Русские солдаты в Северной Африке (1940–1945 гг.). Эль-Аламейн: неизвестные страницы войны

«Четверг, 19-го июня. За прошедший срок пришлось пережить нам, жителям Александрии, самые сильные ощущения с начала войны. В ночь с 7-го на 8-е немецкая авиация подвергла город бомбардировке, от которой Александрия сильно пострадала и много пережила. Воздушная тревога была подана в 11 часов ночи 7-го, это была по счету СТО СЕМНАДЦАТАЯ тревога. На город налетело до 75 немецких аппаратов, которые бросили бомбы в 16 местах города, главным образом в порту и в районе квартала Лабан, где совершенно был снесен с лица земли квартал проституции, т. н. Кам Букир, или Генина, то же произошло в Табари, Мексе, Минет Эль-Бассан и у нас в Ибрагимие. Огромные мины были спущены на парашютах, которые произвели неописуемое разрушение. На Ибрагимие бомбы попали в двух местах – одна на Абукирском шоссе у станции Шелла, разрушила весь квартал, до 20 домов, и перебила массу людей, другая позади нашего дома на улице Гирга разрушила почти всю улицу. Страшным взрывом, свалившим меня на землю, у нас в доме были сорваны и разбиты в песок окна и сорваны две двери, пострадали почти все русские дома, сосредоточенные в этом районе, однако к счастью квартира, наиболее пострадавшая и совершенно разрушенная, оказалась генеральши Гельмгольц, которая в эту ночь ночевала не дома, а у знакомых, что ее и спасло.

Налет закончился в 1 час 20 утра, после чего мы бросились с тюфяками и подушками провести остаток ночи в большом доме по соседству, где уже ночевали в прошедшие бомбардировки. Не успели перебраться, как была снова подана СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ тревога, начавшаяся в 2.10 и окончившаяся в 5 часов 30 минут утра. Грохот взрывов и канонада были неописуемы, весь город трясся вместе с домами, но к счастью в районе Рамле бомб не было сброшено. Наутро в городе, когда подсчитали разрушения и жертвы, началась паника. Население бросилось спасаться по всем дорогам. За автомобили платили по нескольку десятков фунтов, на железной дороге творилось столпотворение. Правительство объявило проезд из Александрии по ж.д. бесплатно, и в первые три дня после бомбардировки 250.000 человек покинуло город. Этому способствовали распущенные кем-то слухи о том, что немцы по радио предупредили, что снесут Александрию с лица земли. Наша семья, потрясенная бомбардировкой, на третий день после бомбардировки также проехала в Джанаклис, где и пробыла неделю для отдыха. Несмотря на 80 верст расстояния, оттуда не только прекрасно слышна, но и видна бомбардировка Александрии…

Паника, охватившая Египет в эту пору, не поддается описанию. Каир оказался совершенно переполненным, цены возросли вдвое, в провинции, которая находится между Каиром и Александрией, все деревни также переполнены, не хватает продуктов, начались от жары, скученности и антигигиенических условий эпидемии. В Александрии жизнь замерла, и половина города представляет пустыню. Убедившись, впрочем, что слухи оказались преувеличенными и немцы Александрии не разбивают, публика к сегодняшнему дню как будто начала успокаиваться и даже понемногу возвращаться в Александрию назад. Во всяком случае, из города больше не бегут. Несколько успокаивает население и тот факт, что Египетское правительство обратилось с официальным протестом в Берлин по поводу бомбардировки в Александрии мирных кварталов. Ходят слухи и о том, что не то немцы, не то итальянцы выразили сожаление по поводу такого количества жертв мусульман. Каково количество убитых и раненых – наверное не известно, так как правительство считает эту цифру в полторы тысячи, народный голос же уверяет, что погибло до 5,000».

«Среда, 25.6.41. Самое огромное политическое событие, прошедшее с момента последней записи (19.6. – В.Б.), затмевает собой все остальное и даже бомбардировки и все связанные с ними ужасы, которые мы переживаем в Александрии. 21-го июня 1941 года в 3 часа 30 минут утра Гитлер объявил войну СССР».

Анатолий Марков, противник Советской власти и профессиональный офицер, эмигрировавший в Египет весной 1920 года, вероятно, понимал, какие последствия может иметь нападение фашистской Германии на Советский Союз. Недаром он назвал эту новость «самым огромным политическим событием». Но исход войны Марков не угадал…

Во вторник 5 августа Марков записал, что очень сильным бомбардировкам подверглись Порт-Саид и Исмаилия. Авиация держав «оси» бомбила также Каир и Даманхур.

Пятница, 22.8. «Налеты на Александрию, Порт-Саид и Суэц все учащаются и становятся все более чувствительными. На неделе теперь бывает не меньше трех-четырех налетов, причем бомбы попадают почти во все кварталы города, но конечно больше всего в район порта.

При луне с вечера, а без луны к утру обычно уже ревет сирена, а затем минут через десять начинается стрельба и бомбардировка. Методы войны на глазах совершенствуются. Так, в городе появились ночные истребители, которые вылетают навстречу неприятеля и вступают очень удачно с ним в воздушный бой обыкновенно над морем вне города. Несколько раз им удалось отогнать неприятеля и не допустить его до города. Почти каждый налет немцы теряют один-два аппарата, которые сбиваются истребителями. Затем усовершенствовались аппараты слухачи, которые теперь не только не опаздывают подать сигнал тревоги, как раньше, но предупреждают население задолго до бомбардировки, что позволяет тому, у кого нет в доме абри, добежать до ближайшего, чем значительно уменьшается число жертв. Изменились и ночные прожекторы, которые получили возможность как-то то уширивать, то суживать свои лучи. Расширяя луч, такой прожектор один в состоянии покрыть четверть видимого неба.

Публика также начала привыкать к налетам и так или иначе к ним приспособляется без заметной паники. За исключением моментов, когда поблизости свистят и рвутся бомбы, люди к налетам и грохоту пушек относятся почти хладнокровно. В квартире, где мы проводим ночи, кроме нашей семьи ночует молодая итальянка с шестимесячным младенцем, который из всего населения квартиры ведет себя спокойнее всех и никогда не просыпается от грохота орудий. Привыкли к бомбардировкам и дети постарше. Дочери мои, не входя в анализ событий, пугаются отнюдь не действительной опасности в лице гудящего над головой аппарата, а больше грохота выстрелов стреляющего рядом орудия.

Как показала практика, новые многоэтажные дома из железобетона выдерживают прекрасно даже прямое попадание бомбы, если, конечно, она нормального размера, т. е. не больше 250–300 кило. Такая бомба, пробив один или два этажа, никаких других бед не творит. Но старые дома, в особенности малоэтажные, рассыпаются от такой бомбы в прах. Зато нет никакого спасения от воздушных мин, спускаемых на парашюте и предназначенных, по-видимому, для военных кораблей и портовых сооружений. Такая махина весом в тонну и больше при прямом попадании разносит все до основания, а при разрыве вблизи вышибает из десятиэтажных домов все кирпичные стенки, оставляя один железобетонный каркас. Силой такого разрыва разрушаются целые кварталы. К счастью, таких громад много не бросают, а из числа брошенных много не разрывается».

Во вторник 16 сентября Марков записал в дневнике, что Каир впервые подвергся сильной бомбардировке. Сброшены 44 бомбы, попавшие в 14 мест. «Как мне сегодня говорил приехавший из Суэца египтянин, этот последний город представляет собой теперь груду развалин – настолько часто и сильно его бомбардируют немцы. Никто из служащих частных компаний ни за какие деньги туда не соглашается ехать на службу».

11 ноября 1941 г. А.Л. Марков записал в своем дневнике: «В Египте правительство продолжает обсуждать внутреннее положение страны в связи с положением, создавшимся благодаря войне, но так как главным образом в стране от кризиса и войны страдает беднота, а чтобы улучшить ее положение, нужно тронуть карман богатых людей, то все проекты и даже декреты остаются на бумаге и не приводятся в исполнение. Так, например, несмотря на то, что вот уже год издан военный закон о том, что все владельцы больших домов обязаны выстроить для своих квартирантов противобомбные убежища, большинство домовладельцев, в особенности из тех, которые сами не живут в этих домах, никаких абри не построили. И вот до сих пор правительство на своих совещаниях переливает из пустого в порожнее, изыскивая будто бы средства заставить владельцев выполнить этот декрет. Весь же секрет заключается в том, что все правительство само состоит из богачей-пашей, владельцев множества домов.

То же самое происходит и с мелким чиновничеством, которому благодаря кризису и дороговизне невозможно существовать. Были созданы вот уже год всякие комиссии и подкомиссии, чтобы выяснить вопрос, нужно ли прибавить мелкоте и рабочим жалования, и хотя все комиссии ответили на этот вопрос утвердительно и рапортовали о том, что прибавка необходима минимум в 40 %, правительство, решившее в принципе прибавить только 10 %, до сих пор в жизнь этого решения так и не привело. То же самое происходит и с спекуляциями над предметами первой необходимости. Хотя существует декрет о предании таких людей военному суду, под суд попадает только мелочь, крупные же спекулянты все находятся под протекцией власть имущих и потому неприкосновенны. Между тем прибавки жалованья не только необходимы, но и вполне возможны, так как египетский бюджет благодаря нахождению в стране английских войск в этом году насчитывает много миллионов избытка во всех отраслях, и денег больше, чем нужно.

Доходит до анекдотов: так например правительство, “идя навстречу интересам народа”, издало декрет о том, что мясо может продаваться только 5 раз в неделю, а остальные два дня должны быть постными. Невольно напрашивается вопрос, а кто же египетскому народу даст мясо в те дни, когда мясо разрешается продавать? Ведь египетский народ на 90 % состоит из крестьян-феллахов, которые едят мясо всего один-два раза в год. Таким образом, этот декрет касается, как и все мероприятия в стране, только имущего класса и городского населения, весьма немногочисленного».

«1 мая 1942 г., пятница. В ночь с 28 апреля в 9.30 вечера Александрия подверглась сильной бомбардировке. Около 40 аппаратов вели около двух часов нападение. Бомбы кроме портовых сооружений, где были зажжены пожары и разбиты склады, попали кроме того на еврейский базар, квартал, именуемый “харет эль-ягуди”, где бомбы разбили целую улицу арабских хат-развалюшек, под развалинами которых впрочем не погибло, кажется, ни одного еврея, а исключительно арабы. В квартале Ком эль-Шугафы, который пострадал уже в последнюю бомбардировку, попаданием бомбы уничтожена арабская зенитная батарея, причем убито 8 человек солдат и офицер. Но самое главное – четыре бомбы почти рядом упали в самый центр города, в районе площади Могамет Али. Одна бомба, упавшая в сквер, разбила и вынесла все двери и окна в большой гостинице “Мажестик”, отведенной под военный постой. Другая прямым попаданием уничтожила еврейскую синагогу рядом, третья также рядом попала на английский солдатский дом, совершенно его уничтожив, и наконец четвертая в ряду влетела в помещение центральной почты, где, хотя и разорвавшись, ничего особенного не сотворила. Любопытнее всего, что англиканская церковь Св. Андрея осталась совершенно целой, если не считать разбитых стекол, между двумя совершенно уничтоженными зданиями синагоги и солдатского дома, стены которых вплотную прилегали к стенам церкви. Это похоже поистине на чудо, как это и было принято народом, без различия вероисповеданий».

Воскресенье, 28.6.42. «Каждому ребенку в Египте известно, что по крайней мере 15 из 16 миллионов египтян спят и видят, что немцы займут страну и прогонят англичан».

Александрия в огне

04.7. «В Египте события за последние дни приняли лихорадочный и трагичный одновременно с тем характер. Укрепления Мерса Матрух были взяты немцами с налету, и восьмая армия, теряя позиции, отступила к последнему перед нильской долиной укреплению Эль-Аламейн, отстоящему от Александрии в 100 километрах. За это укрепление в настоящее время идет решительный бой, долженствующий решить судьбу Египта, а быть может, и судьбу всего Ближнего Востока. Александрия переживает тревожные дни, население в ужасе от мысли, что город станет ареной военного столкновения, и настроено панически, особенно евреи и греки. Все коммерсанты и капиталисты, имеющие средства, бегут из города в Каир, Палестину и даже в Южную Америку; особенную панику создают евреи, которые ожидают для себя от войск акса верную гибель. Консула греческий и американский уехали, оставив за себя в консульствах секретарей. Все кабаре закрылись. Порт и многие военные части, госпитали и штабы также эвакуированы. Все поезда переполнены бегущими из Александрии. Это паническое положение усугубляется тем, что каждую ночь германская авиация бомбардирует Александрию. Бомбы помимо военных объектов попали в последнее время в частные дома на Мохарем-бей, в сад около памятника Нубару-паше и на Мазарит, т. е. в центральные части города.

В порту египетское судно портовой службы взорвалось, попав на мину, причем погиб весь экипаж. На днях офицеров-египтян торжественно хоронили при большом стечении официальных лиц.

Хуже всего то, что ночные бомбардировки начинаются с разрывов бомб, и сирена тревоги начинает выть после того, как пушки уже стреляли и бомбы рвутся, так что весьма вероятно, что пропадешь, не успев добежать до абри.

Вчера, 3-го, и раньше прибыли из Палестины и Сирии части 9-й армии, которые идут на помощь и выручку сильно потрепанной 8-й, которая билась на последних подступах к Египту. По сегодняшним сведениям, свежие части остановили наступление немцев на последнем рубеже. Однако положение, что говорится, висит на волоске. В Каире правительство беспрестанно заседает и находится в постоянном контакте с королем и военным британским командованием, на случай, если фронт будет прорван. В закрытом заседании парламента Наххас-паша (премьер-министр. – В.Б.) сообщил сенаторам и депутатам о тех мерах, которые он принял и принимает, чтобы не допустить ужасов войны в городах и селах Египта. Парламентеры высказались, что они удовлетворены этими заявлениями, однако в чем усилия Наххаса-паши выразились и какие результаты он достиг, неизвестно».

«7-го июля 1942 г., понедельник. Британское командование успело двинуть спешно на помощь 8-й армии части девятой и десятой армий из Палестины, Сирии и даже, как говорят, из Ирана. Эти спешно подошедшие части спасли положение под Эль-Аламейном, где под натиском наступающих немцев был ими сделан уже прорыв. Количественное пополнение, прибывающее теперь с часу на час на ливийский фронт, по-видимому, огромно, так как не только Александрия напоминает ныне военный лагерь, но и, по словам приезжающих из Каира, сплошной чередой войск заполнены все дороги от Суэца и Кантары до Александрии, уж не говоря о Каире, который стал военным лагерем. Если все эти многочисленные войска снабжены в достаточной мере танками и броневиками, то, несомненно, войска Роммеля не только остановятся, но и, вероятно, отступят. Немецкие коммуникации очень растянуты, и его пути связи слишком подвержены нападению британской авиации, которая, по-видимому, в Египте преобладает численно над германской. Во всяком случае, вот уже неделя, как бои происходят у Эль-Аламейна, причем теперь атакуют британские части, а не немцы. Да и вероятно, что немцы после долгих и беспрерывных боев и невероятно быстрого продвижения от Тобрука к египетским границам измотались физически в условиях страшной жары, которая царит в Ливийской пустыне в июле месяце.

С вторника на среду, когда положение считалось критическим, город Александрия принял никогда еще не виданный мною раньше аспект. Со всех стен, не говоря о витринах, исчезли все афиши и буквы V, которыми были испещрены буквально все стены города, и конечно, больше всех об этом старались те, которые когда-то так хлопотали о всех этих символах британской победы, т. е. евреи. Паника достигла своего апогея в особенности потому, что из города исчезли все военные и моряки, а ночью во время короткого налета немецких аэропланов по ним не стреляли даже пушки, что публика приняла за полную сдачу города на волю победителя. Банки и крупные предприятия выдали своим служащим ликвидационные деньги за два, три и больше месяцев, консульства закрылись, порт замер, магазины распродавались, казино и кабаре закрылись и город замер в ужасе в ожидании событий.

Теперь все это переменилось, и город принял прежний оживленный вид, только красочные пятна на стенах домов, где замазаны лозунги и буквы V, говорят о недавнем прошлом. Однако огромное большинство людей, имеющих деньги, как говорится, смотало из Египта удочки, кто в Палестину, кто в Южную Африку, кто и еще дальше, их возвращение вряд ли возможно, так как большинство из них не озаботилось получением обратных виз, а так как все это почти поголовно иностранная для Египта публика, то возвратиться им назад теперь не так просто, да и вряд ли англо-египетские власти станут способствовать этому возвращению».

«Суббота, 11 июля 1942. Вчера утром начался решительный бой на позициях Эль-Аламейна, который надо полагать, так или иначе решит судьбу Египта. Живем здесь, в Александрии, как на передовых позициях, однако город, надо правду сказать, спокоен, несмотря на то, что населен отнюдь не боевой публикой. Авиационные налеты на Александрию происходят ежедневно, или, вернее, еженощно, однако налеты короткие и с результатами для мирного населения неопасными. Ввиду близости фронта вся организация пассивной обороны сильно нарушена. Ар кордоны (истребители. – В.Б.) разбежались, как пишут в газетах, аж до самой Палестины, что же касается сирен воздушной тревоги, то они сделались совсем беспомощными, так как слуховые аппараты не в состоянии из-за близости фронта поспеть и разобрать шум германского аппарата от английского, так что начинают выть уже после того, как сброшены бомбы и начинают стрелять пушки. По этому случаю губернатор Александрии объявил, чтобы население на сирены не надеялось, а пряталось бы в бомбоубежища при первых звуках пушечной стрельбы или разрывов».

Вторник, 03.8. «На днях были сильно бомбардированы окрестности Каира, Аббасия, где расположены казармы британских войск, и аэродром Гелиополиса. Очевидцы, приехавшие из Каира, в том числе русский поп, рассказывают, что после бомбардировки, длившейся с 2 часов утра до 5, начались сильные пожары». «Русский поп» – это священник Алексей Дехтерёв. С его военным дневником я познакомлю вас в следующей главе.

«Среда (так в тексте. – В.Б.), 5-го августа 1942. Ко всему привыкают люди, даже к военным сюрпризам в виде неожиданных взрывов бомб, налетам аэропланов и т. д. Привыкли и мы в Александрии к этого рода сюрпризам. Вокруг города и в самом городе часто совершенно неожиданно грохают страшные взрывы, от которых открываются сами собой двери и вылетают стекла. Публика вскакивает и прислушивается, и если ничего подобного не повторяется, то все немедленно успокаиваются. Потом оказывается, что взорвалась у берега мина, прибитая волной, или бомба, брошенная раньше при налете немцев, а теперь вдруг ни с того ни с сего грохнувшая на весь город. Сегодня, например, было два таких сюрприза. Часов около восьми или раньше, когда мы еще спали, грохнул какой-то взрыв. Так как это случилось при свете дня и больше взрыв не повторился, то все мы перевернулись на другой бок и продолжали спать. Оказывается, произошло следующее: мальчишка арабчонок нашел где-то в песке небольшую бомбу, которую принял за игрушку или мячик. Так как он шел в булочную, то положил свою находку в сумку. В булочной, купив хлеб, он сунул его сверху бомбы, которая от этого, казалось бы, невинного действия взорвалась. Разнесло всю булочную, уложило на смерть мальчишку и булочника и тяжело ранило находившихся в булочной девочку и женщину.

В 6 с половиной часов вечера другой сюрприз. Жена читала, а я слушал радио. Вдруг весь дом вздрогнул от страшного удара, с треском открылись, зазвенев стеклами, двери. Выскочив на балкон (мы живем на 7 этаже), мы увидели огромный расходящийся вверх столб белого дыма и песка над аэродромом Мохарем-бея. Столб этот, поднявшийся на страшную высоту, показывал, что взрыв был большой силы, что показывает и воздушный толчок, отворивший у нас двери, несмотря на то, что аэродром от нас в трех километрах. Взорвалась крупная бомба, по-видимому, сброшенная немцами в один из ночных налетов и не замеченная в песке.

В Египте каждую ночь, пользуясь луной, немцы бомбардируют аэродромы и военные лагери. Приехавшие из Каира рассказывают, что в Гелиополисе пострадали и дома, близко лежащие к аэродрому. Одна бомба лежала целый день на базарной улице. Ее во избежание нагревания солнцем обложили льдом. Сильно пострадал аэродром Алмазы. Ночью из Александрии была слышна оттуда бомбардировка и канонада, а через час, когда немцы летели назад, была подана тревога воздушная в Александрии. Города пока что не трогают, если не считать припортовые кварталы».

Четверг, 29.10. «24 октября на египетском фронте британские войска начали наступление. По ночам у нас все стекла звенели и вздрагивали от пушечного гула со стороны пустыни. Если принять во внимание, что Эль-Аламейн, где находится фронт, в 90 километрах от Александрии, то надо полагать, какова же там артиллерийская стрельба, если она ясно слышна на такое расстояние. Официальные сообщения британцев сообщают о прорыве фронта, но не называют никаких географических названий…»

Нежданная находка

Я не сомневался в том, что советское командование внимательно следило за развитием событий в Северной Африке. По крайней мере британское посольство в Москве и наше в Лондоне наверняка сообщали о ходе военных действий. Все-таки англичане – наши союзники! В самих странах региона – Египте, Ливии, Тунисе – советских посольств не было. Но, возможно, был кто-то из наших в Северной Африке, кто сообщал командованию Красной Армии о реальной обстановке на фронте. Конечно, это были не эмигранты вроде Анатолия Маркова или священника Алексея Дехтерёва. А если был, то кто? Об этом я не знал.

В мае 2015 года в нашем Институте востоковедения РАН проходила научная конференция, посвященная 70-летию Победы. Я председательствовал. Дошла очередь до заведующей Отделом Израиля и еврейских общин Т.А. Карасовой. Мы много раз встречались с ней в институте, я знал, что зовут её Татьяной, а вот отчества не знал. Пришлось догадываться. «А сейчас слово предоставляется Татьяне Андреевне Карасовой», – сказал я. «Татьяне Анисимовне», – поправила меня Карасова, подходя к трибуне.

Я заёрзал на председательском месте. Татьяна Анисимовна? Карасова? Не родственница ли она советского офицера Анисима Карасова, находившегося в Египте в конце войны? В перерыве я подошёл к Карасовой: «Простите, пожалуйста, а Анисим Карасов – не Ваш родственник?» «Это мой отец», – ответила Татьяна. Вот это да! Тогда я спросил, не оставил ли он воспоминаний. Ответ был утвердительным. Татьяна Анисимовна сказала, что хотела бы опубликовать мемуары отца, но сейчас это довольно сложно. Я предложил ей напечатать в журнале «Восточный архив», где я главный редактор, ту часть воспоминаний, которая касается Египта. Татьяна согласилась. И через некоторое время я получил от нее довольно-таки большой текст. Но сначала – рассказ моей коллеги о своем покойном отце.

Анисим Васильевич Карасов (15.2.1912, Чита – 19.7.1990, Москва) родился в Сибири. В интеллигентной сибирской семье читали вслух книги по вечерам, а детей обучали иностранным языкам. Хорошим было и школьное образование – там работали учителями бывшие политссыльные. Отец хорошо знал английский язык, что имело решающее значение для всей его последующей жизни.

Судьба моего отца, говорила Татьяна Анисимовна, с позиций сегодняшнего дня удивительна: его бросало в разные края страны и мира, он участвовал во всех войнах и конфликтах, которые вел Советский Союз вплоть до окончания Второй мировой войны. И все это началось сразу после школы, когда в 1928 году его, шестнадцатилетнего комсомольца, командировали на Чукотку в составе экспедиции по ликвидации вспыхнувшей там чумы. А после Чукотки комсомол отправил отца на работу в Бодайбинский золотопромышленный район, где незадолго до этого была ликвидирована деятельность английской концессии «Ленаголдфилдс» и где строили новый комбинат Дальней Тайги треста «Союзлензолото». Перед отцом стояла задача организации геологической разведки. В 1931 году, когда на Дальнем Востоке была проведена дополнительная комсомольская мобилизация в армию, отца, как хорошего наездника, направили на службу в школу кавалерии. Через 7 месяцев – новый поворот: курсантов досрочно выпустили и отправили в Среднюю Азию, в Каракумы, на борьбу с басмачеством, потом служба на Кубани и первое ранение.

В 1930-е годы, когда все яснее проступала угроза фашизма и новой войны, в рамках реорганизации армии многие кавалерийские части расформировывали и отправляли в другие роды войск. Отца направили в Отдельный бронетанковый батальон. Он должен был переквалифицироваться в танкиста. Там, в подробной анкете, и было написано, что отец свободно владеет английским языком. В апреле 1937 года его неожиданно вызвали в политотдел спецвойск Северокавказского военного округа и дали направление в Москву для выполнения спецзадания. Так для моего отца началась новая война – в Испании. А затем – Китай, Индия, Африка…

О том, что отец Татьяны Анисимовны был в Египте в конце войны, я уже знал. А он, оказывается, приехал в Египет еще летом 1942 года! Словом, обратимся к воспоминаниям Анисима Васильевича Карасова.

Командировка в Египет

«После возвращения домой (из Китая. – В.Б.) я поступил и с отличием закончил Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова в Ленинграде, но началась Великая Отечественная война, и мне так и не пришлось поработать врачом. Начало войны застало меня в Крыму, на Керченском полуострове. После оставления нашими войсками Керченского полуострова я с группой генерала Алексеева прибыл в штаб фронта в Краснодаре и здесь мне объявили, что я должен немедленно вылететь в Москву и явиться в отдел кадров Генштаба.

В отделе кадров Наркомата, куда я прибыл 12 июня 1942 года, мне дали предписание явиться в Отдел внешних сношений, где пять дней я заполнял, и на меня заполняли многочисленные документы. О цели вызова не было сказано ни слова. На пятый день меня вызвали к исполнявшему обязанности начальника Генерального штаба Красной Армии генералу А.М. Василевскому. Александр Михайлович Василевский принял меня вместе с представлявшим меня генералом Ф. Евстигнеевым в два часа ночи. Я представился в уставной форме. Василевский обратился ко мне:

– Не забыли ли вы английский язык и где в настоящее время ваша семья?

– Жена на фронте, она военврач, а дочь в эвакуации.

А далее ген. Василевский сказал, что фашистские итальянские и немецкие войска в Северной Африке под командованием генерала Роммеля 26 мая перешли в наступление в Ливии и теснят войска наших английских союзников. Британцы оставили Бенгази и отступают к Тобруку. Гитлер и Муссолини стремятся захватить английские колонии и, в первую очередь, Египет с Суэцким каналом, они далее мечтают завладеть нефтедобывающими странами Ближнего и Среднего Востока, выйти в Индию и там соединиться с японскими союзниками, наступающими из Бирмы. “Нам важно знать действительную обстановку на этом театре военных действий, – подчеркнул Василевский, – а у нас нет дипломатических представительств ни в одной ближневосточной стране, за исключением Турции. Принято решение срочно командировать вас в Египет с тем, чтобы вы разобрались в местной обстановке и объективно информировали нас о положении дел на этом участке войны. Для выполнения этого особого задания вы подходящая кандидатура – у вас есть опыт зарубежной работы и хорошее знание английского языка. Как вы отнесетесь к этому предложению?”

Все сразу прояснилось. Ответил, как полагалось:

– Благодарю за доверие, товарищ генерал, сделаю все, что в моих силах.

– Иного ответа мы от вас и не ждали. Мы понимаем, что ставим перед вами нелегкую задачу, надеемся, что вы с ней справитесь. В Отделе внешних сношений вас ознакомят с необходимыми материалами и подготовят к поездке, в частности, отработают двусторонние условия связи. Вылететь туда нужно как можно скорее. О своей семье не беспокойтесь, мы о ней позаботимся.

Он пожал мне руку и пожелал успеха.

Через несколько дней в три часа ночи с комендантского аэродрома поднялся самолет. На борту я был один. Передо мной длинный путь и необычный маршрут: я лечу в Иран, оттуда в Индию, а из Индии мне нужно будет кораблем или самолетом добраться до Египта».

Из Индии Карасова направили пароходом в Южную Африку, а уже оттуда он добирался до Египта – сначала на машине вместе с англичанами, затем на самолете. О том, что этот советский офицер впервые побывал в Египте еще в 1942 году, я не знал.