Тяжелые времена

Тяжелые времена
Вацлав Вацлавович Воровский

Фельетон написан в связи с обсуждением в Государственной думе законопроекта о местном судопроизводстве. Член думы, черносотенец Новицкий в своей речи требовал дальнейшего укрепления суда в интересах господствующих классов Реакционное большинство думы одобрило предложение Новицкого о принятии ст. 125, согласно которой суды обязаны, при наличии договора истца о найме рабочего на сельские работы, обеспечить иск при его предъявления (т. е. наложить арест на причитающийся заработок).

Вацлав Воровский

Тяжелые времена

Нас собралась небольшая[1 - В тексте, видимо ошибочно, напечатано «большая».], но теплая компания: я, Собакевич и херсонский депутат Новицкий 2-й.

Речь зашла, разумеется, о Государственной думе, о последних законопроектах, о характерных прениях.

Остановились на дебатах по вопросу о местном суде.

Собакевич выразил удовольствие, что уцелела ст. 125.

– Теперь, – говорит он, – слава богу, если батрак в случае чего заартачится, знай – подавай иск с требованием обеспечения его немедленно.

– Совершенно верно, – согласился Новицкий. – И умно сделали, что приняли эту статью. А то понимаете, до чего дошло тяжелое положение нашего брата помещика.

Я приготовился слушать. Когда нам помещик говорит о тяжелых временах и своем тяжелом положении, тогда наверное анекдотом кончится…

Новицкий налил себе вина и продолжал.

– Вот, кричат про сельского батрэка: и беден-то он, и бесправен, и эксплуатируют его помещики, и чего только нет. А вы только присмотритесь, так увидите, что не мы, помещики, его эксплуатируем, а он нас!..

– Ну? – невольно изумился я.

– Вот то-то и оно-то! – подтвердил Новицкий, щелкнув языком. – Знаете ли вы, как нам этих самых батраков нанимать приходится? Бывали вы на базаре в горячее, страдное время?

– Нет, признаться, не случалось.

– Ага! A вы сходите… Придешь это на базар рабочего нанимать, а он, с… с…. лежит кверху брюхом и нуль внимания. Окликнешь его, а он вместо того, чтобы вскочить да переговорить толком, поднимает заднюю ногу, а там у него на подошве, видите ли, цена мелом обозначена…

Новицкий даже плюнул от отчаяния.

– Мерзавец! – проворчал Собакевич и опять стал уплетать осетра.

– Да-с лежит, греет пузо на солнце, а на наш вопрос[2 - В тексте ошибочно напечатано «ответ» вместо «вопрос».] грязную подошву показывает.

– Ну, и что же вы делаете? – осведомился я.

– Да что же, батенька, волей-неволей приходится прочесть цену я идти на компромисс. Иной раз рожу ему раскровянить хочется, а молчишь. Положение-с: там хлеб осыпается, того гляди дожди хлынут, где ж тут амбицию проявлять!

– А в другое время, не в страду, они тоже так лежат и цену на подошвах пишут? – наивно спросил я.

Мои собеседники переглянулись и расхохотались.

– Ну, нет, батенька. Тогда на нашей улице праздник. Тогда мы лежим кверху брюхом, задрав подошвы, а они, с… с…. по двадцать раз ходят и просят, чтобы дать им за грош работы! Хо-хо! Тут мы с ними не церемонимся!..

– Так что вы в конце концов квиты. Сначала он лежит, задрав подошвы, потом вы так лежите, потом опять он, потом снова и т. д. Чем же вы недовольны?

Новицкий сделал обиженное лицо.

– Помилуйте, – сказал он, – фыркая, – неужели вы не понимаете, что мы хотим лежать, задрав подошвы, а чтоб они просились на работу, да по нашей цене…

– А-а-а…

– Поняли?

– Понял, понял, как не понять!

    Мухомор
    «Наше слово»,
    9 февраля 1910 г.

notes

Сноски

1

В тексте, видимо ошибочно, напечатано «большая».

2

В тексте ошибочно напечатано «ответ» вместо «вопрос».