на «здании Мудрости, на принципах Верховного Строителя (Бога) и открытом для всех, рожденных людьми».[138 - История масонства. Смоленск, 2001. С. 18.]

Таким образом, источниками масонства в организационном плане являлись строительные братства, в идеологическом – проекты европейских мыслителей о всемирном тайном ученом обществе, цель которого – совершенствование человечества на основе универсальных межконфессиональных ценностей. Идея подобного тайного сообщества, которое должно преодолеть раскол и объединить лучшие силы человечества ради достижения всеобщего блага, буквально витала в воздухе и в начале XVIII века в Англии нашла свое практическое воплощение. Именно в этом, на наш взгляд, причины феноменальной популярности масонства среди высокоинтеллектуальных слоев европейского общества и его чрезвычайно быстрого распространения в XVIII веке почти во всех странах Европы.

Однако самих масонов подобные «приземленные» причины возникновения их учения, видимо довольно быстро перестали удовлетворять и уже в первой половине XVIII в. появляются многочисленные легенды, которые «удревляют» историю масонства.

Во-первых, это так называемые «строительные легенды». По первому варианту возникновение масонства восходит к временам царя Соломона, который поручил архитектору Хираму (по другой версии сборщику податей Адонираму) построить в Иерусалиме храм бога Яхве. Мудрый Хирам (или Адонирам) разделил рабочих на три разряда во главе с мастерами, а также ввел особые знаки и символы, чтобы они могли узнавать друг друга. Отсюда будто бы и ведет свое происхождение традиция устанавливать степени масонства, а также особый символический язык членов масонских лож.[139 - По другому варианту легенды, масонство восходит к временам правления вавилонского царя Нимрода – организатора строительства Вавилонской башни, его знания в свою очередь восходят к тайным доктринам египетских и халдейских жрецов. Нимрод передал эти тайные познания о семи свободных искусствах праотцу Аврааму, тот в свою очередь – Евклиду и Моисею. Во время строительства храма Соломона вся мудрость была записана на двух колонах храма, прочесть и расшифровать эти надписи никто не мог кроме Пифагора и Гермеса Трисмегиста. Много позднее св. Альбан перенес эти тайные знания в Англию, где перед смертью написал первый устав вольных каменщиков. Его обнародовал и поддержал король Ательстан, а затем его сын Эдвин, создавший в Йорке первую масонскую ложу. // Харитонович Д. Э. Указ соч. С. 22–23.]