Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления

Дома я еле сдерживал слезы, а они душили… За что? Дорогие мои, ведь я вас и сейчас помню и люблю. Ну и гады же вы, братцы. Чуть жизнь мне не сломали. На этой ярмарке тщеславия так легко вылететь в аутсайдеры. А там поминай как звали. Мне туда нельзя, мне надо дожить хотя б до двадцать первого века. Какой он будет? Мне стукнет …сорок два. В общем, как в песне: " …помирать нам рановато- есть у нас еще дома дела!..» Из маленьких «количественных» поражений или побед то в том, то в этом возникает некое качество. Дома мама вмиг оценила драматизм ситуации. И дело не в том, что тут какая-то политика типа риск непринятия в пионеры, а непопадании туда, где в этом возрасте находятся все нормальные ребята. Неужто не носить мне красный галстук из скромного ситца? Теперь он, правда, сатиновый, блестящий, не в этом дело.

И несмотря на мой запрет, мама ушла все узнать должным образом, преисполненная гневом, еще б немного, и искры от нее полетели. Вернулась веселая, твердо сказав: " Людмила Георгиевна говорит, что в пионеры тебя рекомендовали. Купим галстук и испанку. И завтра с утра прием! Мы выбрали с мамой пионерский галстук в магазине «Галантерея – трикотаж» в торце дома Ленина 60, где сейчас банк. А тогда все благоухало запахами духов, туалетной воды и одеколонов. Очень моя мама и ее мама, баба Женя любили вч то время, да и потом, духи» Красная Москва», стоившие, вроде бы, аж пять рублей тридцать копеек. Аромат действительно приятный. Но мне больше нравились духи» Кремль» в большой коробке красного картона в виде башни Кремля. Впрочем, это внешние достоинства духов. А запах мне очень нравился у духов» Красный мак»! Чарующий аромат, как сказали бы сегодня языком телерекламы. Там и купили галстук красно- оранжевый с золотистым отливом. Красивый, но лучше бы он был алый – красный, сочетающийся с розовым, а не с оранжевым. Как кровь из пальчика. Я в цветах толк знаю, да и тогда знал. Не читали, видать, ответственные за выпуск галстуков «Алые паруса» А. Грина. Там есть прекраснейшее место, где влюбившийся в Ассоль и случайно узнавший о ее затаенной мечте Грей выбирает цвет и оттенок парусов своего брига. Да ладно, и этот цвет неплохой!

Наутро состоялся прием в пионеры, мне повязали красный галстук. Это состоялось в огромном только что открытом Дворце культуры «Урал» около Уральского электромеханического завода, больше известном в народе как Три тройки. Меня воодушевил прием и понравился сверкающий новый огромный ДК, настоящий дворец, без натяжек! Нам потом показали художественный фильм «Над нами Южный Крест» о дружбе юноши -старшеклассника с пожилым радиолюбителем, мэтром радиолюбительского дела. Летом обстановка в Чехословакии накалилась и выплеснулась а антисоциалистический мятеж, лирично названный Пражской весной. Конечно, западный мир хорошо через свои радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа», через печатный раздаточный материал и дипломатические каналы, через упорную работу в кругах интеллигенции и хорошо замаскированное финансирование как следует потрудился над этим. Об этом хорошо написал чешский публицист Янош Берец. «Крах операции „Фокус“. Наши войска и Варшавского Договора вошли в Прагу, Чехословакию. Объяснили мировой общественности угрозой большой политической и иной дестабилизации, опасностью начала кровопролития и договором о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Чехословакией, Советским Союзом и другими соцстранами. Наши старались все объяснять и быть деликатными как могли. Но реноме нашей страны и мировому коммунистическому движению моральный урон был нанесен немалый. Под дудочку Америки, конечно, ей то можно и вторгаться, и бомбить, и низвергать чужие правительства. Двадцать с лишним лет спустя мне папа говорил: " Не думай, что ввод войск в Чехословакию не вызывал у нас сомнений, иногда и ощущения какой-то неправоты наших партии и правительства. Но как поступать по-другому мы тоже не знали. Скорее всего не было тогда другого пути!»

Мой папа был настоящим, убежденным коммунистом. Он вступил в партию в тридцать три года в шестидесятом году, избирался секретарем парторганизации Свердловского союза художников и членом Октябрьского райкома партии. Он всегда отказывался от секретарства, но его не слушали, говоря типа «так надо». Его ненавидели как ненавидят фальшиво верующего верящие фальшиво, из корыстных соображений. Говоря о папиной идейно-политической позиции, я могу назвать его «верующим» лишь метафорически, поскольку речь на самом деле идет не о вере буквально, а об убеждениях в преимуществах социализма перед капитализмом и реализма перед оппонирующим ему искусством. В конце марта погиб первый космонавт мира Юрий Алексеевич Гагарин. Об этом мы все узнали из экстренного выпуска новостей. Как незадолго до этого по Комарову, по телевидению проходила прямая трансляция о прощании и погребении в Кремлевской стене летчика-космонавта Юрия Гагарина и летчика (погибшего вместе с Гагариным) Владимира Серёгина. Очень печально и торжественно, конечно. Потом Пахмутова и Добронравов сочинили прекрасный песенный цикл «Созвездие Гагарина» …«Тебя вспоминают Парижа окраины, кварталы Москвы и рязанская рожь, дети на свете играют «в Гагарина». Значит ты на планете живешь!» В кино тогда шли фильмы» Встреча в горах» производство «Грузия-фильм» о романтической встрече и любви симпатичного сорокалетнего женатого человека (грузина, конечно) и какой-то молодой красавицы- горянки, с ружьем. Когда его жена об этом приключении узнала, то, конечно, устроила ему скандал. Он желает сохранить семью в прежнем виде, но при этом всеми чувствами обращен к новой девушке и, помнится, задумчиво вздыхает: «Почему я не имею права на большую любовь?!» Впрочем, этот фильм вышел на экраны годом ранее. Когда и «Вий», увиденный нами с мамой в «Салюте», который потом сгорел. Жуть, особенно сцена со старухой! А в этот год шел фильм «Путешественник с багажом», где мальчик с каким-то керамическим кувшином в виде птицы встречается со своим давно бросившим их с мамой отцом. Папашу этого играет В. Шалевич, папаша хочет произвести на мальчика хорошее впечатление и беспардонно врет, приписывая себе героические поступки своих бывших товарищей и земляков. А мальчик-то знает как все было на самом деле! Обидно, что папаня такой врун! «Три тополя на Плющихе» – давно уже классика советского кино. Доронина, Ефремов, Шалевич… Я этот фильм сразу оценил. Правда, сначала не как нечто потрясающее, а как просто очень-очень хороший фильм! Переживали мы и все, что Анна, героиня Дорониной решила оставить все как есть. И деспота мужа. Вроде бы «Путешественник с багажом» мы смотрели в кинотеатре Парка Маяковского с бабой Женей. В продолжение шпионской темы – фильмов «Встреча со шпионом», «След в океане», " Юнга со шхуны Колумб», «Два билета на дневной сеанс» вышел фильм «Свет за шторами» -смотрится с интересом, но приемы уже знакомые. Две руки барахтающихся на полу людей (наш и враг, конечно) тянутся к одному упавшему поодаль на пол пистолету.

Появились тогда и наши, точнее- югославско- гэдээровские – фильмы про индейцев и ковбоев с благородным индейцем Чингачгуком (имя иногда было другое, но образ фактически тот же) – Гойко Митичем в главной роли. Первый из этих фильмов «Сыновья Большой Медведицы» стал для меня открытием целого мира борьбы индейцев за свою родину. Наши родители восхищались в юности фильмом «Великолепная семерка» (мы его потом тоже посмотрели), а это уже был продукт соцстран. Очень достойный ответ вестерном, «истерны"так сказать. Потом пошли и другие фильмы – " Чингачгук-Большой Змей» и далее. Мой второй, третий… пятый классы незабываемы…

Во втором еще классе на классном часе высокая золотоволосая Наташа Иваненко читала всему классу вслух книгу «Волшебник Изумрудного города». Элли, Тотошка, Страшила, Железный Дровосек и Лев идут по дороге из желтого кирпича в Изумрудный город, чтоб Великий и Ужасный волшебник Гудвин выполнил их самые заветные желания! Мы слушали, забыв про все на свете! Сказка нашего писателя Александра Волкова с иллюстрациями художника Леонида Владимирского. По мотивам сказки американского писателя Фрэнка Баума. Немного похожа ситуация на «Золотой ключик» Алексея Толстого по мотивам сказки Карло Коллоди о деревянном мальчике Пиноккио. Только иллюстрации Владимирского подходят сюда и больше ничьи! Да, с этой книжкой чудесной мы встретились не в четвертом, а во втором классе, но и в четвертом и потом эта сказка была с сердце моем. И продолжение ее – «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» – изд-во «Советская Россия» – меня тоже очаровало!

Потихоньку на наших улицах уходили в прошлое военного времени полуторки с механической заводилкой внизу радиатора, деревянные -обитые бордово-бежевой жестью и с деревянными скамьями внутри трамваи, черные с красной звездой впереди паровозы, кисеты и махорка, хотя где-то эти реликты прошлого сохранились, пожалуй, до рубежа семидесятых-восьмидесятых. На товары цены уже не снижались (я такого не застал), но пи не росли. Про крупную сумму иногда еще переспрашивали недоверчиво: «Новыми?»)

Экзамены я сдал на хорошо и отлично и был переведен в четвертый класс. Мне подарили в школе настольную статуэтку в виде пластмассового оленя, светящегося фосфором в темноте. Наверно, это был главный персонаж бажовского сказа «Серебрянное копытце», встреченный дедом-охотником Кокованей, девочкой Даренкой и кошкой Муренкой. Бажов называет его не оленем, а «козлом», «козликом», хотя рожки ветвистые и по всему олень! Кто-то говорил, что такое фосфорическое свечение вредно для здоровья, но я об этом даже слышать не хотел.

А через год окончание мной четвертого класса и, соответственно, начальной школы праздновалось на приподнятом настроении. В актовом зале нам дарили хорошие толстые книги. Подписанные. Я хотел «Айвенго» Вальтера Скотта. Но мне достался Том 10 собрания сочинений Жюля Верна. Толстый том в сером коленкоровом переплете с повестями «Вверх дном»…«Флаг Родины». Начало этих произведений великого французского фантаста невозможно затянуто. И я, как лиса, из русской народной сказки «Лиса и журавль», не мог добраться от пролога до самого повествования. А читать не сначала мне тогда не хотелось. Так и осталась эта толстая книга моя девственно-нечитанной. С надписью красной пастой только появившейся в обороте наших соотечественников шариковой ручки: В память окончания 4 класса». Отношения с мсье Жюль Верном у меня как-то не сложились. Фильмы по его книгам я смотрел, знал, что он великий писатель и предсказатель, но ничего с собой поделать не мог. Как там у Есенина: «И самого себя по шее гладя, я говорю: Настал наш срок. Давой, Сергей, за Маркса тихо сядем. Понюхаем премудрость скушных строк»… До этого еще мама, приводя меня в гости к профессору Горчаковскому на Ленина 54 (у него была роскошная библиотека, а она училась на вечернем на искусствоведении филологического факультета) говорила мне: «Попроси у Павла Леонидовича почитать Джека Лондона или Жюль Верна.» С Джеком Лондоном отношения у меня сложились прекрасные, но позже – в седьмом классе. А в эти годы (третий- четвертый классы) я, пока взрослые говорили о делах, напряженно пытался вникнуть кто там по сюжету куда приехал и зачем. «Ну как, что ты прочитал?» – доброжелательно, но при этом вопросительно взметнув длинную тонкую бровь, спрашивал профессор младшего школьника. Я что-то невпопад отвечал. Мой вид умного девятилетнего ребенка в пуловере и расчесанного на пробор волосами должен был выдавать ботана-вундеркинда или нечто тому близкое. Приходилось как-то соответствовать, хоть и не хотелось. А вот книги о динозавров с очень достоверными иллюстрациями мне были по вкусу! К этому времени я уже расхотел становиться экскаваторщиком. А жаль.

Глава двадцать вторая. Хоста

Лето. было не за горами, когда моя мама и не спорящий с ней сильно в таких вопросах папа решили отдохнуть на Черноморском побережье Кавказа. А именно в Хосте, входящей в большие Сочи. Родители в пятьдесят седьмом, еще до моего рождения отдыхали там в Доме творчества, папа успешно играл там на бильярде.

И вот через одиннадцать лет родители в компании со мной решили навестить некогда знакомые места. Выходя в сочинский аэропорт в теплом объятии солнечного полдня я почувствовал радость и свободу от своих учебных и прочих детских забот. Воздух Хосты был хрустально чист, кипарисы и пальмы изумрудно-зелены и море сверкало золотыми искрами. Нашли комнату прямо рядом с Домом творчества (туда с детьми не брали) на ул. Шоссейная 12. Хозяйка – пожилая приятная Наталья Порфирьевна общалась с нами радушно. Ей за пятьдесят. Выглядит не молодо, полновата, лицо увядающее, но живые карие глаза и приятного тембра голос все понимающей и когда-то весьма привлекательной женщины. Красиво плохим карандашом подведены брови. Одета в старенький замызганенький (это не от неряшливости, а от хронического безденежья) когда-то (лет семнадцать назад) макентош. Папа дарит ей авоську крупных апельсинов. Сладкие попались очень! И три химических карандаша. «Ой, спасибо! Да что Вы, не надо… Неожиданно… Какие карандаши прекрасные …Буду (хорошо улыбнулась!) брови подкрашивать!») Многое сейчас просто не понять. Карандашом (коричневым) папа разрисовал несколько апельсинов. Разными выражениями лица. Рисует папа здорово, рука мастера видна даже тут, на апельсине!.Море в день приезда очень холодное: плюс 14..На пляже я сразу забрался в море. «Воттоько заболей» – пригрозила мне мама. – «Ты ж и себе, и нам с папой весь отдых сорвешь!» Поэтому я крепился, хоть першило в горле. Мама накормила меня в закусочной горяченными пельменями. И я …не заболел.

За год до этого я излечился от своей ангины, прилипавшей ко мне весьма часто..Мама поводила меня на сеанс УФО – ультрафиолетовых лучей и ангина чудесным образом прошла. В Хосте всюду пальмы и кипарисы. Дома у нас (в «Кристалле») тоже росла пальма. «Благородное растение!» – сказала о ней мама. Действительно, благородное. Она была, конечно, комнатная, небольшая, но мы все ее очень любили. Оберегали от серого симпатяги котенка Мурзика, жившего у нас одно время. Его как-то после моих просьб о кошке принесла баба Вера. Дымчатый, серый в чуть заметную полоску, он был невероятно хорош. Имя ему дал я. Он висел на шторах, грыз подлокотники кресел. И, несмотря на мои протесты, мама попросила бабу Веру вернуть его прежним хозяевам обратно. Те уже соскучились по котику и очень жалели, что столь опрометчиво его отдали. Все закончилось хорошо для кота, а я расстраивался. Как сейчас вижу сюжет, как баба Вера держит котенка в бордовой авоське, а он сидит и не сопротивляется… как игрушка..В Хосте каждый вечер мы ходили в летний кинотеатр. Чаще это был Летний Театр, расположенный рядом с Домом Творчества. Там шли отличные фильмы, в том числе американские: «Ловко устроился», о человеке, устроившемся нянем ребенка в один состоятельный дом, «Мужчины в ее жизни» о красивой женщине и талантливой балерине, «Лучшие годы нашей жизни» о трех -приятелях – бывших фронтовиках (у одного из них вместо рук крючки-протезы). Все эти фильмы вышли на экраны США в сороковые-пятидесятые годы, но смотрелись свежо и с чувством. И сейчас мне очень нравился кино наше советское и американское, французское, немецкое с первых послевоенных лет и до середины шестидесятых примерно.

Об итальянском неореализме и французской новой волне знают все, но и до новой волны были хорошие фильмы. Очень хороша во всех своих фильмах» Секрет актрисы» или «Без ума от музыки " (трофейный, с песенкой «Едут леди на велосипеде») и, конечно, «Сестра его дворецкого» Дина Дурбин! Ну что за девушка прекрасная! Шел там и фильм» Королева шантеклера» с красавицей Сарой Монтьень, но с детьми до 16 лет вход был запрещен и поэтому мы с родителями его посмотрели с горки Дома творчества, но так издали я запомнил лишь несколько кадров. Много позже я посмотрел этот фильм целиком, но этот просмотр стерся в памяти, а из первого просмотра прекрасная героиня в схваченной после ванны на груди простыне так и запомнилась по сей день.

А на главной площади Хосты был и до сих пор есть кинотеатр «Луч» обыкновенный, под крышей, белый с колоннами. В фойе стояла большая шахматная доска с фанерными желтыми и черными тридцатисантиметровыми фигурами. Я у какого-то мальчика выиграл партию. Здесь я и детские фильмы смотрел. Например, «Тайна пещеры Каниюта». Но совершенно потряс меня «Герой нашего времени» – двухсерийный (Бэла и Максим Максимыч) широкоэкранный цветной, только что вышедший на экраны художественный фильм по роману М.Ю.Лермонтова. Печорина сыграл Владимир Ивашов, а Максима Максимовича – Алексей Чернов, в роли автора был Николай Бурляев. Казбич, Бэла, Азамат, Слепой и Девушка -певунья Светличная были очень убедительны. И виолончель за кадром в начале фильма. Для меня открылся лермонтовский Кавказ, но не грузинский, с которым я уже отчасти был знаком, а чеченский, черкесский времен Ермолова и Паскевича. Я рисовал эти сюжеты, сделал себе шашку их красивой пальмовой ветви, выпросил у мамы пару черных металлических пистолетов, отдаленно напоминавших дуэльные, шариковую ручку-ружье и маленький кинжальчик в металлических черно-золотистых ножнах с клинком в качестве пилочки для ногтей. Вот это фильм, с ним целый мир кавказский, русский открывается! По приезде в Свердловск я жадно прочитал и книгу Лермонтова «Герой нашего времени» и пожалел, что не экранизирована «Княжна Мэри». Оказалось, что такая экранизация была осуществлена десятью годами раньше, другим режиссером и с другими актерами. Тоже неплохо, но меня та лента так не проняла.

Я был, пожалуй, один из немногих школьников, прочитавших роман Лермонтова полностью и по своей инициативе в десять лет от роду. В нашем доме (точнее – где мы остановились, на Шоссейной) жила красивая девчонка с карими глазами и длинной пшеничной косой. И толстый неприятный парень, ее одноклассник. Он один раз заговорил со мной, но в речи проскочило матерное слово, и мне это не понравилось. А девочка была положительная, хорошая. Жаль, что я с ней не познакомился. Перед Домом Творчества росли обалденные нежно-бордовые и с удивительным ароматом розы, мы с родителями на них любовались!

Мне родители купили здесь хэбэшные темно-песочные простроченные двойными швами ярко-желтой нити брюки и красную футболку. И еще белую войлочную шляпу с белой же, напоминавшей тополиный пух опушкой. Почти все отдыхающие ходили в этих дурацких шляпах и ели белую сладкую вату. Обедали мы в кафушке на улице, идущей слева от кинотеатра «Луч», имевшей типовое для курортных мест название «Шашлычная» с большими очередями, очуменно жгучим оранжевым соусом шашлыков, кебабов, бифштексов и гуляшей, горячим бульонами с пельменями из пачек и невкусными абрикосовыми компотами. На рынки покупали всего вдоволь.

Как-то нас под утро застало небольшое землетрясение. Я стал просыпаться от того, что часов в шесть мою мемаллическую кровать с панцырной сеткой на маленьких колесиках кто-то покачивает и слегка тянет на себя. Представил сквозь сон улыбающегося (типа» Давай вставать») папу. Но потом «папа» отстал, и я продолжил спать. Проснувшись, мы с папой и мамой обменялись похожими впечатлениями. Удивленная сквозь сон мама произнесла: " Вадик, не шатай мою кровать». Мама вскоре пообщалась с Порфирьевной, узнав от нее, что это было землятресение. Дескать, наш дом опоясан защитным обручем. А если б его не было или баллы были покруче, то последствия могли быть любые. Все жители дома, за исключением нас, выбежали на улицу в опасении, что дом рухнет. Ощущения этого землетрясения я помню по сей день. На пляжах душевых кабин тогда не было, мылись мы в бане курортполиклинники рядом с рынком. Купались на городском пляже. Там тогда песочек был еще хорош. После этой поездки я полюбил Хосту навсегда.

И вот кончается третий класс. Двадцатое мая шестьдесят восьмого… я сижу дома и учу стихотворение Некрасова «Идет- гудет зеленый шум. Зеленый шум- весенний шум. Играючи расходится вдруг ветер верховой- качнет кусты ольховые, осыпет пыль цветочную. Как облако все зелено – и воздух, и вода! „А за окном шумит на теплых ветрах свежими кронами, буйствует своей восхитительной, озаренной солнцем изумрудной красотой май. Мы с бабой Верой по окончании учебного года пошли на „Неуловимые мстители“ в „Искру“. День теплый, хоть и облачный. На экране на фоне восходящего алого солнечного диска четыре всадника в буденновках и негромкая песня: „Бьют свинцовые ливни, нам пророча беду, мы на плечи взвалили и беду, и нужду. Громыхает Гражданская война – от темна до темна – много в жизни тропинок, только правда – одна…“ И слова: Юным героям Гражданской войны посвящается. Данька и Оксанка, Яшка -цыган и Валерка, Буба Касторский, Лютый и батька Бурнаш и сам Буденный…“ А вдоль дороги мертвые с косами стоят… И тишина». Очень нам с бабой Верой понравился фильм, жаль вот только, что от повести П. Бляхина «Красные дьяволята» почти ничего не осталось. Возникла другая история, прекрасная, но другая.

За год до этого посмотрел я «Кавказскую пленницу», афишу которой увидел в районе улицы Крауля, будучи в гостях у бабы Жени. Позже посмотрели Наталью Варлей и в советском фильме ужасов «Вий». Все эти фильмы, на мой взгляд, заслуживают высших международных фестивальных наград, но ничего такого им не дали.

Летом шестьдесят восьмого военкомат хотел призвать папу на сборы. В армии он не служил по зрению, но окончил некогда школу телеграфистов- эстистов Свердловской областной организации ДОСААФ. И тут к нам вечером приходит капитан из военкомата, вежливый такой и сообщает папе, что надо пройти военные сборы. Конечно, папа не против, но и не в восторге. Потом почти сразу после этого папу приглашают от общества советско- чехословацкой дружбы (ОСЧД) съездить в Чехословакию, поскольку там нарастают антисоветские настроения и ситуацию надо как-то разруливать. Деятели культуры и искусства здесь особенно нужны. И в июле папа поехал в Чехословакию, единственный раз из своих тринадцати стран он съездил за рубеж не за свой счет.

Возглавлял делегацию председатель Свердловской городской организации ОСЧД журналист, главный редактор» Вечернего Свердловска», а затем многие годы – журнала «Уральский следопыт» Станислав Федорович Мешавкин. Лучший чуть позже папин друг. Встречались они с руководителями, общественниками, деятелями культуры и т. д. В их числе – профессор Франтишек Колиха, доктор Ян Вениг, галеристы Олдрич Куба, Ян Кржичек. Какой -то пограничник подарил папе для меня кокарду со своей фуражки. Вообще, папа много привез оттуда разных чешских значков. Где-то давно затерялось небольшое цветное фото, где папа кормит у края пруда красивого лебедя. Белый лебедь и папа в белой рубашке. Были в Праге и Пльзене, преимущественно в Пльзене. Папа потом со смехом вспоминал, как они с Мишавкиным похитили балерину Клавдию Черменскую, слегка напугав её коллег. Как потом высоко над головой он поймал прыгнувшую ему в руки с двухметрового спуска эту балерину. «Вовочка, ловите меня!» – воскликнула Черменская и вспорхнула. Как сказал бы Зощенко- сиганула! В общем, получилась натурально сцена из какого-то балета! Оттуда мне папа привез черный облегающий фигуру легкий джемпер с молнией. И шикарные с медными заклепками серо-синие джинсы. Как водится, справа на поясе кожаый лейбл, желтый с силуэтом ковбоя. Джинсы стали этим словом называть уже году в семьдесят третьем, а до этого их называли «техасы». В этих джинсах-техасах летом шестьдесят восьмого я с шикарным видом выходил в двор. Вот после теплого летнего дождя я бегу одетый так к своим друзьям и на душе светло! В жару же носил шорты или простроченные на джинсовый манер желтой двойной строчкой легкие коричневые брючки.

Почему -то дни рождения мои отмечались чуть ли не до окончания школы семейным кругом. Весело и радостно, но не с друзьями. Как -то лет на девять ко мне пришли в гости Паша Глушков, Кирюша, Вовка Крысанов, Сева Кондрашин с подарками, в том числе – прекрасной (хоть и в тонком детском переплете) книжкой в двух частях (двух книжках) о членах Клуба знаменитых капитанов – Дик Сенд, Тартарен из Тараскона …и почему-то Барон Мюнхгаузен. Иллюстрации великолепные… Вот Мюнхаузен в треуголке и гусарском красном доломане взлетает на стае уток! Мама ласково со всеми вместе и с каждым в отдельности поговорила, угостила нас чаем и печеньем. Хорошо, приветливо, но как-то наспех, а потом мы играли на балконе. Ладно, и на том спасибо. Главным образом – мальчишкам!

А на десять лет сидели с папой, мамой, бабушками, папа был в отличном настроении, весь светился. И из тонкой кремовой вязью надписи «Ленинград» (очень вкусный с шоколадным верхом торт) сделал надпись (просто закругленным лезвием кухонного ножа) " Вадику 10 лет!» Скульптор – он и в Африке скульптор!

Этим летом, накануне этого маленького моего юбилея в нашей семье произошло прибавление. Родилась моя сестренка Леночка! Папа с мамой незадолго до того стали вести странные разговоры 6 кого б я больше хотел- сестренку или братика, склоняя меня больше к сестренке. Я не возражал… И это произошло, видимо жизнь в материнском лоне зажглась в день рождения Бориса Павловича Глушкова. Папа с мамой, приехав из Кургана, решили, что в семье нужен еще ребенок. Вадик подрастает и ему нужна юная смена. И после празднования дня рождения у Глушковых они зародили искорку жизни моей сестренки. Никакого живота у мамы до последних дней видно не было. И вот я окончил третий класс, перешел в четвертый, так прекрасно съездили в Хосту. И пожалуйста!) Мама как-то прямо со мной один- два раза заходила в женскую консультацию, чтоб я догадался видимо о грядущем событии. Но я думал, что это, так сказать, плановая проверка и не более. Я даже слова «беременность» тогда услышал в первый раз. Точнее, прочитал в тамошнем санпросветовском альбоме фразу «предупреждение от беременности», недоуменно подумал: " Так разве ж беременность – это плохо, если от нее надо как-то защищаться?» Я уже примерно знал откуда берутся дети, но в отношение своих родителей и еще некоторых симпатичных мне людей сохранял надежду, что у них все как-то по-другому, нечто вроде непорочного зачатия. Надежда умирает последней, у многих она тянется тонкая, как ниточка, чуть не до их собственного детородного возраста. И поэтому вряд ли стоит с учительского места эту ниточку-надежду пресекать.

Про авторитет учителя добавлю немного из другой оперы. В четвертом классе Людмила Георгиевна зачем-то нас жутко напугала реальной опасностью ядерной мировой войны. Она рассказала, что у нашей страны и Америки скопился такой огромнейший арсенал водородных и атомных бомб, чтобы неоднократно уничтожить друг друга и всю планету. Я был мальчишка не из робкого десятка, но и меня, и моих одноклассников эти откровения любимой учительницы сразили начисто. А мы -то думали, что ходим по надежной твердой почве. А оказалось – по минному полю, даже хуже! И в любое мгновенье наш любимый мир и мы сами можем разлететься в клочья, обратиться в прах. Да мы ж почти не начинали жить! Жуть! Мамины успокоения, что все ж мальчишки всегда мечтают повоевать не возымели действия. Это ведь не просто война, а термоядерная катастрофа. На этой нервной волне я долго потом повторял про себя заклинания» миру-мир», «не быть войне!» и прочее. Про себя пересчитывал этаж и окна окрестных домов, взывал к чему-то доброму и светлому. Зачем было извести столько наших нервных клеток? Непонятно! Это было плановое «открытие нам глаз на ядерную угрозу» в масштабе всей страны или инициатива нашей учительницы лично, персонально? До сих пор не знаю. Вот за это я на Людмилу Георгиевну был сердит, обижен! И еще за одно… как -то на меня на школьном утреннике были пропеты весьма ехидные куплеты. Пела их Галя Малафеева, наша красавица, а ей аккомпанировал на балалайке мой друг Илья Шарипов. «все ребята ходят в школу, всем учеба нравится. Лишь один Вадим все спит и не просыпается. Говорит Вадиму мать: «заправляй свою кровать!» – Он отвечает: " Маменька, я же еще маленький!» Это было совершенно несправедливо, хоть один разок я накануне и проспал начало урока. Но с кем не бывает. И главное- утренник он меня специально «на высшем уровне» (учителя!) скрыли, наспех «назначив» меня в засони. Это я воспринял как удар в спину от людей, которым верил! Ну, да ладно. без обид жизнь тоже не прожить!

Глава двадцать первая. Зори над Русью

В том же четвертом классе я зачитался толстой книгой «Зори над Русью» писателя М.А.Рапова, изданной в 1957 г., 780 как помню страниц с очень хорошими, хоть и лаконичными весьма, иллюстрациями. Читается на одном дыхании. В центре романа дружинник войска Дмитрия Донского Семен Мелик, его невеста Настенька и подружившийся с ними кузнец-силач Фома. Речь, детали быта, главные герои и известные исторические персонажи, в том числе- Дмитрий Донской и брат его князь суздальский Владимир Александрович, воевода Дмитрий Боброк, Мамай и его соратник Темир-мурза, градостроитель Белокаменных стен Кремля зодчий Лука, Сергий Радонежский, художник Феофан Грек, литовский князь Ольгерд Гедеминович, бояре-предатели Вельяминовы и другие выведены Раповым изумительно. С этой книгой я не расставался. Прочитал от корки до корки, хотелось еще и еще. И решил осчастливить этой книгой кого-нибудь из одноклассников. Сережка Куроптев что-то отказался, сославшись на занятость и я предложил Паше Гроссману. Кареглазый, худенький, но крепкий Паша пользовался в нашем классе огромным уважением, уступая разве что доброму и сильному, крупному голубоглазому супер-отличнику и председателю совета отряда Андрюше Успенскому. Сейчас Андрюша (как и папа его, здравствующий ныне) врач-психиатр, давно живет и работает в Канаде, в Торонто.

Паша был отличным другом, сильным, честным. Небольшая его фигурка, узкое лицо с карими глазами контрастировали с большой физической силой. Не раз приходилось слышать, что евреи с детских лет слабаки и трусы. Конечно, это чушь! Точнее говоря, разные бывают. Пашу Гроссмана, как и у нас в садике Женю Горовца слабым или трусливым мог бы назвать только сумасшедший. До сих пор и через столько лет хотел бы встретиться с Женькой Горовцом. А Пашин отец имел в свое время, кроме кубков и медалей, красную ленту с золотыми буквами «Самый сильный человек Урала»! Владимир Аронович Гроссман был замечательным штангистом, заслуженным тренером РСФСР и судьей всесоюзной категории по тяжелой атлетике. Он умер, не дожив до сорока, лопнули сосуды на висках от огромных многолетних перегрузок. В лифте стало плохо, да как назло и дверь железную заклинило. Гроссман ударил в дверь и ее вынесло на лестничную площадку, сделал шаг вперед, качнулся и упал. Мы с Пашей хорошо всегда общались. И вот решил я Пашку осчастливить, почти насильно навязав читать «Зори над Русью». Он читал весной, в конце учебного года, мы с ним восторженно обменивались впечатлениями. «Мне сначала больше всех нравился, конечно, Семен. А теперь – Фома! Такой силач!» – восторгался Паша. Но сразу по окончании начальной школы Паша как-то внезапно уехал жить в Краснодар. С мамой и сестрой. И от моей любимой книжки не осталось и следа. Точнее, сестра, она была постарше нас, еще немного пожила здесь. Я с ней обмолвился парой слов. Но не о книге, а просто о Паше. Потом и она исчезла. Так жаль книгу! Что за подлость, до сих пор не могу понять. Я так его уважал. Не хочу вспоминать.

Кстати, со второго класса я становился физически все сильнее. Помногу подтягивался и отжимался от пола, хорошо дрался кулаками и особенно -боролся. Это была вольная борьба в самом буквальном смысле. Я перебарывал всех своих ровесников и даже ребят старше. С Пашей Гроссманом и Андреем Успенским побороться мне не довелось. Зато было нечто круче – пару раз мне повезло побороть нашего вождя и кумира Пашу Глушкова! Он отлично боролся и дрался, был старше меня на два с лишним года – одно слово наш вождь. Впрочем, может, это была и случайность.

И Андрюшу Серого из пятого корпуса, парня очень спортивного и тяжеле меня весом я побарывал. Ему это не нравилось, но он – человек умный и ироничный, как -то это прятал. Но объединившись с Севой Кондрашиным или Димкой Слободиным (худенький, но сильный, на год меня старше), задиристо предлагал им: " А давайте Вадика травой накормим!» И они вдвоем кидались на меня. Это было что-то типа шутки, но вскоре переходило грань шутки. Один Андрюша весил сорок пять кэгэ, из фанатично спортивной семьи (хоть папа был профессор электрофака УПИ и мама – доцент), а я едва- тридцать два). Мы падали на мокро-грязную ноябрьскую траву, донельзя извозившись, они оказывались, наверху, тянули мне в лицо эту траву с песком и снегом вперемешку, а я мотал башкой и кричал угрозы этим фашистам и проклятия. Один раз уже года полтора спустя я даже привел Слободина домой. И когда баба Вера, обычно добрая со всеми, спросила его строго о тех гадких эпизодах, он на голубом глазу спокойно (еще мне легонько подмигнул, гад), сказал, что его с кем-то перепутали. И я стерпел. Сейчас вот вспомнил, меня ярость обуяла. Есть маленькое негодяйство, но показательное очень: жди, человечество, большого негодяя «на -гора». И в Андрюше Сером было- таки что-то нехорошее, но, думаю, прошло. Андрюши -почти все-ребята крепкие. А имя Паша как-то прямо к носителю его людей располагает и все. А имя Юля просто притягивает деньги и мужчин со средствами. Шютка.

Ещё в эти времена я встретился глаз в глаз с компанией шпаны. Ничего особенного, просто в жизни что-то всегда происходит первый раз. И тут случилось вот что…. В День учителя все ребята класса принесли цветы, подарки поздравить нашу Людмилу Георгиевну, а мы с Шариповым Ильюхой стормозили и пришли ни с чем. Моя мама, узнав все это, решила, что так нельзя и надо -таки учителя с днем учителя поздравить. Илья охотно согласился поздравить на день позже, но это было воскресенье и оставалось только пойти с подарками к учителю домой. Мы купили с мамой конфет, шоколада и вафель, яблок и т.п., Ильюха тоже купил конфет и взял в подарок одну из понравившихся ему накануне книг «След огненной жизни» про персидского царя Кира, жившего в 6 веке до нашей эры. Там была еще одна повесть о жизни Афин и афинян. Книгу украшали два небольших чернильных пятна, но это мою маму даже умилило: сразу видно- подарок от души!) Пошли мы Ильюшкой к Людмиле Георгиевне домой, на Восточную между Ленина и Малышева в шестиэтажном доме из серого кирпича. И в скверике за железнодорожным мостом к нам подошли с суровым видом семь или восемь пацанов. «Деньги есть?» – нагло поинтересовались они. Мы переглянулись с Илюхой. Силы были неравны. Я толкнул переднего двумя руками в грудь и дал дёру. Меня никто не преследовал. Илюшка потом сказал, что обошлось без драки и угроз. Его хлопнули по карманам, сказав: " Нам интересны только деньги. Никаких подарков мы не отбираем». И исчезли. Это называлось шмонать, шкулять. Неприятность мелкая, но запомнилось. Но этим наши приключения не кончились. Позвонив в предполагаемую дверь Людмилы Георгиевны, мы поняли, что дома ее нет. Зато на лестничную клетку вышли две бдительные пожилые соседки по этажу. Узнав цель нашего визита, они слегка смягчились. И тут из-за спины одной из них выскочила небольшая белая злющая собачка и моментально цапнула кулек с моим подарком. Я стремглав поднял руку вверх, но кулек был прокушен. Соседки сразу к нам прониклись, сказав: " Да не расстраивайтесь, конфеты, шоколадка и остальное целы. Давайте мы подарки ваши Людмиле Георгиевне передадим!» В понедельник Людмила Георгиевна подняла нас с мест и сказала: «Вадик и Ильюша – настоящие герои! Они не побоялись и собаки, прокусившей кулек с подарком!» И кратко рассказала классу про наш поход. Про юных гопников, наехавших на нас чуть раньше, мы ей, конечно же, не сказали.

У Севы Кондрашина, кстати, похожая же злющая собаченция была. Белая, глаза разные – один карий, другой- ярко-голубой. К Севе домой приезжала учительница фортепиано. На момент уроков собаку выпроваживали из квартиры и она сидела у двери на резиновом коврике. Иногда собака сидела там и в другое время. И когда мы с Крысановым, Ильюхой, Кирюшей или кем-то шли за Севой позвать его на улицу, собака, нас учуяв и завидев, кидалась с коврика в атаку с жутким лаем. Мы в радостном испуге бежали, она за нами по улице почти до угла дома. Вадик Егоров квартира 12, Кирюша Ситников квартира 13, Сева Кондрашин (хоть и следующий подъезд) квартира 14. Друзья с раннего детства!

Лето шестьдесят восьмого было, как это обычно и бывает, солнечным и жарким. Двадцать шестого июля маму врачи срочно отвезли в родильный дом. Лицо чуть припухло, но живот чуть виден. Белая кофта, вязаная, в дырочку и с бабочкой на шее, наверно из Италии еще. Маме 28, совсем скоро 29, сейчас она какая-то другая, в коридоре наклонилась и поцеловала метя, тихая, идет как фарфоровая ваза, опасаясь невзначай быть разбитой. Дома у нас телефон, а у папы в мастерской телефона еще нет. Он приехал с работы раньше, около шести вечера. Мы – папа, баба Женя и я, стоим во дворе под окнами своей квартиры. Папа смотрится прекрасно. Сорок один ему никак не дашь, правда волосы из темно-русых с годами потемнели, став коричневыми- влажной расческой аккуратно зачесаны назад. Глаза голубые, хорошо очерчены лицо, губы, нос прямой, на переносице тонкие в золотистой оправе очки, ростом невысок -сто шестьдесят восемь (как Николай Второй), но худощав, физически силен (чай скульптор) и скроен хорошо. Как скроен хорошо безукоризненно сидящий на нем серый макентош (плащ- пыльник, сегодня попрохладней), на ногах темно- шоколадные остроносые штиблеты, на шее малиновое атласное кашне. И бабе Жене, высокой – сто семьдесят пять, крупной, но не полной, на лице морщин почти что нет, разве только в уголках сейчас встревоженных карих глаз, а макентош серый, но чуть голубоватый, пятьдесят пять тоже не дашь. «Вовочка, днем Лилю увезли в роддом, только что узнали, что она родила девочку, вес два семьсот пятьдесят (в голосе теперь даже чуть слезы, малышка маловата весом). «Давайте, едем к ней,» -решительно говорит папа и мы едем в роддом на Комсомольской и узнаем, что у мамы и моей сестрички младшей Леночки (правда, имя это дадут позже) все в порядке. Высокая, под сто восемьдесят ростом, наша тетя Зоя, бабы Жени старшая сестра, со смехом успокаивала нас, что в далеком девятьсот десятом она, такая каланча, родилась весом и размером «с хлебальную ложку». Девятьсот грамм. В ответ все весело смеялись. Однако, оказалось все не так прекрасно. У малышки пневмония и выпишут их с мамой еще нескоро.

Вскоре дядя Витя с тетей Людой четырехлетним Юркой, наконец, поехали в Крым, где мы с мамой и бабой Женей по наводке дяди Витиного друга дяди Володи Мильчакова и его семьи поехали в Николаевку. К хозяйке нашей, не той, конечно, что наше новое ведро на старое втихомолку подменила, а к следующей. Они просили поехать с ними и бабу Женю, а она предложила взять и меня. Ведь папа всегда занят, мама с новорожденной моей сестренкой лечатся и меня надо куда-то пристроить. Мне, вообще-то, было хорошо и с бабой Верой, но лишний раз на Черном море мальчику не помешает. И мы приехали в уже знакомую мне Николаевку. Я был рад второй раз за лето «прокатиться на южок» (д. Витя) с родными. Но после Хосты Николаевка в моих глазах была «медвежьим углом» (примерно как для Печорина тогдашняя Тамань). Хозяйка встретила нас дружелюбно, как своих, Юрке нашлась подружка в лице пятилетней хозяйкиной дочки Оли. Белобрысый с веснушками на носу и щеках мальчик четырех с половиной лет и пятилетняя черноглазая и черноволосая (губы бордовые от вишни, прямо на портрет) девочка играли во дворе все свободное от пляжа время. «Панькашенька, Панькашенька! Тебя любить не грех: хороший таракашенька – ты лучше, лучше всех!» – пел счастливый дядя Витя своему сынишке. Они с тетей Людой каждую минуту посвящали своему ребенку, баба Женя с ними была тоже заодно, и я чувствовал себя чужим. От родителей пришла телеграмма: Волосы русые глаза темно синие купили кроватку назвали Леночкой. Неожиданно, вроде обговаривалли назвать Ниной. У бабы Веры был еще вариант: назвать Арочкой, то есть Ариадной. Точно бы была одна такая в городе!) Мне опять купили алюминиевый кортик с железных ножнах. Плавал я уже без круга с прошлого года, то есть с неполных девяти лет, с первой Николаевки. Жили с нами, такие же квартиранты – дородный рыжеволосый и кареглазый, лет сорока пяти, шахтер с Донбасса и еще один хороший дядька. Оба подкованы в вопросах политики и, вообще, -люди с кругозором.

Шахтер шумный, жизнелюб, любит какие-то байки рассказать за столом со стаканом крымского красного вина, но человек культурный и вполне непьющий. Просто ведь отдохнуть приехал, после целого года под землей! Внешне чуть похож он на известного когда-то всем диктора ЦТ Владимира Балашова. Только у того шевелюра не рыжая и искусственная. Похожий на Балашова, наш шахтер смеется: " Говорят ему недавно, чтобы лысиной на экране не сверкал, в Англии за бешеные деньги делали уникальную операцию: состригли волосы, отросшие на затылке и висках и вживляли надо лбом и на макушку. Он лежал, а ему вживляли, как долго уж не знаю! Работа ювелирная. Двести пятьдесят рублей на наши деньги за каждый волосок! Он, значить, приехал, приступил к работе. И вот как-то напился, стал буянить. Поздно вечером, его и не узнал никто. Посадили в КПЗ, а там… обрили наголо!» Хахахаа!))) Маленький Юрка говорил, что любит… деньги! Поэтому, когда вырастет, станет директором банка!) Оля и Юрка играли в пьяных на песке у ворот. «Мы пьяне, мы упалы!» – кокертило кричала пятилетняя девочка на каком-то немыслимом диалекте. Дядя Витя купался очень мало, как -то он входил в воду, а я его, играя, обрызгал и он немного заболел. Тетя Люда и баба Женя меня укоряли за это. Больше я так не шалил. У дяди Вити был свой малыш, и с Яичкой играть у него азарт прошел. Ладно, десять лет – пора взрослеть. По приезде в Свердловск нас встречала мама, увидев меня, она слегка воскликнула: " Какой Вадик-то большущий!» Она, как пояснила потом, уже привыкла к маленькому носику, маленьким ушкам и ручкам Леночки.

Вспомнилось, как классе третьем-четвёртом, на Ленина 62, когда мама была на работе, а баба Вера по каким-то причинам не могла придти, мама меня ориентировала на обед в столовой №17, совсем рядом. Обед обычно стоил в пределах полтинника. Можно было пообедать вполне неплохо и за тридцать пять – сорок копеек. Я однажды с подносом зазевался и уронил его со всем содержимым. И работницы столовой (хоть и не без маленькой дискуссии) уже бесплатно соорудили мне новый, обширный для ребёнка обед на подносе. Спасибо вам, дорогие! А работник столовой старый, худенький, краснолицый от уличного загара и от кой-чего ещё дядя Ваня на своём запряженном в телегу молодом ещё кони вёз вдоль пятого корпуса пустые молочные бидоны (большие алюминиевые), чтоб взамен привести полные. Иногда дядя Ваня ездил на пару с тридцатилетним кудрявым чернявым грузчиком Гришкой, запустивши в меня однажды доской.

Мы, мальчишки, цеплялись за заднюю часть телеги, закидывая ноги на перемычку между задних колёс… А дядя Ваня, изредка оборачиваясь, несильно (можно даже сказать, что любя)) охаживал нас длинным брезентовым кнутом. Возил дядя Ваня и пищевые отходы из столовой куда-то в пригород поросятам и прочему домашнему скоту..А к середине семидесятых рабочие лошадки с наших улиц исчезли, на смену паровозам окончательно пришли тепловозы, отцы семейств перестали дымить папиросами дома, папиросы вытеснились сигаретами (хоть Беломор держался ещё долго).

В шестьдесят восьмом, как многие помнят, в Чехословакии разразился политический кризис. Товарищ Дубчек перешел на сторону чехословацкой антисоветской оппозиции. В Прагу в августе вошли воинские части советских вооруженных сил и армий стран – участников Варшавского Договора. С точки зрения легитимности здесь все было в порядке, поскольку руководство КПЧ и чехословацкое правительство в условиях нарастающей угрозы свержения обратилось к руководителям других социалистических стран с просьбой о помощи. И эта помощь была в соответствующем виде оказана. Все на основе заключенного ранее Варшавского Договора. Америка на сей счет тверда и не комплексует даже имея на порядок меньше оснований для военного вмешательства в другие страны. В наше время говорят о жертвах – 108 чехословацких граждан и 12 советских, но, вообще-то 20—21 августа и потом- до 20 сентября военных действия как таковые с обеих сторон не велись. Но люди были подавлены в толпе на уличных выступлениях, в связи с событиями погибли в дорожных авариях и авиакатастрофах. По сравнению с тем, как Америка бомбила Белград и вторглась в Ирак – это вообще несопоставимо. В Ираке на днях опять погибли люди, жизнь невыносимая.

Чехословацкие протестующие (особенно женщины) ложились на дорогах на пути советских танков. Зная точно, что ни по одному человеку советский танк не поедет. Положение спасли военные из ГДР с овчарками. Под собаку никому из протестующих ложиться почему-то не хотелось. Больше это была «война нервов» с обеих сторон. Не то, что в Венгрии, где антисоветские силы в 1956г. буквально вырезали советских активистов, офицеров и т. д.

Мне рассказывала мама как родственник кого-то из ее знакомых- советский генерал был жестоко убит у себя на служебной даче вместе с девятилетним сынишкой. Все было в крови. Это после доклада Никиты на 20 съезде часть венгров очень разозлились на то, что СССР их вел куда-то не туда. Но очень многие, конечно, были верны советскому строю и дружеским связям с СССР. Они выступали в отношении к антисоветским силам намного жестче, непримиримее, подталкивая гражданское и военное руководство Советского Союза и других соцстран действовать более решительно. Несмотря на необходимость геополитического и геостратегического плана действовать именно так, СССР подвергся резкой критике со стороны немалой части недавних своих друзей. Французские знаменитости- Жан- Поль Сартр, Ив Монтан и Симона Синьоре и другие с нами раздружились. Даже я почувствовал какое-то охлаждение к нашей стране, которое веяло с экрана, обрывков разговоров и словно в самом воздухе тех дней. Мне папа позже говорил: " Я понимал, что по-другому, вроде бы, нельзя. Но тогда, при вводе войск, у меня было ощущение, что мы поступаем нехорошо. Как-то было совестно неизвестно перед кем. И не только я, другие это тоже понимали, ощущали». Ведь мы привыкли, что политика нашей страны всегда честная, всегда за народ и дружбу народов. По авторитету нашего советского строя и образа жизни на мировой арене прошла не слишком большая, но все же заметная, трещина. В нашей стране появились первые диссиденты.

Внезапно пришла печальная весть – умерла добрая и светлая папина младшая сестра тетя Полина. Здоровье у не последнее время было неважное:, среди прочего отказывал сердечный клапан …сорок три года. Вспоминалось, как она встречала нас с мамой сравнительно недавно в Москве и Коммунарке. Мы с мамой слышали как тихо, но горько, навзрыд папа на кухне плакал. Очень хорошо и с удовольствием тетя Поля танцевала, хоть сам я и не видел, родные говорили. Хотелось бы побольше в мире добрых людей, хоть и не мало их. Но есть в этой когорте люди какой-то особенной солнечной доброты и человечности, среди которых я уверенно называю тетю Полину и надеюсь, что в Коммунарке, теперь вошедшей в черту столицы, о ней, птичнице-отличнице и добрейшем человеке, еще помнят. На поминках папа от чистого сердца к традиционным, купленым тетей Марией и дядей Васей, носовым платочкам добавил чехословацкие значки. Значки эти людям поначалу понравились, но потом многие восприняли этот папин жест как излишество, какое-то неподобающее трауру пижонство, как нечто мирское, суетное. Всё это как-то больно вспоминать. В детстве было мало смертей, но всё же они были.

В сентябре, надо бы еще поразузнать какого точно года мы поучавствовали классом в сборе макулатуры. В основном это были большие картонные коричневые коробки. Ильюшка Шарипов что-то интересно рассказывал. Здесь же была наша Галя Малафеева, голубоглазая с длинной золотой косой и в отличном настроении, интеллигентный невысокий, в очках, Серега Делисевич и Игореша Агафонов. Такая компания мне была в новинку. Наш класс принес макулатуры больше всех! Наработавшись, мы по предложению Агафонова пошли к нему. Недавно у Игоря погибла мама. Вероника Кузнецова, солистка балета Свердловского театра оперы и балета, заслуженная артистка Казахской ССР. Внезапно ее вызвали подменить заболевшую на гастролях свердловскую балерину. И произошла авиакатастрофа, на борту не выжил никто… Оба театра и оба города были в шоке… Дома у Агафоновых завешаны зеркала, бабушка Мария Георгиевна (мать Вероники Викторовны) в черной кружевной косынке, но держится твердо, с нами разговаривает живо и охотно, с улыбкой даже. Говорим о нас, о наступившем новом учебном годе. «Вадик, как твоя сестренка?» – спрашивает бабушка Игореши. «Да растет, только …заболела пневмонией, лежат с мамой в больнице». «Мне кажется, она скоро умрет!» – живо врезается в разговор Ильюшка. На несколько секунд все замолчали. «Ильюша, – несколько театрально восклицает бабушка Игореши, – разве можно так. Ведь Вадик ее любит!» И смотрит на меня, словно стараясь взвесить мою любовь к маленькой сестренке. Мы ели бутерброды с маслом и сыром, запивая компотом из сухофруктов.

Всем классом мы ходили в ТЮЗ (угол К. Либкнехта и Первомайской) на спектакль «Синяя ворона». Наивный сюжет, где мальчишка, пионер оказывается благодаря некой синей мудрой и волшебной вороне (по виду не буквально ворона, а ворон, то есть ворониха) -как по щучьему велению- в разных временах: в каменном веке, во Франции в обществе мушкетеров и в плену у белых во времена Гражданской войны. И многое понимает из недопонятого раньше. Испытав превратности судьбы на своей, так сказать, шкуре. Тема путешествий во времени -это моя слабость. И поэтому спектакль мне понравился. Вообще, такие сюжеты мне так или иначе встречались, когда дети -мои ровесники оказывались в других эпохах. В том числе- спектакль на любительской сцене Уральского политехникума «Отважное сердце» – перекличка детства моих ровесников и арестованных подпольщиков – революционеров. Вообще мальчик-школьник в книгах и кино нередко оказывался среди пиратов, в обществе живущего более тысячи лет старика- волшебника («Старик Хоттабыч»), среди литературных или вообще сказочных персонажей, в обществе Пушкина («Разбудите Мухина») и других великих людей. Путешествие во времени даже интереснее, чем в пространстве. Хотя хотелось как родители реально съездить в Италию, Францию, Америку и еще Польшу почему-то. Много польских фильмов нам показывали в кино и на телевидении. Я обожал фильмы с Жаном Марэ- «Железная маска», «Капитан», " Парижские тайны» и уж «Фантомас» с продолжениями – само собой.

На одном дыхании мы с ребятами посмотрели и продолжения фильма о Фантомасе – «Фантомас разбушевался», «Фантомас против Скотланд-Ярда». Вот философы и просто люди немало сказали и написали о счастье. Для меня счастье -это переживание состояния восторга, наслаждения, вызванное исполнением мечты, желаний или предвкушением такого исполнения. Может счастье быть духовнным и телесным, материальным, но возможно и сочетание одного с другим. Видимо в порядке исключения счастье может и не быть следствием мечты окрепшей, а представлять собой одновременное как ее (мечты) рождение, так и осуществление. Счастье может придти к нам на всю жизнь, хотя его накал может повышаться и снижаться. Но может оно быть и довольно кратковременным, дискретным, оставляя шлейф воспоминания, то исчезающегося, то возрождающегося опять. Для меня такими маленькими островками счастья были книги и кинокартины. Конечно же не только именно они, но и они всенепременно. До сих пор с содроганием сердца вспоминаю просмотры лучших фильмов моей жизни! Хотя перечисление перед лицом Господа Бога в числе мгновений счастья прожитой жизни какого-то фильма: например, «Тарзан» или «Гарри Поттер» – прозвучит как минимум комично. Зато футбольного болельщика, некогда попавшего на знаменитый матч чемпионата поймут, похоже, и в небесной канцелярии! Очень нравились мне спектакли ТЮЗа, Театр кукол я уже перерос. Правда, классе в третьем, еще до рождения Леночки, мама меня сводила на очень хорошую постановку» Волшебной лампы Алладина». Тогда по книжке эту сказку я уже знал, но театральная постановка имеет свой шарм. Оперный театр впервые я посетил в третьем классе- " Лебединое озеро». Понравилось, но тогда без восторга. Агафонов сказал: «Идем классом на Лебединое. Ты билет не покупай, тебе и еще кое-кому я достану контрамарку». Я Игорешку не послушал, так как говорили, что зал будет набит битком и никаких лишних билетиков не сыщешь днем с огнем. Купил я билет вместе с классом за рубль сорок (солидная тогда цена), но ряд достался мне какой-то дальний. Агафонов узнал: " Балда! Вот же контрамарка, бери! Мама Одетту танцует. «Подошла Вероника Викторовна, уже немного Одетта. «Вадик, -тут (в контрамарке) места очень хорошие. Идите.» Танцевала прекрасно. Мой билет продавать («позориться») нам не разрешила. Так я узнал, что существуют «контрамарки» – бесплатные билеты в ложу или партер близко к сцене.

В четвертом классе мне по-прежнему нравились легенды и мифы Древней Греции, по-прежнему я любил рисовать античных героев – Ясона, Одиссея, Геракла… В октябре шестьдесят восьмого на экраны города вышел голливудский фильм «Подвиги Геракла». Все ребята сходили и были в восторге. В роли Геракла снялся знаменитый культурист Стив Ривс. Говорили, что он занял второе место в мире по культуризму. Тот, у кого первое место, был, вроде бы, недостаточно высок и хорош собой, а Стив- то, что надо. Мы пошли с мамой и с Севой Кондрашиным, на этот фильм в клуб на углу Гагарина-Первомайской, но там шел фильм «Аршин Мал- Алан». Холодно, дождик едва не переходящий в снег. Мама Леночку оставила с бабой Верой, фильм тоже хочет посмотреть, но меньше нас. «Ой, ребята, давайте сходим на Аршина Мал-Алана» фильм музыкальный и, вроде бы, там тоже сражаются на саблях!» – уговаривает мама. Позже мы и этот фильм (маминого детства) посмотрели. И недавно я увидел его вновь по телевизору. Как чудесно поет Рашид Бейбубов, лучшего певца, может быть и в мире не найти. И голос, и сама вдохновенная, проникновенная манера его пения всякий раз берет за сердце! Он снискал мировую славу. Но все же вовсе не такую, как, скажем, Марио Ланца! В «Искре» я позже посмотрел музыкальный фильм с Марио Ланца «Любимец Нового Орлеана» о простом парне из порта, ставшем знаменитым певцом. Помню кадры, как герой Марио поет на прослушивании в зале с хрустальными люстрами, и от звука голоса висюльки на люстре колышутся. Отец его был потрясен этим фактом и, оставшись один, решил что-то очень громко пропеть. Чуть не сорвал голос от натуги, но ни дна висюлька не колыхнулась. В кинозале хохот.)) А на Аршина мы с Севой тогда идти не согласились. Сева вспомнил, что нам надо не в клуб на улице Гагарина, а в ДК имени Гагарина на Сибирском тракте. Куда мы и приехали с опозданием (помню точно) на двадцать минут. Вошли в том месте, где Геракл, узнав о своем бессмертии, решил, что без всякого риска ему не интересно одерживать победы над злыми силами. Типа того, что без риска нет и адриналина, радости победы. И, воздев в небо свои могучие руки, он просит Зевса сделать его уязвимым. Как другие представители рода человеческого. Вскоре Критский бык чуть не убил Геракла, изранил его.

Раньше жилплощади нам хватало. Но вот появился маленький ребенок и сразу стало тесно. До этого я не смотрел фильм «Веселые ребята». Первая половина фильма, где молодого местного пастуха Костю принимают за гастролирующую знаменитость. Когда живого, но напившегося водки и свалившегося в блюдо, поросенка тычет вилкой некий толстый дядька, а поросенок с хрюканьем «оживает», я сам почти захрюкал от смеха. Но мама тут же выключила телевизор, заявив, что я «разбужу ребенка». Никакие мои просьбы и мольбы на маму не подействовали. Я с трудом сдержал слезы, от которых уже отвык. Нельзя было злиться на родителей, но по-другому не получалось. Надо сказать, что мама могла и кричать на меня и даже в порыве гнева наезжать на меня физически. Папа себе такого не позволял. Но он подолгу был в мастерской, чаще всего предоставив всю рутину по «выращиванию» меня маме и бабушкам. Мои бабушки очень меня любили, были чисто ангелами, мама же вела себя по-разному.

В начале шестьдесят девятого года в районе Комсомольской произошла трагедия. В многоквартирном доме взорвался газ. Мы с ребятами бегали смотреть. Капитальный сталинской постройки пятиэтажный дом разнесло вдребезги. Осталась стоять только торцевая стена и еще одна разрушенная наполовину, как после бомбежки. Работали экскаваторы, извлекая из земли обломки кирпича и фрагменты человеческих тел. Я рассмотреть этих останков в сумерках не смог, но Ильюшка и Вовка Крысанов пару раз воскликнули: " Смотри, рука!», «Смотрите…» Кроме нас здесь стояли еще люди, но не толпа, а несколько человек. Зрелище унылое и страшное. В ту пору в жилые дома шел пропан – огнеопасный, взрывоопасный. На серо-стального цвета цистернах с этим газом всегда было написано» пропан огнеопасно». Вследствие большой утечки газ заполнил подвал дома. И когда кто-то из жителей, вроде бы немолодой чуть поддатый мужичок, чиркнул спичкой- раздался мощнейший взрыв. Говорили, что виновник фейерверка погиб, тело отбросило взрывной волной, но не изувечило. Как в одном известном фильме была реплика: " Не бойся -Мы тебя небольно зарежем. Чик, и ты уже на небесах!«Ему, по-видимому, тоже не было больно… Огромные зеленые сосульки свешивались с верху, где была когда-то крыша, со стен и пустых глазниц оконных проемов. Конга я вернулся, уже окончательно стемнело. Баба Вера уже ушла и мама не могла оставить грудного ребенка кому-то. В отчаянии она металась по квартире как львица в клетке. Ох, и досталось же мне от нее! Львица может разорвать за львенка! Но тут едва не разорвали самого детеныша! ((Мы с мамой оба по зодиаку Львы.

Вообще-то, я уже мог убегать со двора. Но не слишком далеко. Мы убегали довольно часто «за дом» -то есть за пятый корпус играть в футбол на небольшой площадке и на корте. В основном, почему-то, на площадке. И еще бегали «на стройку"довольно долго возводимого тогда здания института «Уралгипромез» (Ленина 60-а). На коротких, еще детских, деревянных лыжах, надевавшихся на валенки мы отчаянно неслись с железнодорожной насыпи на площадку здания ул. Малышева 101, где был Свердловский ВНИИТЭ. На зиму у меня теперь был прекрасный серо- бежевый зимний плащ на сером заячем меху, купленый в отделе одежды Детского мира. Этот мех пристегивался молнией, дабы в более теплую погоду его можно было отстегнуть. Очень удачно и безо всякого блата. Людка Колобова мне потом сказала, что это называется «пихор». У неё почти такой же. Кстати, о блате. Дядя Витя как-то папе говорит: " Евлаша, у Дудочки на зиму нет сапог, где б достать. Вы же с Чикиным почти друзья, а ты ни о чем его не просишь». -«Да не вопрос. Я с ним рад повидаться, вряд ли откажет. Можем вместе сходить». Директор ЦУМа и Пассажа Анатолий Семенович Чикин приходу папы очень обрадовался. Шутейно оборвал:" Ну говори – что надо!» Оказалось, что такие знаменитости не имеют Лиле на зиму сапог. Приехали с добычей – тете Люде и маме по две коробке каждой. Обе пары черные, но очень добротные и красивой формы. на невысоком каблучке. «Вот Чикин, -восхитился папа, – не мужик, а клад.» – «Не клад, а… склад!» – довольно парировал остроумный дядя Витя. Таких остроумных людей можно бы назвать и быстроумными. Ведь каждый пятый мог бы, посидев, выдавить из себя какую-то остроту. Но зачем она через пару дней: актуальность ушла. А тут как фокусник человек что-то выдаст сразу – и смешно.«Трактор по полю идет, киросином пахнет…»

В киосках стали продаваться за полтинник сувенирные фигурки «Курильщик» в виде керамического цветного человечка или крокодильчика («шел крокодил- трубку курил» – детский фольклор) с набором беленьких пластиковых сигарет, который надо было зажечь, и они загорались маленьким красным огоньком и смешно пыхали, будто бы фигурка действительно курила. Наверно, каждый из нас имел такую немудреную забаву. Баба Женя познакомила меня с Детской железной дорогой в Парке Маяковского, где дети моих лет и чуть старше были кондукторами, дежурными, помощниками машиниста. Мы прокатились на этой узкоколейки. Впечатление хорошее, но без восторга. Мама одевалась красиво и модно. Да и папа, в общем-то, тоже, хоть за модой и не гнался. Мне нравился мамин зеленый импортный шерстяной костюм -жакет и юбка цвета июньской листвы, другой ее костюм – темно-синий цвета ночного неба, украшенный лунного серебра маленькими круглыми зернышками (осыпавшими ворот и клапаны карманов). Кремпленовое весенне-летнее светло- серое в тоненькую черную очень мелкую клеточку пальто с мягким кожаным черным воротничком. Позже- бордовое пальто и бордовая же шляпка были ей очень к лицу. Остроносые на шпильке черные лаковые туфли и такой же фактуры черные лодочки на толстом каблучке. Зимнее пальто помню темно-коричневое драповое с норковым воротником и такую же норковую шапочку. Черная цигейковая шубка позже сменилась на дорогую черную каракулевую шубу на красном подкладе (за 1180р.!) и каракулевую шапку – почти таблетка, но все же чуть другая. Темно-синие и бордовые весенние перчатки. Золотые часики, кольца и серьги пришли на смену красным клипсам, широким лакированым плательным поясам. И желтый пояс был у мамы в юности, широкий клеенчатый, но очень красивый – я его потом носил сам с пряжкой солдатского ремня, со звездой. А мамины сумки не хуже были, пожалуй, чем у Жаклин Кеннеди. Темно-коричневая дорогой гладкой кожи с инкрустацией на панели замка и внутри сумки в гарнитуре с ней -зеркальце прямоугольное в таком же кожаном окладе. И тавая же белая едва переходящая в цвет слоновой кости сумочка с аналогичным кошельком. Рубинового цвета бусы в форме горошка и светло -киргичные какие -то керамические креативные мама носила нечасто. Все по цвету хорощо сочеталось. Но вообще надо сказать, что товаров, импортных -особенно, в продаже было несравненно меньше, чем сейчас и потому некоторая нестыковка в цветах была простительна. До пробуждения во мне сознания молоденькая мама носила черную фетровую шляпу с широкими полями, но потом большущая горчично-коричневая коробка из-под этой шляпы стояла в ванной комнате под ванной -там было белье, предназначенное к стирке. Рядом под ванну был задвинут большой эмалированый светлый таз, наполненный пластилином. Рядом же каким-то чудом умещался белый гипсовый бюст Венеры в натуральную величину.