Преданные и проданные. Триллер

Несколько разочарованная девица села в такси, за которым последовала кодла. Немного попетляв, машина выехала на Рязанский проспект, покатило в самый его конец, за которым начиналась Московская кольцевая дорога, а з ней городок Люберцы. Тормознули у железобетонной башни трущобного вида. Щедро расплатившись с таксистом, Славка поднялся с девицей на лифте. Он знал, что кодла уже рядом с домом и ждет его сигнала. Славка не успел поразиться бедности логова, в которое попал. Девушка впилась в его губы. Внезапно она больно прикусила зубами славкин язык и не выпускала. Славка замычал. В это время чьи-то руки проворно зашарили по его карманам, выгребая из них велосипедную цепь и деньги. Славка попытался вырваться из объятий, но девица еще крепче прикусила его язык и впилась рукой в мошонку.

– Хватит! – лениво протянул над славкиным ухом густой бас. – «Бабки» у него мы сняли, теперь «кожу» посмотрим!

Больно укусив Славку за язык, и дернув за мошонку, девица выпустила его и ударила в челюсть.

– На колени! – приказала она опрокинувшемуся Славке и больно ударила его в пах.

Стонавшего от боли парня поставили на колени и содрали с него кожаную куртку.

– Куртчонка турецкая, а колеса чьи? – выдернули Славку из кроссовок.

«Пума» – хорошая фирма. А что за портки на нем? – начали расстегивать на Славке кожаные брюки.

– Тоже – Турция! Откуда же ты, фраерок, в такой упаковке в Москву явился? Где твой паспорт? Нет паспорта?

– Мужики, из Волгограда я, – соврал Славка.

– А мы из Люберцев! Люберы – мы! – назвали парни молодежное объединение, наводившее ужас на всю страну.

Славка успел прийти в себя и осмотреться. Рядом с девицей стояла пара накаченных парней в серых в мелкую клеточку куртках и таких же брюках. Славке бросили какую-то рвань.

– Подожди, – преградил Славке дорогу к дверям один из люберов. – Я его трахнуть хочу!

– Не стоит! – вмешалась девица. – Лучше вы меня!

Славке дали по шее и вытолкнули из квартиры. Когда он спустился вниз, кодла поджидала его у лифтов. Поначалу его даже не узнали в тусклом освещении подъезда. Он рассказал, что ловить на хате нечего, но жалко барахлишка и денег. Да и люберам беспредельно обнаглевшим надо дать отпор. Кодла поднялась наверх. Славка встал перед глазком, закрывая остальных. Он долго давил кнопку звонка. Наконец, ему открыл любер в трусах.

– Хочешь, все-таки, потрахаться со мной? Заходи! Сейчас я тебе впячу! – потащил он Славку в квартиру.

Выпрыгнув из-за славкиной спины, Шизик вонзил в висок люберу нож. Его подхватили, чтобы не поднялся грохот. Вооруженный только что выданной велосипедной цепью, Славка ворвался в комнату. Там отклячив зад, девица делала минет развалившемуся в продранном креслице басовитому люберу. Славка вытянул ее цепью по розовой нежной попке. Девица с визгом взвилась, брызгая кровью. Второй славкин удар рассек член басовитого. Любер опрокинулся из креслица, зажимая фонтанировавшую рану, с воем покатился по ковру. Шизик с Мустафой подхватили его, потащили в ванную. Сквозь вопли оттуда послышался плеск воды. Славка с Шабакой взялись за девицу и повалили ее на кушетку.

– Делайте со мной, что хотите, только не убивайте! – запричитала та.

Оставив Шабаку заниматься девицей, кончивший Славка вошел в ванную. Там истекал кровью погруженный в горячую воду любер. Кровь била из него фонтаном. Он уже не кричал, не метался, а лишь хрипел, откинувшись на спинку ванны. Внезапно любера вырвало.

– Это от большой потери крови, – прокомментировал Шизик. – Уже скоро кончится…

Проблевавшись, любер совершенно побелел. Дергаясь в судорогах, он с головой погрузился в воду, смешанную с его кровью. Через несколько секунд «коктейль» забурлил от выходящего из легких воздуха.

– Дух с него вон! – констатировал Шизик. – Теперь пойдем решать, что со шкурой подсадной делать.

Кодла вышла из ванной вовремя. Девица вырубила Шабаку и, подхватив трусишки, рванула к двери.

– Так тебя не убивать?! – схватил ее за руку Славка.

Он вовремя успел дернуть девку на себя и отскочить. Два удара «рука-меч» рассекли воздух на том месте, где только что находилась славкина рука. Четыре ноги обрушились на девицу. Мустафа накинул цепь на ее шее и стал душить. Шизик остановил его. Девице заклеили рот лейкопластырем и отволокли на кухню. Шизик включил электрическую плиту. Плита довольно быстро накалилась докрасна. Упиравшуюся девку подтащили к плите и посадили голым задом на раскаленную конфорку. Из-под девицы повалил дым. Она замычала, закатив глаза, заерзала по плите. Кодла подождала, пока девка не потеряет сознание. Так и оставили ее сидеть обуглившейся попой на раскаленной конфорке. Вернули назад славкин прикид, деньги и велосипедную цепь. У люберов выгребли немного: около тысячи рублей и пистолет Макарова.

– Дедушка с внуком нашли пистолет, больше в деревне милиции нет, – продекламировал Шизик, пряча оружие.

Уже у себя на хате пришли к выводу, что бомбить проституток – дело невыгодное. Во всяком случае, – для приезжих. Прикинули, что неделю люберы будут искать убийц приятелей. Поэтому на это время решили «лечь на дно». Мустафа укатил к знакомой татарке в Мневники. Славка с Шабакой окопались у знакомых девиц в переулках у станции метро «Бауманская». Шизик притащил мальчика из Свердловска, прибывшего на покорение Белокаменной. Через неделю кодла была в сборе. На хате обнаружили грустного Шизика и расчлененного на части свердловчанина.

– Он сказал, что у меня слишком короткий для него член. Пришлось замочить, чтобы такой хороший мальчик больше никому не достался, – вздохнул Шизик.

Мальчика развезли по камерам хранения, а вечером вновь появились в «Белграде». Шизик все же захотел довести дело с ленинградкой до конца. Как и неделю назад, здесь шел разгул, и никто даже не вспомнил о девице из Люберцев. Как и неделю назад, Люсьена пришла в девять вечера и принялась за свой любимый ананас. Снова замельтешили вокруг нее мужики. Подошел и Шизик.

– Помню вас, – улыбнулась ему Люсьена. – Часиков в одиннадцать присаживайтесь за наш столик. Пока у меня дела, а после одиннадцати я – ваша.

Повеселевший Шизик вернулся к своему столу. Там его ждал хорошо одетый мужчина кавказской внешности.

– Я тебя ищу с прошлого четверга, с тех пор, как вы люберам хвост прищемили, – сказал он, не представившись.

– Кто такой? – хмуро спросил Шизик.

– Я – кореш Лечо-чеченца, – отрекомендовался кавказец.

– Персона известная! Что хочет от меня Лечо?

– Не только от тебя, а от всей вашей кодлы хочет. Хочет взять вас в долю.

Для начала по две с половиной штуки в месяц каждому. Ну, и как при коммунизме, будете жить на всем готовой. Выпивка, жратва, бабы, тряпки, цацки – за все Лечо платит.

– Условия хорошие, но почему он выбрал именно нас?

– Вы – ребятишки деловые, шустрые. В Москве еще не примелькались. Чеченцы пару-тройку месячишек должны отдохнуть. К тому же, менты на них глаз положили. Надо поохранять Лечо. Когда чеченцы вернутся, вы, если захотите, будете и дальше работать. Если нет – вернетесь к себе на Волгу. Откуда будете, из Чебоксар?

– Нет, мы из Астрахани, – назвал Шизик еще более удаленный от Казани город.

– Кодла согласна? Будет на нас работать?

– Как я скажу, так кодла и сделает. Что надо?

– Есть работенка штук на сто. Выгорит дело – пятьдесят штук ваши. Это, не считая того, о чем я говорил. Завтра надо взять на одной хате пять коробочек и привезти их ко мне.

– За такую работу и такие «бабки»?!

– Видишь ли, может быть, пару «лягушек» завалить придется. Потому и «бабки» такие!

– Мы подписываемся! – согласился за всех Шизик. – Где и когда встретимся завтра?

– Завтра в десять утра на Самотечном бульваре. Знаешь, где это?

– Такси довезет! – бесшабашно ответил Шизик.

– Лады! А сейчас допивайте и без всяких дел домой – баиньки!

– Здесь ты ошибся – дела у нас!

– Никаких дел. В одиннадцать здесь у нас большая разборка с солнцевскими ребятишками будет. Они с люберецкими корешатся, вас по их заданию ищут. Сами люберы решили вас не править. Поручили это дело солнцевским. А к солнцевским у нас большой счет. Поэтому многие из чеченцев после сегодняшнего отдыхать поедут. Поэтому и вас бережем для завтрашнего дела. О Люсьене не грусти! Она в постели хороша, но бывают и лучше. Если ты ее подграбить решил – возьмешь штуки три – не больше. Остальное она в Питер переводит. Теперь сравни: три штуки и пятьдесят. Есть разница?