Санктуарий

Я понимаю, что она говорит о школе, о сплетнях на парковке, о посиделках в кафе – обычных элементах жизни подростка. Но ее «меня нечего не держит» ранит меня больнее ритуального кинжала.

– Харпер, я серьезно. Сядь.

Она мрачно плюхается на кухонный стул, пристраивая пятки на край сиденья. Она упирается подбородком в колени и наблюдает за мной.

– Ну, что?

Как сказать своему ребенку, что ее обвинили в убийстве? Как сказать девушке, лишенной дара, что ее обвинили в том, что она сделала это колдовством? Как объяснить, что женщина, знавшая ее с младенчества, считает ее способной на это?

Придется попытаться. Мне придется сказать ей правду, постаравшись не напугать. Сейчас речь дается мне труднее любых чар.

– Ко мне приходила Эбигейл. Она сказала, что кто-то явился в полицию и дал показания о том, что ты виновна в смерти Дэниела.

Харпер напрягается. Мрачность в ее взгляде сменяется потрясением и недоумением.

– На вечеринке?

– Это нелепость, конечно. Но это значит, что следователь снова вернется и будет задавать вопросы.

– Но это же невозможно! Когда Дэн упал, меня рядом не было. Я была на лестнице, а он стоял на площадке.

И вот сейчас – самое трудное. Вопрос, который даже обсуждать с Эбигейл казалось предательством: отсутствие у дочери дара. Я виню подругу (если она еще мне подруга) за то, что заставила меня разбередить эту рану.

– Свидетель говорит, что ты сделала это колдовством.

– Колдовством? – переспрашивает Харпер. А потом я изумленно слышу ее хохот. – Ну, в этом случае тревожиться не о чем.

– Боюсь, что не все так просто, милая.

Мне невыносимо ей об этом говорить. Хотя судебная система Соединенных Штатов вполне готова выносить приговоры за преступления, совершенные с помощью магии, она не принимает свидетельств, полученных с помощью магии. Спасибо Александру Гамильтону и его приятелям, составлявшим федеральные документы. Они внесли туда поправку: «Никто не должен быть осужден или оправдан свидетельствами, полученными сверхъестественным путем». Логика состояла в том, что ведьмы станут покрывать друг друга: всегда будут говорить, что магия не использовалась, или станут пытаться вывернуться, обвиняя невиновных. Короче, в том, что ведьмы по определению не заслуживают доверия.

А это означает, что неудачный обряд Определения Харпер нельзя использовать, чтобы доказать суду, что она лишена дара. И знаете что? Наука не имеет способа это выяснить. Никакого анализа не существует. Наша кровь не светится. В наших ДНК нет третьей спирали, в нашем геноме нет лишней буквы. Когда дело доходит до выявления ведьм, медицина получает один жирный ноль.

По сути, стоит кому-то сказать, будто видел, как ты колдуешь, то доказать, что ты не ведьма, сейчас так же невозможно, как в те дни, когда тебя кидали в деревенский пруд. Тогда доказать свою невиновность можно было только одним способом: утонуть.

Я вижу, как Харпер сжимается, пока я объясняю ей это по возможности мягко, и обнаруживаю, что почти боюсь той вспышки, которая обязательно должна последовать.

– Кто это сказал? – спрашивает она. – Кто этот свидетель?

– Понятия не имею. Эбигейл отказалась говорить.

– Джейк. Могу спорить, это тот неудачник Джейк Болт.

Я холодею. Потому что, конечно, если это и правда был Джейк Болт, сын шефа полиции, тогда, надо думать, на суде его слово будет весить гораздо больше, чем слово обычного подростка. Не говоря уже о том, что Тэд вряд ли потребует от своих подчиненных работать сверхурочно, доказывая, что его сын – лжец.

Я всегда прекрасно ладила с Тэдом Болтом. Он не из тех защитников правопорядка, которые видят в ведьмах идеального подозреваемого, когда команде не хватает результатов по раскрытию дел. Возможно, дело в том, что он время от времени консультировался со мной по поводу «одной проблемки».

Но если его сын официально стал обвинителем Харпер, у моей девочки громадные проблемы.

Как мне с этим справиться?

18

Эбигейл

Джулия с Бриджит приходят одновременно. Открывая дверь, я задумываюсь: не совещались ли они у меня на пороге по поводу моих звонков?

Мы обнимаемся, и они встревоженно меня разглядывают. Спала ли я? Ела ли я? Они рады видеть, что я умыта и одета. В конце концов они часто слышали от меня ту простую истину, которую я вынесла из подготовки к карьере психиатра, хоть потом от нее и отказалась: что поддержание внешней иллюзии чего-то может помочь сделать это реальным.

В данном случае, притворяясь, что я держусь, я буду держаться. Вот только это не совсем верно. Меня поддерживает только одно – и это не душ и не макияж. Это намерение добиться ответа за смерть Дэниела.

Я веду их в зимний сад. Майкл вернулся из университета, но закрылся у себя в кабинете, чтобы работать над статьей. Несмотря на мои мольбы, он только на секунду меня приобнял. Если я надеялась, что случившееся хоть как-то его изменит, я ошибалась.

– Не похоже на Сару – приезжать последней, – говорит Бриджит.

– Ее не будет.

Я разливаю холодный чай и рассказываю им все. О визите Тэда и Джейка. О видео Джейка, на котором Харпер с помощью магии убивает моего сына. О категорическом отрицании Сары, когда я с ней говорила. О ее утверждении, что у ее дочери нет дара.

Когда я заканчиваю, то вижу, что обе подруги смотрят на меня со снисходительным сочувствием родителей, чей малыш утверждает, что под кроватью и правда прячутся монстры.

– Ты же знаешь, что мы всегда рядом, Эбигейл, – мягко говорит Джулия.

– И ты так стойко держишься, – добавляет Бриджит. – Продолжай и дальше жить одним днем.

Они мне не верят.

– Вы меня не слушали! – говорю я. – Есть доказательство, что дочь Сары убила моего сына!

– Мы тебя услышали, но не требуй, чтобы мы при этом вставали на чью-то сторону, – Джулия бросает быстрый взгляд на Бриджит, проверяя, что она согласна с этим «мы», и Бридж кивает. – Не из-за слов какого-то школьника.

– Не просто какого-то школьника. Джейка. Сына шефа полиции.

– Джейк, – говорит Бриджит, – преклонялся перед Дэниелом, был зациклен на Харпер, а сейчас, наверное, вообще не в себе от горя.

– Но запись на его телефоне это доказывает! – шиплю я.

– Как Харпер с гневным видом машет руками? – уточняет Джулия. – Не вижу, чтобы это что-то доказывало.

– Хотя они недавно поссорились, так? – говорит Бриджит, и мне кажется, что она готова изменить свое мнение. – Была какая-то сцена в школьном буфете.

– Точно. Беа мне сказала, что Дэн с ней расстался прямо на публике, – соглашается Джулия. – Но это нельзя считать мотивом. Я неделю плакала, когда меня бросил мой первый парень, но я не собиралась его убить.

– Эби, – Бриджит кладет руку мне на локоть. – Харпер ведь даже не ведьма. Мы все это знаем. Ей пришлось бы об этом заявить.

– Мы этого не знаем. Нам об этом просто рассказали. Вы ведь знаете, что Сара не слишком стремится следовать всем правилам. У нее в шкафчике заперты тайны половины нашего городка. Готова спорить, что она делала для всех нас что-то такое, о чем больше никто не знает…

Я смотрю на них по очереди. Джулия неловко ерзает в кресле.