Цена измены. Детектив

– Какие деньги? – застонал Лех, но удар сидевшего рядом с Директором громилы отбросил его к противоположной стенке.

Лех выплюнул пару зубов. Его поставили на колени погнали пинками к Директору.

– Я, Лёшенька, тебя пока только спрашиваю, а не допрашиваю. Извини, буду тебя называть по-русски, Лёшенькой. Знаем мы, что есть у тебя сорок тысяч. Отдай по-хорошему! Сегодня ребята отдохнут. У них был тяжелый день. А завтра начнут допрашивать. Времени у нас много. Дача снята на год. Выползать мы далеко не можем, поскольку нас в трех республиках ищут. Так что. Никуда ты от нас не денешься: выложишь сорок штук. В твоих интересах сделать это быстро, и не мучаясь.

– Зачем вам сорок штук? Не много ли? – попытался храбриться Лех.

В ответ последовал удар мокасином в лоб.

– А у меня, Лёшенька, расходы большие, – Директор закурил американскую сигарету «Кэмел». – Ребятам надо платить. Тем, кто на тебя нас навел надо платить. Вот Цыпленочка нашего вы в ресторане покалечили, ручку ему сломали. Врачам за лечение платить надо. И ему больничный платить надо. За хоромы эти платить надо… Ментам, которые твоих корешей в кабаке повязали, знаешь, сколько пришлось отстегнуть? Трат хватает, а времени, еще раз говорю, у меня много. Подождем. Пока Ариша твоя из краев вернется, и ее на эту дачку привезем. Что мы с ней сделаем, сейчас тебе покажем. Здесь у нас Марта, директриса художественного салона, сидит. Хоть она на сто штук подписалась, и ее домой отправлять надо, но покажем, что с твоей Аришей будет. Давайте сюда Марту!

Привели Марту. Трудно было узнать в этом сломленном существе со сплошным кровоподтеком вместо лица, разбитыми губами, разорванными мочками ушей, обвисшими в синяках грудями, вздувшимся животом с треугольными ожогами от утюга, гноящимися ранами на спине и ягодицах прежнюю Марту – сорокалетнюю красавицу-блондинку, властную, наглую и циничную.

– Какие красивые ушки пришлось порвать! – глумился Директор. – А что делать? В каждом было по «Волге».

– Ребята! Я ведь заплатила! Что вы еще хотите? – засипела Марта изуродованным ртом.

На полу, на газетах уже лежал Матоля. Марту поставили над ним на колени, и он ввел в женщину свой член. Затем Матоля схватил женщину за волосы, потянул на себя. На повалившуюся Марту сзади набросился горилообразный мужик.

– Ай, не надо! Ай, больно! А-а-а! – хрипло кричала Марта.

Лех содрогнулся от мысли, что это сделают и с его Аришей.

– Да она кончает! – услышал он голос Директора. – Подпалите ее!

Над Мартой склонился Цыпленочек. Он сунул ей подмышку зажженную свечу. Раздался треск горящих волос. Марта с визгом изогнулась и потеряла сознание. Сразу же кончили насиловавшие ее бандиты.

– Девочку одеть и доставить домой! – приказал Директор. – Бабки пусть отдаст немедленно! Надумал что-нибудь, Лёшенька?

– Братцы! У меня вся наличность в карманах, а деньги вложены в дело. Мне их надо взять в банке, чтобы с вами расплатиться, – взмолился Лех.

– Это – уже деловой разговор, – ухмыльнулся Директор. – Посиди пока у меня в баньке со своим коллегой-кооператором. Посмотри, как он мучается из-за каких-то жалких десяти штук. А я пока подумаю, как быть с тобой.

Леха толчками загнали в баню. Там раскачивался повешенный за ухо человек. Один из приведших Леха взял полено и ударил человека по коленкам. Тот вскрикнул, по его ногам потекла кровь.

– Висишь, паскуда? – спросил рэкетир и погасил о живот человека сигарету.

Пленников заперли в бане.

– Извините, ничем помочь не могу. Руки связаны, а подняться нет сил, – сказал брошенный на пол Лех.

– Не надо! – прохрипел кооператор. – Если увидят, что ты мне помог, будут еще сильнее нас мучать.

– Стоит ли вам принимать такие страдания? Я слышал, что у вас всего десять тысяч…

– Я эти десять тысяч всю жизнь собирал. Машину хотел купить. Инженером на заводе работал. Когда кооперативы открыли, решил вложить деньги. Думал: еще год-другой помыкаюсь, а там заживу. Ни в чем себе, а главное – внукам отказывать не буду. Они у меня – еще крохи, в детский садик ходят… Да мне много и не надо. Внукам бы помочь! Дети-то мои тоже на заводе инженерами работают. А у молодежи какая зарплата? Гроши! Да и сам-то я всего два раза и получил приличную зарплату. Всю жизнь себя с женой и детьми во всем ограничивал, чтобы деньжат подкопить. А теперь – отдай! Ничего я этим подонкам не отдам!

Зазвенели ключи в замке. Пришли за Лехом.

– Вот, что я надумал, – сказал ему Директор. – Сейчас мы отвезем тебя домой. Нам тобой заниматься некогда. Надо присмотреть за теми, что с Мартой поехали. Как бы они с сотней штук не удрали. А ты завтра к полудню привози сорок косых в сквер у планетария. Матоля тебя там встретит. Да смотри, без глупостей. А то не только тебя – всю твою родню замочим. Умрете в страшных мучениях!

Леху завязали глаза и посадили в машину. Через полчаса были в городе. С Леха сняли наручники и вытолкнули его из машины.

– Не приведи ментов, пидор! Мы шутить не любим! – предупредил Матоля, швырнув Леху в лицо ключи от квартиры.

Дома Лех снова выпил полстакана виски. Зазвонил телефон. Лех с опаской поднял трубку.

– Лех! Куда ты пропал? Мы тебя весь вечер искали, – забасил в трубку Эдик. – Представляешь? Эти легавые суки с ножом к горлу пристали: платите, говорят, за тех подонков, что с вами траку устроили. Хорошо я догадался попроситься в сортир. Сунул менту десятку, и он разрешил мне позвонить из пустого кабинета. Ну, я позвонил Вене – моему другу по юридическому институту. Он теперь большой бугор – замначальника городского отдела по борьбе с бандитизмом. Веня перезвонил дежурному. Сказал ему пару ласковых, и нас тут же отпустили. А ты куда пропал? Небось, к какой-нибудь барменше завалился?

– Мне очень плохо, Эдик. Приезжай, пожалуйста, сейчас. И Веню возьми.

Вскоре Эдик и Веня были у Леха. Тот поведал им свои заключения. Леха отвезли в отдел судебно-медицинской экспертизы. Там установили, что у Леха сломаны два ребра, выбиты два зуба, травмированы печень и почки. Одновременно эксперты обнаружили сотрясение мозга и последствия отравления слезоточивым газом иностранного производства.

– И где только берут, сволочи? – ругнулся Веня. – Каждое пятое разбойное нападение происходит с применением слезоточивого газа.

– Где берут? Где берут? Покупают! – хохотнул Эдик. – А привозят газ морячки из загранки. Двести рублей такой баллончик стоит, – пояснил Эдик.

– Как хоть эта гадость выглядит? – спросил Веня.

– Внешне похожа на дезодорант или лак для волос в аэрозольной упаковке. Легко умещается и в кармане пиджака, и в дамской сумочке. Свалить же таким баллончиком можно человек десять. Да что я рассказываю? Сам по случаю на днях японский купил, – Эдик вытащил из кармана черный баллончик, расписанный черно-белыми иероглифами.

– Отдай! – попросил Лех. – Он мне нужнее!

Покурили, выпили кофе, пока составляли протокол и акт судебно-медицинской экспертизы. Веня принял решение о задержании рэкетиров. Леху выдали под расписку сорок тысяч фальшивых рублей. Номера купюр были переписаны заранее. На бумаге с ними Лех поставил свою подпись.

Не успел Лех войти в квартиру, как зазвонил телефон.

– Ты где шляешься, падла? Мы тебе от Марты звонили, – узнал Лех голос Матоли.

– Блевал! Вы мне, наверное, сотрясение мозга сделали…

– Смотри, не наколи нас завтра, а то мы этот блевантин в тебя назад затолкаем, – Матоля бросил трубку.

В полдень Лех сидел на скамейке у планетария. Рядом лежал кейс с фальшивыми червонцами в банковской упаковке. Лех всматривался в площадку для стоянки автомобилей. «Где же они припаркуются? Почему не видно ни вениных людей, ни его самого?» – начал волноваться он. Площадка тем временем заполнялась машинами. Наконец, остались только два места для парковки рядом с киоском. На одно из них встал темно-зеленый «жигуль», из которого вылез Матоля. Лех взял в руки кейс. Это был сигнал для вениных подчиненных. Тотчас рядом с «жигулем» припарковался микроавтобус. Из него выпрыгнули трое рабочих в ярких комбинезонах начали выгружать тяжелые ящики. Один из подручных Матоли вылез из машины и начал препираться с рабочими. Те, судя по жестам, отвечали, что они всегда останавливаются здесь, когда выгружают товар для киоска. Матоля сел рядом с Лехом. Тот молча протянул кейс. Рэкетир откинул крышку чемоданчика и, закрывая ею содержимое от взглядов прохожих, стал что-то соображать, шевеля губами.

– Ты, что не знаешь, как посчитать? – удивился Лех. – В каждой пачке сто десяток, всего тысяча рублей. В кейсе сорок пачек. Итого – сорок тысяч.

– Заткнись! – оборвал его бандит.

Он пересчитал пачки. Затем грязными руками с пожелтевшими от никотина ногтями начал надрывать их, проверяя не подсунута ли вместо денег бумага. Закончив проверку, рэкетир приказал:

– Сидеть здесь, пока мы не скроемся из вида!

Он вразвалочку направился к машине, Там продолжались препирания его соучастника с рабочими. Поравнявшись с ними, Матоля повернулся к рабочим, желая что-то сказать. В этот момент работяги, державшие с двух концов ящик, резко ударили им Матолю в солнечное сплетение. Матоля переломился пополам. Рабочие с размаху опустили ящики ему на спину и тут же швырнули ящик в лицо препиравшемуся с ними рэкетиру, вбив его в машину. Третий рабочий, оказавшийся перед лобовым стеклом автомобиля, бросил в него свой ящик, пригвоздив шофера к сиденью. Из «москвича», стоявшего рядом с машиной рэкетиров высунулась рука с баллоном защитного цвета. В открытое боковое окно «жигулей» потянулась струя из баллона. Задергались в машине бандиты. Было видно. Что им худо.

– Ну, вот и все! – из-за кустарника, находившегося за спиной Леха, вынырнул Веня. – Как видишь, мы тоже кое-что умеем. Я для этого случая даже у ребят из спецназа достал слезоточивый газ. Наш, отечественный, «Черемуха-5» называется. По-моему. Не хуже японского.

Истекавших слезами и задыхавшихся рэкетиров заталкивали в микроавтобус, где на них надевали наручники и обыскивали. Подняли с асфальта успевшего очухаться и уже закованного Матолю.