Который час

– По фигу! Мне мал-мал тоже достанется…

Собеседники докурили сигареты и вошли в банкетный зал кафе, расположенного в одном из переулков центра Москвы. Здесь четвертая группа факультета журналистики после официальной части отмечала получение дипломов. Были приглашены и трое наиболее любимых преподавателей. Вчерашние студенты, только-только ощутившие вкус взрослой жизни, веселились с необычайным азартом. Было выпито много водки и первоначальное стеснение перед педагогами ушло. Официанты снисходительно поглядывали на гуляющую молодежь, но свои обязанности выполняли исправно.

Двое вошедших сели на свои места. К ним подошел хорошо поддатый богатырского сложения рыжий парень. Его нос-картошка от спиртного приобрел бурый цвет, а меленькие мышиные глазки слезились от наплыва чувств.

– Ребята! Все, пропала наша четвертая группа! Разъедемся завтра и может быть потом и не увидимся, – пьяно кричал здоровяк. – Эх, пацаны! Пять лет! Пять лет! Денис, Паша, давайте выпьем! За вас, за меня, за всех нас!

Он чокнулся с одногруппниками и лихо опрокинул содержимое стопки в рот.

– Ух! Хороша!.. Я слышал, Паша, ты в «Экономическую газету» идешь. Рад за тебя.

– Ваня, ни в какую газету, а тем более «Экономическую», я не иду. Работать буду в коммерческой фирме.

– Как?! А для чего же пять лет? А… а призвание?

– Вот тебе и «а», – сказал Паша и засмеялся. – Сам-то где пристроился?

– В «Таежном рабочем».

– Вот это тебя торкнуло! – воскликнул Денис. – Это где ж такое выпускают? Где-то рядом с Северным полюсом?

– Иркутская область, город Таежинск, – хмуро ответил Иван.

– А газета, наверное, рукописная? Ха-ха-ха, – засмеялся Паша.

– Почему это «рукописная»? – обиженно спросил Иван.

– Туда же электричество еще не дотянули. Ха-ха-ха!

– Да ну вас! – верзила махнул рукой и, слегка покачиваясь, отошел.

– Вот дебил! – сказал Паша и налил себе еще водки.

– Зря ты. Он парень хороший, – возразил Денис, – армию отслужил, на подготовительном отделении год мучился. Ему все в жизни тяжело достается, а он все равно прет! Молодец!

– Так чего ж он все, что тяжело ему достается, так низко ценит?! На кой хрен ему та Сибирь? Специалист с университетским образованием мог бы и в столице пристроиться. На крайняк, в Питере. Дебил!

– А помнишь, мы практику в Тамбовской области в многотиражке проходили?

– Помню. Ну и что?

– Когда с местными драка была?

– Ну?…

– Так именно Ваня нас тогда и спас – разогнал этих уродов «синих»!

– Родился здоровым, силу же надо куда-то девать, – неуверенно ответил Паша.

В зале убавили музыку. Разговоры утихли. Со своего места поднялся семидесятилетний профессор кафедры теории журналистики Александр Иванович Прошин. Этого доброго старика любили все студенты. Он не заискивал перед ними, но и строгостью особой не отличался. Его спокойная уравновешенная речь на лекциях и семинарах урезонивала даже самых строптивых студентов.

Александр Иванович, слегка откашлявшись, заговорил, заметно стараясь, чтобы его речь не звучала, как на лекции:

– Дорогие мои ребята! Можно много говорить о том важнейшем этапе вашей жизни, который вы только что завершили… Возможно, уместным было бы поразглагольствовать о тех перспективах, которые перед вами открываются… Но я не буду этого делать. Я хотел бы сказать другое… Много на Земле хороших профессий и нужных ремесел, но вы выбрали именно журналистику. Люди сторонние думают, что она увлекательна, романтична, порой авантюрна и дает безграничные возможности для творчества. Но это только сладкая оболочка горькой пилюли. Конечно же, очень хорошо уметь находить в своем деле перечисленные выше качества и получать от них удовольствие. Но во много раз важнее чистым взглядом наблюдать за окружающим миром, за разными людьми. Умение понять насущные вопросы общества и попытаться повлиять на правильность их решений – вот основа журналистского дела. Вам даны умение и возможность вмешиваться в общественное сознание. Но с вас и спрос большой – вы ответственны перед своим народом, перед его будущим! Именно вы должны вести людей к более гармоничному устройству их взаимоотношений, к повышению социальной ответственности и духовному совершенству. Вам наверняка мои слова покажутся чрезмерно пафосными. Может быть… Может быть… Но кто, если не вы?!

Паша склонил голову к Денису и тихо сказал:

– Опять Проша погнал. Старый, ведь, уже. Пора бы и к реальности приспособиться.

– Пусть выговорится. Ему всю жизнь голову «светлым будущим» морочили, а он так и живет в «хрущобе». Взяток не берет… И даже подарков.

На ребят цыкнули соседи, и они замолчали.

– Бейтесь, дорогие мои ребята, за независимость! За независимость средств массовой информации. Только в том случае, если пресса будет свободной, возможно согласие в обществе, возможна справедливость и мирное сосуществование различных групп людей. Ни на секунду не забывайте о своей великой миссии. И да поможет вам бог! Давайте выпьем за вас, за ваше будущее, за ваш светлый жизненный путь!

Вчерашние студенты весело зазвенели рюмками, задвигали стульями, недружно крикнули «Ура!» и подались все к Александру Ивановичу, чтобы короткими фразами сказать, как они его любят. Старик от нахлынувших чувств прослезился. Его заставили выпить еще рюмку водки, и он слегка успокоился.

Банкет медленно, но уверенно катился к своему завершению. Уже отправили на такси домой сильно захмелевших товарищей. Староста группы Олег Семенов, плохо переносивший алкоголь, оккупировал туалетную комнату и громко кричал через дверь, чтобы завтра не опаздывали на лекции. Рыжий здоровяк Ваня, вызывая на поединок по армрестлингу грузина Дато, сбил со стола два бокала и блюдо с салатом. В зале стоял обычный шум окончания вечера – говоривших было гораздо больше, чем слушавших.

Денис Первухин, почувствовав себя скверно, поднялся со своего места и вышел из кафе. Его уход никто не заметил. На улице его встретила теплая июльская ночь. В голове шумело, и он решил немного пройтись. Мысли бессвязно крутились в голове.

«Гудит-то как башка! Зачем я столько выпил? Это все Пашка. Подливал, гад, постоянно… Ленка танцевать со мной не пошла. Ты, говорит, с Зоей встречаешься, я, типа, знаю. Ну и что тут такого? А как мы с ней после третьего курса в Анапу ездили! Ух! После третьего?! А сейчас – уже после пятого! Да… Кончилась, что ли, молодость?»

– Ни фига! Не кончилась! Все только на-чи-на-ет-ся!

Стоящая возле дороги кучка таксистов, услышав шум, прервала свой оживленный разговор. К Денису подошел носатый кавказец и сказал:

– Давай, парэн, дамой атвэзу. Крычишь – полиция забэрет.

– Домой?… Давай домой.

Он сел в машину и сказал адрес.

«Ну так, вообще, нехило отдохнули… Чего только Проша с проповедями полез? «Социальная ответственность», «влияние на общественное сознание». Дичь это! Все гораздо проще. Я купил знания… Не-не, не так… Мне предки купили знания, и теперь я хочу их продать. Точнее, продать свой труд, умственный труд, основанный на купленных знаниях… Или… Тьфу ты! Запутался. Зачем я столько выпил?

– Музыка нэ мешает? – спросил шофер.

Из динамиков неслась зажигательная лезгинка.

– Сделай потише. А то я домой точно не попаду, – сказал Денис, наблюдая за огнями ночной Москвы.

«Сегодня никаких ночных клубов. И это… О чем я? А, Проша… Короче… Главная задача – как можно дороже продать свой труд. Стандартная ситуация. А что конкретно мне делать, знают хозяева журнала и редактор. Вот так оно все просто получается, Александр Иванович».

Войдя домой, Денис обнаружил, что родители уже спят.

«Можно было бы и в «ночное» съездить… Ладно, пойду спать. Зачем же я столько выпил?»

Глава 3