Преданные и проданные. Триллер

Тогда и приложились к запасам по первой. В перерывах между танцами курили на корме, закусывали в буфете черствыми коржиками и задеревеневшим чак чаком (татарское национальное блюдо из теста с медом – авт.). «Грелись» время от времени и мужики из виа. Учуяв, что от выпускников пахнет спиртным, «дернули» и учителя. Ефима Петровича потянуло на откровенные разговоры с ребятами.

– Прекрасные вы ребята! – рассуждал он под снисходительные усмешки парней. – Ваше поколение – лучше нашего! Оно больше знает, более практично и целеустремленно. Разницу между нашими поколениями можно проиллюстрировать анекдотом. Профессор хочет помочь на экзамене студенту. «Какой химический материал сходен с тем, чем вы занимаетесь с девушкой в подъезде, провожая ее домой?» – спрашивает он. «Знаю, профессор! Ебанит!» – отвечает студент. «Ну зачем же так круто, голубчик? Я имел в виду целлюлоза…» Вот и вы – максималисты. Всего вам хочется сразу, быстро, с минимальными затратами труда. А в жизни, к сожалению, все не так просто. И всего вам придется хлебнуть, хотя и меньше, чем нашему поколению.

– Чего же нам придется хлебать, Ефим Петрович? Разве, что перестройку? – вклинился в его рассуждения Славка.

– И перестройку тоже! Вон какая война идет в Афганистане! Из одной нашей школы скольких ребят в цинковых гробах привезли…

– Ефим Петрович! Можно вас на минуточку? – возникла перед компанией перепуганная завуч Агнесса Львовна.

– Что там еще? – спросил директор, отойдя с Агнессой Львовной.

– Козлов и Гиттауллина заперлись в мужском туалете!

– Это – не страшно, Агнесса Львовна! Хуже, когда вдвоем запираются два парня.

– Но ведь – это же аморальное поведение! Это – разложенчество!

– Полноте, голубушка! Они уже давно разложились. Их не по углам гонять, а пожалеть надо! Еще несколько месяцев и попадут парни в армию. Многие, думаю, что большинство – окажутся в Афганистане. Сколько их вернется оттуда? И сколько их вернется целыми? Знаю одно – все вернутся нравственными калеками и с искалеченной психикой.

Оркестр, между тем, сделал еще один перерыв. Музыканты снова «грелись», когда руководитель ансамбля – лысоватый Юрасик, прихватил за руку проходившую мимо Корову.

– Ну что, тёлочки, выпьете с нами? – спросил он ее и оказавшуюся рядом Раису.

– Не мешало бы… – согласилась Корова.

– Какие планы после мероприятия? – поинтересовался, выпив, Юрасик.

– Никаких, – обнадежила Корова, рассчитывая получить еще выпивки.

– Может быть, махнем ко мне? Послушаем хорошую музыку, видик покрутим. Я из Москвы с гастролей хорошие фильмики привез. Есть и гала-концерты, и про ниньдзь…

– А порнушка есть? – нагло спросила Раиса. – Я очень люблю порнушку!

– И порнушка есть, и кофеёк растворимый бразильский…

– Что кофеек? Покрепче бы чего! – мечтательно потянулась Корова.

– Есть виски «Тичер», тоже из Москвы привез. Кореш там у меня в валютном ресторане играет – достал. И сигареты «Кент» покурим. Заметано?

– Заметано, заметано… Давай еще выпьем, а то холодно что-то, – подвела итог беседы Корова.

– Стас! Я договорился с девочками! Достань еще бутылку! – крикнул Юрасик долговязому плейбою с длинными сальными патлами и запорожскими усами.

Тот выдернул из футляра из-под синтезатора бутылку вина «Волжское».

В седьмом часу утра нудятина закончилась. У причала выпускников ждали автобусы. Неожиданно быстро собрали свое имущество музыканты.

– Поехали, тёлочки! – остановил у сходней Юрасик Корову и Раису. – Вон моя «тачка» стоит.

– Что вы, дяденька! Вы же выпивали! Как за руль сядете? Опасно с вами ехать. Да и спать мы хотим – устали! – попробовала протиснуться мимо Корова.

– А как же ваше обещание порнушку с нами посмотреть, музыку послушать? – сжал ее руку Юрасик.

– Дяденька! Малолетки мы! Нам в постельку, бай-бай пора! Вы же потом с нами хлопот не оберетесь! – урезонивала музыканта Корова.

– Как пить на халяву – так большие! Как отдавать долги – так маленькие?! – возмутился не терпевший возражений Юрасик. – Быстро в машину!

– Что за дела? – остановился рядом с ними Славка.

– Дяденьки хотят, чтобы мы посмотрели с ними порнушку со всеми вытекающими последствиями, – сообщила Раиса, которую подталкивал к трапу Стас.

– Вот оно что? – протянул Мустафа, глаза которого стали еще более узкими.

– Давай, давай – проходи! Не задерживай движение! – оттер его от группы блондин с выкрашенными в черное прядями на любу.

Подтянулись и другие музыканты. Они видели, что учителей уже нет, а хилых на вид пацанов нет уж много.

– Иди на горшок, сыночек! – оттолкнул Славку Юрасик, выпустив на миг руку Коровы.

– Вот тебе, Макаревич х…в! – Славка ударил Юрасика в лоб.

Музыкант повалился на канаты, перекинулся через них и, подняв фонтан брызг, погрузился в грязные портовые воды. В тот же миг растянулся на палубе блондин, которого Мустафа ударил ладонью по виску, а затем добил ногой по челюсти. Сережа, Боренька и Шабака, достав из пиджаков велосипедные цепи, бросились на остальных музыкантов. Те заметались, начали отступать на корму.

– Мулявина долбанного за борт! – велел Мустафа.

Корова уже схватила Стаса за ноги, а Славка угостил его цепью по спине. Секунда – и Стас, взмахнув руками, перелетел через борт. Капитан и матросы речного трамвайчика не вмешивались. Они наблюдали за схваткой из рубки. Пара музыкантов заколотила кулаками по стальным дверям. Речники безучастно посмотрели на них и не открыли. Получив цепями по спинам от подоспевших Шабаки и Сережи, музыканты прыгнули сами за борт. Остальные участники виа попрятались в трюме. Искорежив инструменты и музыкальную аппаратуру, ребята бросились в сторону от автобусов. Их сопровождали сбросившие туфельки Корова и Раиса. Никто не слышал, как бушевали вытащенные из воды Юрасик и Стас.

– Сучки, б… шки малолетние, засранки! Мы их поили, а они нас так продинамили! – верещал Юрасик, стараясь отлепить от себя остатки американской бумажной куртки, почерневшей от мазута.

– Ваши сопляки нам аппаратуры на пять тысяч переломали! Сейчас позвоним в милицию – всех на х… пересажаем! – вопил Стас, прыгая перед Ефимом Петровичем.

– Подождите, подождите, молодые люди! Я вам не советую звонить ни в какую милицию! – неожиданно жестко ответил директор школы.

– Это почему же? – оторопело спросил Юрасик.

– А потому что вам же хуже будет! Налицо растление малолетних, попытка совершить изнасилование, злостное хулиганство. Мы все видели, как вы, Юрасик, ударили нашего ученика, вступившегося за честь девушек. Мы тоже возбудим против вас встречное уголовное дело. Года по три зоны вам будет обеспечено. Давайте лучше так: мы откажемся от наших претензий, а вы – от ваших, – с этими словами Ефим Петрович пошел к автобусу.

– Ах, ты, гаденыш! – устремился вслед за ним Стас.

– Но, но! Еще раз искупаться захотел? – строго спросил, полуобернувшись, директор. – Давай! Вон у меня полных два «Икаруса» учеников сидит. Живо еще раз за борт сыграешь!

– Ну и молодежь пошла! Курят, пьют, трахаются! Чтобы мы еще раз играли за гроши в этой долбаной школе?! А этому директору, сраному, очки бы разбить не мешало! Чтобы нормальных советских людей воспитывал, а не гопоту! – кляли вслед Ефиму Петровичу школу и учеников служители муз.

Оставив за спиной причал с речными трамвайчиками, компания оказалась на припортовом пустыре, тянувшимся вдоль реки. Это была «нейтральная» территория между двумя микрорайонами. Молодежь сюда не совалась – здесь была территория взрослых дяденек. Здесь они пили, разбирались друг с другом, временами оставляя после себя трупы. Вместе с тем это была самая короткая и безопасная дорога домой. Девчата обулись и кляли грязь пустыря, его загаженность старыми автомобильными покрышками, ящиками, каким-то бесформенным металлом, пустыми бочками. Под ногами в изобилии валялись бутылки, окурки, проржавевшие консервные банки. Пахло речной водой, полынью, мазутом и застарелым дерьмом. Внезапно компания сделала стойку, подобно своре охотничьих собак. Из-за груды ящиков появилась пара.

– Тьфу, зараза! Весь подол мне затрухал! – недовольно ворчала девушка.

– Да брось ты, Джейн! Соскучился ведь! У тебя то заработки в Москве, то эти б… ские экзамены, – отвечал парень.