Врата бога. Ашшур в гневе. Часть вторая

Врата бога. Ашшур в гневе. Часть 2
Вадим Барташ

Одной из основных сюжетных линий исторического романа «Врата бога» является любовь. И прежде всего любовь между лидийской поэтессой Аматтеей и халдейским князем Набуэлем, по прозвищу Красавчик. Много препятствий пришлось преодолеть влюблённым, чтобы быть вместе.

Вадим Барташ

Врата бога. Ашшур в гневе. Часть 2

Часть вторая

Жестокая эпоха

Если бы меня спросили, а какое второе название ты бы выбрал для этого романа, то я не задумываясь назвал бы его именно так.

Да, это безусловно была Жестокая эпоха.

Нам, с высоты XXI века, уже сложно представить общество, в котором не было ещё христианской морали, не было тех знаний и тех технических достижений, которыми мы сейчас обладаем. Это с одной стороны. Но с другой, люди той эпохи и во многом похожи на нас.

И они стремились к чему-то лучшему, и они тоже искали хоть какой-то справедливости, и они хотели счастья для себя и для своих детей.

Глава первая

В истории встречаются переломные моменты, когда, казалось бы, привычная и устоявшаяся картина мироздания вдруг в одночасье меняется и всё рассыпается на глазах. Но обычно причины этих резких изменений накапливаются какой-то период исподволь и не сразу воспринимаются очевидцами. Ведь говорят же: «Великое видится только на расстоянии.»

На расстоянии во времени.

***

К концу своего существования Ассирийская империя настолько разрослась, что уже охватывала почти весь Ближний Восток, и лишь только на её окраинах находились зависимые от неё царства.

В первой половине VII века до новой эры эта империя достигла зенита своего могущества, и казалось, что ей ничто не может угрожать. Конечно, в ней часто происходили смуты и на её границах не прекращались военные столкновения, однако это никак не отражалось на её статусе. Ассирийская армия по-прежнему считалась наиболее подготовленной и владыки, построившие для себя грандиозный Северный дворец в Ниневии, являлись не только сильнейшими царями того времени, но и самыми богатыми. Их казна ломилась от золота и других драгоценностей, а торговля и ремёсла процветали как нигде более, и даже отпадение от Ассирии Египта не поколебало могущества этой державы, которая по-прежнему считалась несокрушимой. Так думали об Ассирии в то время её современники.

И поэтому можно понять на какой же отчаянный шаг решились Шамаш и его тесть. Но понимая, насколько опасно будет для них осуществление их мечты, они к восстанию готовились не то что тщательно, а подготовка к нему у них растянулась на долгих пятнадцать лет, и за это время они всё продумали…

Однако дальнейшие события показали, что запланировать всё невозможно.

***

Уже изначально было понятно, что им не удасться договориться с Бел-ибни. Да и Ашшурбанапал не сомневался в его преданности. И не только потому, что этот великан женился на непутёвой сестре Великого царя, рождённой от одной и той же жены Асархаддона, что и нынешний правитель Ниневии, а ещё и из-за того, что этот воин с выдающимися физическими данными был не ассирийцем и происходил из самых низов общества. Всей своей головокружительной карьерой он был обязан царственному родственнику, который разрешил ему войти в круг Саргонидов.

Вообще он считался не только самым сильным мужем в империи, но и отчаянно смелым. А его родители являлись халдеями и были настолько ничтожны, что Бел-ибни нигде их не упоминал.

***

С началом восстания Шамаш-шум-укина, являвшийся губернатором Урской области уже не один год, Бел-ибни оказался в крайне затруднительном положении. Его область была зажата со всех сторон владениями, переставшими подчиняться Великому царю. На севере находилась ещё вчера полуавтономная Вавилония, которая теперь объявила о полной независимости, на востоке и юге лежали владения халдеев и арамеев и Приморье, которые тоже вышли из повиновения, на западе простиралась Аравийская пустыня, а в ней кочевали арабские племена, всегда с нескрываемой враждебностью относившиеся к Ассирии.

Под рукой у Бел-ибни было всего лишь пятнадцать тысяч воинов и поэтому его положение выглядело безнадёжным, но он не собирался сдаваться.

***

Вначале он ещё надеялся на Набуэля и даже послал к нему доверенных людей, чтобы заручиться его поддержкой, но вскоре его постигло горькое разочарование. Красавчик повёл себя двусмысленно и Бел-ибни заподозрил его в возможной измене. Так оно и случилось. Теперь у Бел-ибни практически не оставалось надежды на кого-то опереться. Хорошо, что он загодя отправил Шерруа-этеррит и сына в столицу, и хотя бы за них был теперь спокоен.

***

Ур располагался у самой границы с Приморьем и поэтому в столице своей области Бел-ибни оставил только пять тысяч воинов, а сам с десятью тысячами засел в другом крупном городе, Уруке. Оба центра были загодя укреплены, и горожане их остались преданы Великому царю и готовы были защищаться до последнего. Вскоре эти два города осадили восставшие. Их армия насчитывала двадцать пять тысяч воинов и возглавлял её генерал Набунацир. Он разделил свои силы на две части и несколько месяцев осаждал оба города.

Бел-ибни упорно отбивался и не шёл ни на какие переговоры. Он и защитники Ура и Урука всё ещё надеялись, что Великий царь успеет им прийти на помощь.

***

Все пятнадцать лет подготовки к восстанию Шамаш-шум-укин и его тесть кажется ни разу не оступились и не совершили ни одной существенной ошибки. Вначале Шамаш стал потихонечку собирать вокруг себя вавилонских патриотов, так и не признавших над своей страной власть ассирийцев, и в этом ему помогал Набу-ката-цабат, знавший хорошо местные условия. Из этих патриотов Шамаш создавал прежде всего чиновничий аппарат, преданный не Великому царю, а ему. Затем он обратил внимание на укрепление своей экономической базы, благо и здесь у него имелись благоприятные обстоятельства, и прежде всего это касалось того, что в древности Вавилония всегда была богатой и процветающей. И даже находясь под пятой империи, эта страна была более населённой чем собственно Ассирия.

Далее его взор обратился уже на армию и по сути началось не преобразование, а создание её с нуля. Причём она создавалась из тех немногочисленных отрядов городской стражи, которые у него находились под рукой. Работа в этом направлении велась крайне осторожно и Шамаш очень боялся раньше времени свои намерения разоблачить. Но вот и армия им была создана, пусть и не очень большая. И только на последнем этапе подготовки к восстанию Шамаш и его визирь взялись сколачивать антиассирийскую коалицию.

И тут как раз восстал и отпал от Ниневии Египет. И между новым фараоном Псамметихом и Шамашем сразу же завязались переговоры. Вслед за Египтом и Шамашем к антиассирийской коалиции подключилась Лидия, к коалиции этой проявил интерес и новый мидийский правитель Фраорт, и даже ещё вчера поверженный Ашшурбанапалом Элам, втоптанный им в прах и только-только восстанавливавшийся, не пожелал оставаться в стороне. Ну а арабы и халдейские и арамейские княжества на крайнем Юге Месопотамии, изнывавшие от тяжёлого имперского ярма и различных притеснений, сами по себе были склонны к неповиновению, и Шамаш их достаточно быстро убедил встать на его сторону.

Однако Шамаш и Набу-ката-цабат не всё предусмотрели…

***

Псамметих первым осмелился выступить против Великого царя, но его армия безнадёжно увязла у Ашдода, самой мощной крепости империи, прикрывавшей египетско-ассирийскую границу. Затем была выведена из игры Лидия с помощью натравленных против неё «чёрноколпачников». Следующим выпавшим звеном из казалось бы мощнейшей антиассирийской коалиции стала Мидия. С этой стороны угрозу Ассирии купировали скифы. И, наконец, Элам, пообещавший поддержать Шамаша, тянул с выступлением. И в итоге восставшие вавилоняне по сути остались один на один в своём противостоянии с империей. Если не считать арабов и мелких владетелей Юга Месопотамии.

Но Шамашу и его тестю отступать уже было нельзя.

***

Царица-мать, как и обещала своему новому фавориту, греческому скульптору Филомею, нашла его сестру. Как выяснилось, её продали в один из Ниневийских публичных домов, но не в обычный и какой-то там злачный, похожий больше на гадюшник, а в самый что ни на есть дорогой и элитный, который посещали исключительно богатые сластолюбцы.

Хотя за неё и заломили тройную цену, однако Накия не торгуясь выкупила её и вскоре Ирана появилась в Северном дворце.

– Госпожа, – увидев сестру воскликнул прослезившийся юный грек, – я даже не знаю, как тебя за всё, что ты для меня сделала, отблагодарить?

– А-а-а, – отмахнулась Накия, – для меня это были сущие пустяки! Лучше покажи хотя бы одну готовую скульптуру, которую ты на днях закончил.

– Конечно, конечно! Но тогда следует пройти в мою мастерскую…

Они прошли в мастерскую грека и Филомей показал своей госпоже уже две готовых скульптуры. Увиденное превзошло все ожидания Накии. Она даже на некоторое время потеряла дар речи. Несомненно, греки далеко превзошли в своём мастерстве остальных художников и скульпторов того времени. Их работы были настолько совершенны и реалистичны, что казалось ещё чуть-чуть, и они оживут и заговорят.

Наконец, Накия смогла выразить свой восторг:

– Я не просто довольна, а я… Я восхищена, Филомей! Как жаль, что эти скульптуры никто не увидит! Но они украсят мою опочивальню, и я буду ими постоянно любоваться в свободное время! Ты получишь за них щедрое вознаграждение!

И тут же Накия распорядилась дать свободу своему юному любовнику и выплатила ему за его две работы талант серебра и подарила дом неподалеку от Северного дворца, но от себя Филомея она не собиралась отпускать, и в подаренном ему доме поселилась его сестра.

***

Генерал Эриб-адад, отстранённый от командования карликом, постоянно досаждал Накии, и она наконец то решила выполнить своё обещание. Царственного внука Накия застала в дворцовом парке. Ашшурбанапал прогуливался в одиночестве и за ним покорно следовала его любимица и её уже чуть подросшие шесть котят. Четверо из них были, как и мать, иссине чёрные, а двое тоже чёрные, но не до синевы. И все они были очень игривые и забавные. Они бежали за матерью, спотыкались и падали, однако быстро поднимались и продолжали бежать на коротких и ещё не послушных лапках.

При виде царицы-матери Ашшурбанапал велел пантере Лилит замереть и прошёл в беседку, где они с Накией разместились.