Мёд горьких трав

Мёд горьких трав
Диана Ва-Шаль

Хроники змей и серпов #1
Власть Трех абсолютна, их семьи – неприкосновенны. Жизнь монарших детей предрешена с рождения, но многое меняется, когда сына Главнокомандующего убивают. Доверие – это иллюзия, и чем ближе к этой истине, тем острее потерявший брата Райан Вессель осознает: цена власти слишком высока. Кто станет новой жертвой теневых игр? Кто растит тьму за белоснежными фасадами столицы?

Диана Ва-Шаль

Мёд горьких трав

МЁД ГОРЬКИХ ТРАВ

ВМЕСТО ПРОЛОГА. ОБЕРНУТЬСЯ ВПЕРЕД

..в саду зеленом Государь венчает голову свою венцом железным,

что заплетен шиповником и звездной пылью, да подпоясывает себя алой лентой крови.

испытание властью смиренный пройдет, а страстный сгинет..

Писание Матери, песнь вторая

На столицу опускалась темная ночь, даже звезд не было видно; улицы облачились в траур, воды трех рек замерли в тоскливом ожидании.

В храме, освещенном тусклым светом свечей, тихо звучали заупокойные песнопения. Воздух наполнял аромат горьких трав, курящихся в опаковых плошках у скульптуры Матери – Богиня распростерла руки, увитые растениями, у глаз ее замерли хрустальные слезы, на золотых волосах тускло поблескивал ореол из бронзовых цветов.

В центре храма, на высоком алтаре, лежало тело принца, покрытое с головой серебряной тканью, которая переливалась, словно текучая вода. Алтарь окутали венки из полыни, череды и шандры; вместе с венками рядом с умершим словно задерживались и шепоты простившихся. Вдоль стен храма стояли столы, на которых служители выставили сосуды с медом – символом связи с теми, кто покинул, напоминание о том, что даже горечь утраты можно смягчить. Никто никогда не уходит до конца; прощается лишь с этим миром, отправляясь к призвавшей его Богине Матери. Но заунывные звуки органа наполняли сердце звериной болью и печалью.

Все пришедшие на церемонию одеты в белое. Когда много лет назад Райан Вессель выбирал белый цветом своего парадного мундира, он думал, что будет символизировать колорит столицы, а не трагичные события, которым было уготовано свершиться. А теперь молодой мужчина стоял у тела своего брата, слушая шум крови в ушах и звучащие под сводами храма тихие молитвы и печальные песни. Глубокая скорбь объяла мир.

Служитель призывал души предков охранять ушедшего в загробном мире, довести его в Чертоги по дымным тропам скалистых гор… А люди шли и шли, оставляли сплетения цветов и скрутки трав, прощались и плакали… Райан никого из них не замечал. Стирались лица. Стирались голоса. Стоял поодаль от семьи, не в силах смотреть в их лица.

Уильям остановился позади него.

– Ищут тех, кто это сделал? – надхрипнуто спросил Райан, не поворачивая к жнецу головы.

– Полиция. Ищейки. Спецподразделение жнецов. Все на ушах с самого утра, – тихо подтвердил Лэйтер.

Выдох Райана задрожал. Вессель склонил голову, надавливая на глаза пальцами:

– Есть зацепки?

– Никаких. Сделано чисто.

– Я хочу, чтобы ты знал о каждом этапе расследования, – спустя недолгую паузу ответил Райан, убирая руку от лица и вновь глядя на покрытое тело брата. – О каждом, Билл. Я хочу знать всё.

Жнец покорно кивнул и, не поворачиваясь спиной к алтарю, направился прочь из храма.

ШАХМАТНАЯ ДОСКА

…усни под багульником, заблудший сын.

Обреченный без вины сыщешь покори черные, когда корону наденешь.

Мертвецами нашептана история твоя – отцами напророчен путь..

Писание Матери, песнь третья

267 год ЭТМ, Мукро

Теплая ночь первого летнего дня. Белоснежная городская застройка тонула в голубых сумерках и множимых речными отражениями огнями. Восточный ветер прогонял плотную духоту, и в легкой прохладе пробуждались вечерние птицы. Цвела акация. Стрекотали цикады.

Особняк на окраине столицы в одиннадцатом часу вечера оказался необычайно оживлен: всюду горел свет, на кухне кипела работа, в гостиной накрывали богатый стол. Золоченый интерьер парадных залов переливался от света люстр, имитирующего свечной.

В воздухе витало напряжение, волнующий трепет ожидания – вот-вот в отчий дом был должен вернуться старший сын и наследник одного из монарших титулов Трех. Сам Главнокомандующий, Дамир Вессель, в беспокойстве вышагивал от стены до стены в своей приёмной, то и дело поглядывая в окна в надежде заприметить машину первенца. В коридоре, за дверьми кабинетов, лились приглушенные голоса, из покоев единственной дочери владельца особняка доносились звуки скрипки. Юная Шонни, одиннадцати лет от роду, сосредоточенно играла, прикрыв глаза и концентрируясь на ритмичной мелодии Лаврового марша. Напротив в кресле сидела ее мать – Ирэн, – и, старалась найти в музыке успокоение; она не видела старшего сына больше года, а тот и без того после окончания военной академии не бывал частым гостем дома. Восемь лет службы. Традиция, обязующая каждого отпрыска Главнокомандующего иметь воинский чин, для наследника и вовсе являлась святым долгом. Для Ирэн ожидание оставшихся минут чудилось мучительным – она испытывала смешанные чувства радости и тревоги при мысли о встрече со своим мальчиком… Да только мальчиком ли? Женщина хорошо помнила пятнадцатилетнего подростка, завершившего обучение в академии и ушедшего служить; и раз за разом домой в отпуск приезжал мужавший юноша… Юноша, который после Дамира должен стать одним из Трех – принять титул Главнокомандующего и вместе с Послом Небесным и Властителем повелевать судьбой всего Государства.

Приготовления к встрече гостя завершались, семья Вессель собиралась за столом. Помимо места наследника пустели еще два, и оба принадлежали его братьям: семнадцатилетнему Дэвиду, привычно допоздна задерживающемуся в суете столичной жизни, и восьмилетнему Райану, что не горел желанием спускаться к столу.

Райан сидел в своей комнате в парадном мундире, окруженный топографическими картами, коллекцией машинок и солдатиков. Он читал в третий раз уж толстую книгу легенд о героях ушедших лет, что подарил ему один из его многочисленных воспитателей, и мечтал о великих подвигах, бессмертной славе и громких фанфарах. Наследник третьего порядка, младший ребенок в семье, любимый внук бабушки по отцовой линии, что с младенчества прививала ему ощущение собственной исключительности. Ребенок, чье будущее начертано задолго того, как он сам сможет делать самостоятельный выбор. Райан не понимал ажиотажа вокруг возвращения старшего брата. Он и не тосковал по нему особо, ибо даже особо-то и не был с ним знаком. Долгий вечер ожидания утомлял, шум в особняке наскучил, белый парадный мундир казался жутко неудобным, да и сам Райан ощущал себя скорее лишним и грезил о том, когда день завершится… Но наконец-то внизу послышался шум и счастливый, вовсе не свойственный установленному политесу возглас Шонни: "Рэм вернулся!"

Сердце Райана словно пропустило гулкий удар. Мальчик спешно поднялся, оправил форму, выбегая из комнаты; стремглав бросился к парадной лестнице и замер, глядя на разворачивающуюся в холе встречу.

Через распахнутые двери в особняк врывался легкий ветерок густеющей ночи, кабриолет Рэма был припаркован прямо у портальной лестницы; сам наследник, бросив сумки под ноги, подхватил на руки улыбающуюся Шонни. Высокий, темноволосый, подтянутый молодой мужчина, будто сошедший со страниц сказок, который Райан только что читал… А сам Райан – в роли наблюдателя, а не участника событий, разворачивающихся перед его глазами; смотритель, но не звезда вечера. Мальчик так и стоял наверху лестницы, глядя, как старший брат церемониально склонил голову в знак приветствия вышедшему отцу, обнял затем родителей и поприветствовал домовладелицу и лакея. Из залы торопливо вышла Тереза – бабушка детей Главнокомандующего, – и, придирчиво осмотрев Рэма, рассмеялась и поцеловала того в макушку.

"Райан, к столу!".

И полный амбиций и решимости мальчик, желающих великих подвигов и приключений, покорно подчинился голосу отца.

***

– ..Повышенная активность мятежников и бандитов на территории Холодного Штиля сошла на "нет"; туда направили дополнительные войска, чтобы восстановить порядок, но, боюсь, южные территории были и остаются пороховой бочкой. Она рванет, вот увидите… – Рэм тяжело качнул головой, опуская взгляд на свои руки и на мгновение теряясь в липких пугающих воспоминаниях, что ощущались пеплом и песком на губах. Затем наследник вновь взглянул на отца, слушающего его сосредоточенно, и серые глаза Рэма блеснули сталью. – Конечно, в землях царят привычно различные мнения о текущей обстановке; на Севере все так же продолжают жаловаться на недостаток ресурсов и нехватку поддержки со стороны центрального правительства. Оно и понятно, с одной стороны, прошедшая зима началась для Севера непривычно рано и оказалась слишком суровой. Маркизус работает хорошо, но слишком хорошо; симпатии народа должны в первую очередь уходить к Трем. Возможно, столице следует помогать Северу активнее, – Рэм отпил немного из своего высокого бокала.

– Я поговорю об этом с Киром и Рушаном, – кивнул Дамир, а Райан невольно прислушался: Властителя и Посла Небесного крайне редко называли по именам даже в доме Главнокомандующего. Вернее, мальчик практически никогда того не слышал.

– Было бы славно… В других частях Государства обстановка кажется более стабильной. Однако есть и там отдельные личности, недовольные некоторыми аспектами управления и политики. В основном тезисы те же: произвол политической полиции, закрытые внутренние границы, тотальный контроль и "богопричисление Трех".

– Недовольные всегда найдутся, – пожала плечами Тереза. – Они были и пятьдесят лет назад, и спустя пятьдесят лет такие же будут. Это мелкая проказа, которую стоит сразу же вырезать, чтобы не заражали покой верноподданных… Поэтому деятельность жнецов – это не "произвол", а вынужденная мера очищения и поддержания баланса.

– Я понимаю значимость сохранения стабильности и порядка, но не могу не задаться вопросом о цене, которую мы платим за это, – ответил Рэм холодно, и Райан про себя отметил, как низко и непоколебимо может звучать голос брата. – Контроль и борьба с недовольством не должны переходить в нарушение прав и свобод наших подданных. Если вместо конструктивного решения проблем мы будем строить правление исключительно на применении силы и запугивания, это не приведет ни к чему хорошему. Избыток власти и жестокость могут привести к еще большей неуверенности и возмущениям среди населения.

– Рэм, – произнесла Ирэн, осторожно сжав руку сына. – Давайте оставим разговоры о судьбе Государства для более подходящего момента. Думаю, вы завтра вполне сможете обсудить все с Дамиром в подходящей обстановке, – в высокой прическе матери поблескивали жемчужины, крупные серьги позвякивали от легких движений изящной женщины, – к тому же, тебя ждут в Резиденции Трех на присягу к Властителю и Послу Небесному.

Рэм склонил голову, а Райан тем временем жадно рассматривал брата: то, как на нем сидел черный мундир, как были расшиты золотыми нитями петлицы на стойке-воротнике. Ремень из грубой плотной кожи. Крупные аксельбанты, напоминающие переплетение трав и цветов – в знак веры в Богиню Матерь и принадлежности к Трем. Белые перчатки Рэма лежали на высокой спинке стула.

Тереза коснулась плеча Райана, и тот обернулся к бабушке, подмигнувшей ему понимающе; и в этот момент дверь с шумом распахнулась, и на пороге показался Дэвид, даже выглядевший полной противоположностью ни то что старшему брату, а всей монаршей семье. Шелковый брючный костюм, весь в цветочных узорах и переплетениях, расстегнутая до груди рубашка, обнажающая многочисленные цепи и цепочки на шее. Подведенные (совсем немного) черным глаза – что делало их серо-зеленый цвет темнее, – взлохмаченные чуть вьющиеся волосы; от Дэвида дышало свободой и легкостью.

– Прошу прощения, я немного опоздал… – прозвучал бодрый голос молодого человека, и тот расправил руки, глядя на старшего брата. – Рэм, с возращением!

Ирэн, пряча улыбку, переглянулась с покачнувшим головой Дамиром – однако и в выражении лица Главнокомандующего не крылось укора, скорее смирение с экстравагантным для монаршего ребенка внешним видом,– Рэм же поднялся спешно, и бросился к брату: