От Ельцина до Путина. Документальные хроники Приморского края

От Ельцина до Путина. Документальные хроники Приморского края
Вадим Иванович Кучеренко

Документальные хроники «От Ельцина до Путина» рассказывают о жизни в Приморском крае в период с 1993 по 2001 год. Это была, как ее назовут позднее, эпоха губернаторства Наздратенко – то самое время, когда Приморье называли мятежным регионом, когда приморские депутаты были готовы провозгласить Дальневосточную республику и отделиться от России, когда губернатор края мог позволить себе и позволял противостоять полномочному представителю президента… Среди героев хроник – как местные жители, так и видные политические фигуры, оказавшие влияние на жизнь в Приморье: Путин, Ельцин, Шойгу, Чубайс, Немцов, Пуликовский и другие.

Вадим Кучеренко

От Ельцина до Путина. Документальные хроники Приморского края

Предисловие

Независимо, короткой она была или долгой, жизнь может быть наполнена событиями – или бесцветной. Извечный вопрос, вложенный гением Пушкина в уста одного из своих литературных героев: что лучше – прожить триста лет, питаясь падалью, или тридцать, но на свежей крови? Лучше всего, возможно, на него ответил герой повести Эрнеста Хемингуэя "Старик и море" старик Сантьяго:

– Человек не для того создан, чтобы терпеть поражения. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить…

То же самое верно и по отношению к любой стране или отдельному региону, не говоря уже о народе, их населяющем.

В этой связи интересно толкование слов "приморский" и "край", предложенное Владимиром Ивановичем Далем в его "Толковом словаре живого великорусского языка". "Приморский" – значит "при море сущий, лежащий". А "край" – это, среди прочего, "земля и народ". И там же Даль приводит такую присказку: "Что край, то обычай; что народ, то и вера…".

Точнее подметить, наверное, и нельзя. Приморский край – это тоже Россия, но есть в нем и свои, присущие только этой земле, обычаи, верования и традиции, порой, возможно, малопонятные тем же сибирякам или москвичам.

Но ведь это еще и приграничный край. По толкованию все того же Владимира Даля, "лежащий при границе, у самой грани". Испокон веку селились здесь, на краю земли русской, первопроходцы и ссыльные, люди незаурядные, свободолюбивые, ищущие не только новые земли, но и себя, свое место в жизни, а то и Бога в себе.

Показательна в этом смысле история с первым новорожденным, официально зарегистрированным в приморской столице.

Произошло это в 1863 году. В 27-й день сентября у ссыльнопоселенки Евдокии Гореловой родилась дочь, названная ею (случайно ли?!) Надежда. О чем и была сделана иеромонахом Мануилом соответствующая запись под номером 1 в метрической книге единственной тогда во Владивостоке церкви. Младенец был незаконнорожденным, а о матери его известно только то, что являлась она одной из трех первых женщин-каторжанок, сосланных сюда за различные преступления по приговору суда на жительство. Одна – за умерщвление своего новорожденного ребенка, другая, черкешенка, из ревности зарезала собственного мужа, а третья, посадская молодка, тоже кого-то и за что-то пырнула ножом…

Спустя 130 лет во Владивостоке насчитывалось уже 500 тысяч жителей, а весь Приморский край населяло почти два с половиной миллиона. Но по-прежнему была высока детская смертность – умирал каждый 50-й новорожденный. В топливно-энергетическом комплексе края было введено чрезвычайное положение. А по стоимости жизни Владивосток занимал малопочетное второе место среди других городов России. Месячный набор основных продуктов питания обходился, по данным госстатистики, в 8 107 рублей, но в реальной жизни превышал эту цифру более чем в два раза. В то же самое время глава администрации края Владимир Кузнецов предлагал правительству России назначить его… генерал-губернатором и наделить правительственными полномочиями, тогда как он продолжал бы работать в Приморье.

Это было крайне сложное в политическом, экономическом и социальном смысле время. Да, впрочем, разве только в одном Приморском крае? В том, что здесь происходило, как в кривом зеркале, отражалась жизнь всей России, со всеми ее проблемами и бедами…

Глава 1. Год 1993-й

Год рождался в муках.

Накануне, 31 декабря, в краевом центре прорвало водовод на улице Черняховского, и многие микрорайоны под Новый год остались без горячей и холодной воды. Не успели залатать дыру – погас свет…

Да и за пределами Владивостока – не многим лучше. Несмотря на кредит, выданный правительством, и распоряжение премьер-министра Виктора Черномырдина отгружать в Приморье нефтепродукты без предоплаты, топлива осталось – на несколько суток. Его экономили, снизив температуру горячей воды в квартирах до – ниже некуда. Соответственно, и батареи – еле теплые.

Рождественское послание епископа Владивостокского и Приморского Вениамина – в чем-то сродни предсказанию Нострадамуса:

– И дай Бог, чтобы новый 1993-й год стал для нас годом духовного и морального обновления, началом новой жизни…

А что? В принципе, так оно и вышло…

8 января в Доме офицеров Тихоокеанского флота чествовали владивостокскую футбольную команду "Луч", которая впервые за свою 35-летнюю историю завоевала в этом году право играть в высшей лиге. В 60-е годы стадион "Динамо" – исконная вотчина "Луча", тогда, правда, называвшегося тоже "Динамо", – держал в СССР одно из первых мест по посещаемости. И вот, казалось, все возвращается на круги своя. На радостях начальнику команды Виталию Коберскому было присвоено звание "Заслуженный тренер РФ".

А спустя три дня в открытом море катер под китайским флагом… пустился в погоню за танкером Приморского морского пароходства "Уссурийск", поливая его огнем из автоматического оружия. В лучшем духе пиратских романов попытался "взять на абордаж" – но танкер, увеличив скорость, сумел оторваться от преследователей.

"Веселый Роджер" снова реял над волнами…

За первые десять дней нового года цены выросли по краю на 17 процентов, а во Владивостоке – и вовсе на треть. И когда в ГУМе появились в продаже яркие красные и голубые импортные баночки… для зубных протезов, то в ход пошла шутка: мол, это все-таки лучше, чем класть зубы просто на полку…

Но кому было не до шуток – так это Госавтоинспекции. По краю ездило 20 тысяч автомобилей без государственных номеров, в лучшем случае – с номерами кустарного производства или с нарисованными от руки на бумаге.

Вместо госномеров – из Москвы пришло постановление правительства, запрещающее с 1 января 1995 года автомобили с правым рулем.

– Это не прихоть ГАИ, а объективная необходимость повышения безопасности на дорогах, – последовал туманный комментарий.

По оценке местных экспертов, переоборудование рулевой колонки в японском автомобиле должно было обойтись водителю по меньшей мере в три тысячи долларов…

Тем и жил край первый календарный месяц года.

Но можно считать, что политический год в Приморском крае в 1993-м начался в феврале, с заявления начальника Приморского управления Министерства безопасности России Виктора Кондратова.

– Руководители краевой администрации имеют валютные счета в иностранных банках, – "поделился" информацией генерал с работниками средств массовой информации.

И – сам того не ведая, вступил на "скорбный путь" противостояния администрации края длиной в несколько последующих лет и закончившийся его отъездом, напоминающим бегство, из Приморья.

Скандал не успел разгореться – вероятнее всего потому, что вспыхнул новый, осветивший всю Россию. Пришло известие о трагедии на острове Русском, где из-за недоедания и жестокого обращения умерли четверо военнослужащих и еще 600 были на грани физического истощения.

За несколько дней до этого на госпитальное судно Тихоокеанского флота "Иртыш" начали свозить пациентов с острова. Везли потому, что гарнизонный госпиталь на Русском был уже переполнен матросами с "неустановленным диагнозом". На каждую медсестру приходилось до сотни больных.

Так тайное и долго скрываемое стало явным.

Диагноз был виден за версту – длительное недоедание. Матросов плохо кормили, а на 240 рублей денежного довольствия можно было купить лишь четыре пачки папирос.

Для начальника госпиталя подполковника медицинской службы Петра Фуксы настали тяжелые времена. Месяц его не видели дома родные…

Матери 18-летних пацанов – матросов срочной службы потребовали немедленного суда над командующим Тихоокеанским флотом адмиралом Геннадием Хватовым. Но до Москвы далеко, и там не слышен плач женщин, потерявших сыновей на приморской земле.

– В отставку! – наложил свою резолюцию министр обороны Павел Грачев.

Это кастовое по сути своей решение положило начало политической карьере капитана первого ранга Виктора Черепкова, который в те дни больше времени проводил не на службе, а в комитете солдатских матерей.

У любого лекарства есть побочный эффект…

Как всегда в смутные времена вовсю разгулялся криминал. На рассвете 20 февраля к трапу СТР "Сычево" на 42-м причале во Владивостоке подъехала иномарка, из которой вышли пять человек. Все они были вооружены, а потому без лишнего шума связали вахтенного матроса и – прошли по каютам, отбирая валюту и ценные вещи. Судно только что вернулось из южнокорейского города Пусан, и у матросов было что взять. После чего бандиты бесследно скрылись "в ночь", из которой появились.

В те дни грабеж был заурядным явлением. А не грабили – так воровали, и не было видно конца и края этой беде. На дачах в пригородных поселках Сиреневка, Кипарисово, Таежка мели все подчистую, уничтожая нередко и сами дома. У пенсионера Александра Ветренкова даже убили двух собак и содрали с них шкуры. Женщины уже просто боялись в одиночку ездить на дачи, а мужчины – запасались ружьями. По словам участкового инспектора Юрия Добреева, было подано 400 заявлений от пострадавших дачников. Милиция сбилась с ног – и на ее счету числились 200 задержанных: бомжи, дезертиры, подростки. Но это было все равно что бороться с саранчой…

Однако случалось и хорошее.

Поздно вечером 25 февраля в эфире независимой радиостанции "Ви-Би-Си" прозвучало сообщение, что в роддоме №3 женщине, перенесшей сложную операцию, требуется донорская кровь – первой группы, резус положительный. И до трех часов ночи в родильный дом шли люди, предлагая свою кровь. А с восьми утра – снова. Одна женщина пришла с детьми – не на кого было оставить их дома.

Люди оставались людьми.

Это жизнь делала из некоторых – нелюдей.

Такая была жизнь…