В объятиях мафии. Детектив

– Он – честный человек, если не покупал?

– Может быть, и купил бы, но семья у него большая: семь душ. Кроме того, ваш предшественник Актараков на орденах был помешан. Считал, что никто в отделе не может иметь больше наград, чем у него. Вот и придерживал Шаметыча. Сам же во все указы лез. За это и вышибли его на пенсию…

– А как вы относитесь к наградам?

– Как я? Не в орденах дело! Не продырявили – и ладно!

Утром Веня представился начальнику областного управления внутренних дел одутловатому генералу-майору Истамбулову. Бывший партийный функционер ничем не интересовался кроме красивого мундира и положенных ему привилегий. Вене показалось, что служба представляется Истамбулову скучным времяпрепровождением. Во время беседы Кисина не покидала мысль, что начальник УВД ждет не дождется, когда, наконец, кончится этот нудный инструктаж, проводимый его первым заместителем полковником Орловым. Желчный и быстроглазый Орлов хорошо знал свое дело. Был меток в суждениях и дал Вене много ценных советов по работе в новых условиях. Закончив, Орлов взглянул на часы и сказал:

– Время ехать в обком партии. Абдулла Хасанович! Вы с нами поедете к секретарю обкома или мне доверите?

– Поезжай ты! У меня дел много, – вздохнув с облегчением, ответил тот.

В похожем на греческий Парфенон здании обкома Веню и Орлова принял секретарь, осуществлявший партийное руководство административными органами: КГБ, милицией, судом, прокуратурой и коллегией адвокатов. В кабинете, обшитом панелями из мореного ореха, восседал маленький румяный национал. На его столе не было никаких документов, никаких бумаг, кроме газеты «Правда». Дочитав абзац в газете, Шахмухаметов Р. Ш. (так значилось в табличке на двери кабинета) предложил Вене и Орлову сесть.

– Значит, из Прибалтики? И что вам в нашей республике надо? Я не собираюсь спрашивать: как вы будете работать. Вы еще не знаете, как работать. Вы еще не знаете наших условий. Чтобы их знать, надо прожить у нас всю жизнь! Да и жизни может не хватить. Наши условия надо впитать в себя с молоком матери, с воздухом наших пустынь! Вы – русский человек, служили в Прибалтике… Что вы можете знать о нас, о нашем народе с его тысячелетними традициями? Как вы можете пользоваться доверием нашего коренного населения? Поэтому дела, связанные с коренным населением, передайте Шаметову и другим националам, работающим в вашем отделе. Сами займитесь русскими и прочими. Сейчас в области, особенно в ее центре, много бандитизма, совершаемого русскими, понаехавшими на строительство химического завода. К сожалению, старые добрые времена, когда отдел занимался расследованием преступлений на почве кровной мести и похищениями невест, кончились. Русский рабочий класс грабит, иногда убивает. Много случаев изнасилований. Очень много случаев хулиганства и убийств по пьянке. Займитесь ими! Русское и прочее население должно знать свое место в области и республике! Держите его в узде! Что касается корейцев, которых переселили сюда в тридцать первом году, то они не доставляют нам беспокойства. Их не трогайте! Там нет бандитизма. А если и случается, разбираются сами. Помните еще: вы для нас! Поэтому никакого самоуправства, никаких действий без разрешения обкома мы не потерпим!

– Товарищ секретарь обкома! – не выдержал Орлов. – Мы не всегда можем спрашивать разрешение на те или иные действия! Особенно, когда решается вопрос жизни смерти людей. Когда время, потраченное на согласование с обкомом, может дорого стоить обществу. Кроме того, есть законы, существующие на территории всего государства…

– Есть законы государственные, есть законы партийные! Пока вы – коммунисты, вы должны в-первую очередь подчиняться партийным законам! Мы – партийное руководство для вас – власть и законодатели! Если вы, товарищ Кисин, придерживаетесь того же мнения, что Орлов, должен предупредить: мы с вами не сработаемся. Для нас достаточно того, что вас назначило МВД без предварительного согласования с нами. Будьте довольны тем, что мы вас до поры, до времени терпим! – Шахмухаметов встал, давая понять, что прием окончен.

– Я понял, товарищ полковник, что стал здесь персоной нон-грата, не начав еще работать, – сказал Веня, садясь в машину.

– Правильно понял, – последовал ответ. – При Брежневе тебя бы сюда и близко не подпустили. Начальником отдела поставили бы кого-нибудь из своих, заместителем был бы Борисов…

– Как смотрелся бы на этот пост Шаметов?

– Никак! Шаметов не из того клана. Здесь всем правят кланы. Как при царизме правили, так и сейчас правят. Только их представители вместо золотых и серебряных ярлыков на княжение имеют партбилеты. Все остальное – как сто-двести лет назад. Нас, русских, терпят, как терпели их прапрадеды, прадеды и деды царских наместников. Конечно, не только терпят. Мы делаем всю работу, несем всю ответственность. Чурки только зарплату получают и пользуются привилегиями. Решать ничего не решают. До недавнего времени так было. Теперь они зашевелились. Начали кампанию по замене русских своими. Стали изгонять русских, да и других славян с евреями из области и республики. В других областях и республиках региона та же картина. Заменяют нас своими, националами. А те работать не умеют и не хотят. Поэтому пошел везде развал.

– На Северо-Западе то же творится… – вставил Веня.

– На Северо-Западе несколько иначе. Там не хотят болтунов-политиков. Там хотят, чтобы на их место пришли буржуа-кооператоры. Здесь же мыслят создать феодальное государство, где теперешние мафиози с партбилетами станут ханами, эмирами, шейхами. То, что скрывается сейчас за красными кумачовыми лозунгами, предполагается легализовать под зелеными знаменами. У нас в области испокон веков правил клан Джумабековых. Их потомок – теперешний первый секретарь обкома. Их родней и вассалами были Шахмухаметовы – с их представителем ты имел «счастье» познакомиться – и Гиляловы. Последний Гилялов – председатель облисполкома. Начальниками их бюрократического аппарата были Актараковы. С ними со всеми враждовали Достмагамбетовы – тоже феодальный клан. Джумабековы поняли, что лучше признать советскую власть, чем быть вырезанными красными конниками Буденного…

– Как?! Буденный бывал в этих краях?

– Бывал, в двадцать девятом-тридцатом годах. Если бы не его Первая Конная Армия, неизвестно, чтобы здесь произошло. Уж больно не хотел народ советской власти. Никто не хотел: ни богачи, ни бедняки. До тридцатого года в этих краях шла гражданская война. Об этом в учебниках истории не пишут. Прибыл сюда Семен Михайлович, да Климент Ефремович Ворошилов и завели такой порядок. Кто из особ мужского пола достает головой до подножки тачанки – тому голову с плеч. Так и усмирили Среднюю Азию. За что нас любить националам? По сей день, если сделать любимый жест Буденного – провести ладонью по усам, на большой скандал нарваться можно. Так вот, эти кланы поспешили полностью и безоговорочно признать советскую власть. А дети этих правителей поехали учиться в Москву: в Коммунистический университет, Академию Красной профессуры, Среднеазиатский Коммунистический университет. Приехали с дипломами, встали у власти. А их дети уже в университетах да институте международных отношений обучались. Ну и, конечно, все прошли партийные школы и Академию общественных наук. Так по сей день и командуют.

– А Достмагамбетовы?

– У них судьба несколько иная. Их под наганы сотрудников ОГПУ и клинки конников Семена Михайловича подставили. Того, что царское правительство не решилось сделать, сделала советская власть. Весь этот древнейший род под корень уничтожили. Остался их потомок – Бахор. Тот, когда не сидит, на нашу область с парой сопредельных страх наводит. Обчищает сберкассы, делает налеты на караваны с товарами для удаленных районов, собирает дань с председателей колхозов и рядовых колхозников. Но сейчас он сидит. Сидеть ему еще долго. Если не сбежит, то я спокойно выйду на пенсию, а ты спокойно дослужишься до вакансии где-нибудь в России.

– А какому клану принадлежит Истамбулов?

– К клану потомственных партийных работников. Его дед был первым руководителем областной партийной организации. Отец уже работал в ЦК Компартии. Этот до сорока восьми лет комсомолил – был секретарем ЦК комсомола республики. Потом покрутился в ЦК компартии. А сейчас – генерал, внутренними делами области заправляет.

Машина остановилась у здания областного управления внутренних дел. Там же размещались прокуратура и областной суд. Веня прошел в свой новый кабинет. Пригласил Шаметова с Борисовым, попросил их доложить обстановку в области.

– Рассказывай ты! – кивнул Шаметов коллеге. – Ты лучше меня по-русски говоришь.

– В настоящее время на территории нашей области, равной по площади трем Бельгиям проживают триста тысяч человек. Половина населения проживает в областном центре, разделенном на четыре района. В состав города входят Ленинский, Кировский, Дзержинский и Первомайский районы. Кроме Первомайского, он возник в последние годы в районе строительства химического завода, все районы создавались и застраивались одновременно. Самый фешенебельный Ленинский район. Здесь сосредоточены партийные, советские и административные органы. Здесь живет наше руководство, расположены медицинский и педагогический институты, театры: русский драматический и национальный. Здесь мы стараемся поддерживать образцовый порядок. Это – витрина города и области. Кировский и Дзержинский районы более простые, более пролетарские. Так, было задумано при разработке плана городского строительства. В Дзержинском районе преобладает коренное население. Кировский район населен русскими и другими славянами. Кроме того, здесь имеется квартал турок-месхитинцев, высланных сюда в сорок четвертом году, и квартал бухарских евреев. Между этими районами расположен Шанхай. Его населяют сосланные в область корейцы. Что касается Первомайского района, это – сплошной интернационал. Сюда едут по вербовке со всех концов страны. Едут за «длинным рублем». Едут, чтобы скрыться от правосудия. Ежесуточно здесь происходят ЧП. Работы нашему отделу в этом районе немного: публика нищая, взять у нее нечего. Убийства, нанесение тяжких телесных повреждений, изнасилования здесь происходят по пьяному делу. Очень много злостного и бытового хулиганства. Процветает проституция. Наркомании мало: она сосредоточена в Шанхае. Наряду с притонами, где курят опиум, гашиш, план, там имеются публичные дома. Но самый большой доход шанхайские воротилы имеют от игорных домов. Наш город с недавнего времени превратился в этакий Лас-Вегас. Сюда едут играть со всего Союза. Во многие притоны не пускают, если прибывший не смог показать, что у него при себе сто тысяч рублей или десять тысяч долларов. Население Шанхая живет тихо, нас не беспокоит. Они разбираются сами. Я здесь живу всю жизнь. Помню только два случая, когда убийства обнародовались. Тогда карточные должники не смогли рассчитаться. Одного вместе с женой расчленили на части и (дело было под Новый год) развесили на дереве. Притом половой орган жены надели на верхушку, как звезду на новогодней елке. Второго повесили на собственных кишках. Теперь должники отдают деньги в срок или вешаются сами.

– Такие большие долги? Или кабальные условия, на которых дается ссуда?

– И то, и другое. За ночь здесь проигрываются сотни тысяч рублей. Порядок получения кредита таков: с каждой взятой в долг тысячи положено отдать триста рублей в качестве процентов. Не отдал в срок – долг удвоился. Не уложился в срок опять – долг утроился. И так в геометрической прогрессии. Если кого-то убивают, трупы прячут так, что найти их невозможно. Но это случается редко. Главари мафии посылают нежелательной персоне желтый шарф. Это означает, что человек навсегда должен уехать из города. Бывает, посылают белый шарф. Это значит, что получивший его должен повеситься. «Правилки», о которых я рассказывал, живут в памяти у всех. Поэтому случаев неподчинения здесь не бывает. Милиция в Шанхай не суется. Это сопряжено с большой опасностью, с никчемной потерей людей. Кроме того, нам запрещают это делать местные власти, которым платит корейская мафия. Думаю, что и вам Шахмухаметов запретил туда соваться. Вторым центром наркомании, и он скоро опередит Шанхай, является Плановая балка, пролегающая между Дзержинским и Первомайским районами. Если в Шанхае «курят» состоятельные люди, употребляющие дорогие наркотики в перерывах между игрой, то в Плановую балку стекается сброд со всей страны. Есть там и дорогие опиумокурильни, но в основном в Плановой «шабят» анашу, колются морфием и прочей гадостью, нюхают клей.

– Откуда получают наркотики? – уточнил Веня.

– В принципе, это – не наш вопрос. Есть отдел по борьбе с наркотиками. Недавно отпочковался от нашего. Мы подключаемся, когда преступление, входящее в нашу компетенцию, совершается на почве употребления наркотиков. Однако источники их поступления в область известны и нам. Главный источник – юго-запад нашей области. Там пустыня переходит в горы. Имеются речушки, пересыхающие летом. В их долинах растет дикая конопля. До недавнего времени там были государственные плантации опийного мака-сырца. Их официально закрыли в начале восьмидесятых под нажимом мирового общественного мнения. Однако то, что принадлежало государству, через подставных лиц захватил клан наших партийных руководителей. Под видом приусадебных участков и дач здесь выращивается и промышленно перерабатывается опиум. Он частично оседает у нас в области. Большая же часть его уходит в Москву, Питер, Прибалтику, расходится по среднеазиатскому региону.

– Зачем же нужен отдел по борьбе с наркотиками?

– Дело в том, что каждое лето в долины устремляются «гонцы» – шестерки, собирающие и перевозящие наркотические растения или готовые наркотики. Они с боем берут долины и так называемые «приусадебные участки». Чтобы уберечь то, что должно принадлежать Джумабековым, Шахмухмаетовым, Гиляловым, и создан этот отдел. Наркотиков не хватает. Год от года все больше «гонцов» навещает нашу область. Был случай, когда вырезали охрану из местных, обобрали плантацию, прихватили готовую продукцию, да еще испортили оборудование. Тогда-то помотали наши начальники в столицу республики. Одним из первых в стране создали у нас это подразделение. Кое-кто тогда даже ордена получил. Должен заметить, что навещает эти места и Достмагамбетов Бахор. Вы о нем еще услышите. Клан Достмагамбетовых владел землями в долинах еще при царизме. Вот и Бахорчик считает, что продукция с этих земель должна принадлежать ему. Когда сбегает с зоны, наведывается туда. Кое-что забирает, кое-что сжигает на корню…

– Вы хотите сказать, что в правоохранительных органах создано подразделение, задачей которого является совершение преступлений? – удивился Веня.

– Я хочу сказать, только то, что сказал, товарищ подполковник.

– Вы не боитесь последствий таких разговоров?

– Нет, не боюсь! Шаметыч плохо понимает по-русски. Он вообще не понял, что я сказал. Вы же в обком доносить не побежите.

– Почему вы так уверены в этом?

– Потому что, пока вы ехали из обкома, я уже знал о вашем разговоре с Шахмухаметовым. Общаясь с вами, мы поняли, что вы – человек. Поэтому то, что я говорил – это не только объективная информация, но и серьезное предупреждение, чтобы вы были осторожны.

– Да-да, он правильно все говорил. Только я плохо понимаю по-русски. Ничего не понял, что он про наркотики плел, – ответил Шаметов на вопросительный взгляд Вени.

– В остальных города области, а их три, случаев бандитизма практически нет, – продолжил Борисов. – Бывают кражи. Повсеместно употребляют наркотики, но того, чем вы занимались на Северо-Западе, у нас нет. Как вы поняли, здесь орудует мафия местных жителей, мафия корейцев, подчиняющиеся и содержащие партийную мафию. Поэтому громких дел у нас не будет. Здесь все расписано: кому и сколько положено. Нам отдают только «гастролеров» да заставляют гонять Достмагамбетова. Хотя, есть элемент опасности. И Бахорчик, и «гастролеры» едут в область вооруженные. Я не помню случая, чтобы кого-нибудь из наших не убили или не ранили. Вот и Шаметыч получил как-то две пули в живот и медаль «За боевые заслуги».

– Что представляет из себя начальник УВД?

– Йок – ничего, ноль, как говорят местные, – ответил Борисов. – Его партийные власти обламывают. Говорят: «Хоть ты из столицы приехал, но живешь на нашей земле. Должен нам подчиняться!» Это – вопрос престижа. А так ничего Истамбулов не делает. Работать не работает. Лишь подписывает бумаги, которые ему Орлов готовит. Орлов – мужик крепкий. Лет пятнадцать по региону мотается. Его то здесь, то там первым заместителем начальника УВД назначают. Работать-то надо! А вообще-то он из сыскарей, из наших. В области он уже пять лет, но скоро его опять «продадут» кому-нибудь в замы.

Глава 2

В то время, когда авиалайнер мчал подполковника Кисина к новому месту службы, в городе Р… на северо-западе страны собрались на совещание члены кооператива «Южный Крест». Благодаря Вене, столкнувшими лбами две мафии, «Южный Крест» подчинил себе все кооперативы в республике, установил контроль над преступным бизнесом, в-первую очередь над торговлей наркотиками. На совещании председатель кооператива Петерс выдвинул идею повышения качества наркотиков и разработки новых наркотических препаратов. Реализовав эту идею, можно было выходить на западные рынки, качать доллары. Детали следовало обсудить с давними компаньонами «Южного Креста» – производителями наркотиков в области, куда направился Кисин. Днем позже туда же прибыл и Петерс. В отличии от Вени его не запихнули в ДИС. «Чайка» секретаря обкома доставила Петерса на обкомовские дачи. К его услугам был двухэтажный дом, уставленный югославской мебелью, увешенный чешским хрусталем, застланный текинскими коврами. Приняв душ, председатель «Южного Креста» спустился на первый этаж. Там ломился от яств стол. Главным блюдом был, разумеется, восточный плов. За каждым из десяти участников трапезы стоял прислуживающий только ему молодой человек в национальном халате и тюбетейке.

– Давно, давно ждал тебя в гости, – обратился к Петерсу глава местной наркомафии Хамидулла. – Все время мы к тебе в Р… ездим, а ты у нас впервые. Неудобно! За твой приезд! За твое здоровье! За твое долголетие! За твои успехи!

Опрокинулись пиалы японской ручной работы. На тарелку перед Петерсом насыпали горку красной икры и такую же по величине черной икры. Рядом на тарелочку поменьше вывернули банку шпрот, о которых уже давно забыли производившие их жители города Р… Хамидулла закусил коньяк лимоном, съел половину лежавших перед ним шпрот, начал перемешивать красную икру с черной.

– Попробуй, дорогой мой! – посоветовал он Петерсу. – Очень вкусно. Мы это блюдо называем «Красное и черное».

Подручные Хамидуллы лихо опорожняли вазы с икрой. Блюда с осетриной и лососем, швейцарским сыром и финским сервелатом. Когда тарелка пустела, ее заменяли новой, содержимое которой вдвое превышало количество уже съеденного. Тосты за здравие Петерса следовали один за другим.

– Перед пловом мы выйдем освежиться. Там в саду, на достархане отведаем нашей дымламы. Но перед этим я хотел бы сделать подарок нашему дорогому гостю и его новой супруге! – Хамидулла хлопнул в ладоши.

По этому сигналу молодые люди внесли объемные свертки. Из них извлекли расшитые золотом бархатные халаты и тюбетейки. По темно-малиновому фону искрились золотые цветы, в которые были вкраплены рубины с изумрудами. Каждый цветок и золотое шитье на полах и обшлагах были обшиты жемчугом. На Петерса надели халат и тюбетейку. Его подпоясали поясом с золотыми бляшками и пряжкой из красного агата-оникса. К поясу пристегнули кинжал в золотых ножнах, украшенных рубинами. Рукоятью кинжала служил продолговатый красный оникс.