Кумир

Анна. Да помолчи ты! Лучше воды принеси.

Томов. Воды! Леван, давай воду!

Леван. Уже несу. (Подает стакан). Слушай, зачем сам пьешь, а?

Сумятов. Ей бы нашатыря. Вмиг бы очнулась.

Леван. Где возьму, а? Водка есть. Сойдет, да? (Уходит).

Манцев. Расстегни ей ворот. Пусть полной грудью подышит.

Анна. Да расступитесь вы! (Расстегивает пуговицы на одежде Аллы). Зенки-то свои бесстыжие спрячь. Ишь, вылупился!

Томов. И чего я там не видел? (Отходит).

Манцев. Как это случилось, Олег?

Томов. Дурь в голову стукнула. Что с бабы возьмешь? Представляешь, держу ее, а она меня за руку укусить норовит. Вот, след от зубов остался, видишь? Орет благим матом: муж мой погиб, и мне жить незачем.

Манцев. Кто ей сказал, что муж погиб?

Томов. Говорю, блажь. Закурить есть?

Анна. Курите на улице! Совсем человека уморите.

Сумятов. А с ней как?

Анна. И без вас управлюсь… (Радостно). Очнулась!

Алла. Где я?

Анна. Лежи, лежи, все в порядке. Да уйдете вы или нет, изверги?

Манцев. Пошли, мужики, покурим.

Томов. Папироску-то дай!

Мужчины уходят.

Алла. Что со мной?

Анна. Уже все позади. В следующий раз на краю пропасти вниз не смотри. Высоты-то боишься?

Алла. До ужаса!

Анна. Скажи спасибо Олегу. Он тебя удержал.

Алла. А, так это он мой благородный спаситель… (Встает и приводит свою одежду в порядок).

Анна. Неужели из-за мужа хотела в пропасть?

Алла. Не знаю. Ничего не помню. Помутнение какое-то нашло.

Анна. Напрасно ты так. Раньше срока человека хоронишь. Подумай, каково ему будет это узнать, когда он вернется?

Алла. Думаешь, он живой?

Анна. Конечно, живой. В горах и не такое случается. Уж я-то знаю!

Алла. Легко тебе рассуждать. Твой-то Василь с тобой.

Анна. А кто тебе мешал? Шла бы тоже с ним. Со своим.

Алла. Может, и пошла бы. Если бы позвал.

Анна. А без зова гордость не позволила?

Алла. В тайне от меня он все сделал. Здесь только и узнала.

Анна. Ты прости, но не могу в такое поверить. Неужели ни разу не проговорился, этак невзначай? В постели там, после этого дела?

Алла. Мы с ним в последнее время все больше молчали. За столом кроме «подай соль» да «спасибо» словом не обмолвимся. Потом в телевизор уткнемся – и подавно не до разговоров.

Анна. И о чем ты только думала? Да я бы своего Василя за такое!..

Алла. Тебе ли жаловаться? Я как думала: что у меня за жизнь? Серая, скучная. Это такие люди, как вы, живут. А мы, остальные, так, существуем!

Анна. Ребенка бы тебе родить. Сразу вся дурь пройдет.

Алла. Не хотела я от него, от Павла-то. Все мечтала, что встречу настоящего мужчину, полюблю так, что себя забуду, и на край света за ним.

Анна. Ох, и дуреха же ты!

Алла. Неброский он у меня какой-то, Павел. Сидит себе, бывало, перед телевизором, в пижаме, в тапочках. Взгляну на него незаметно, а у самой сердце в груди так и защемит, до слез. На кого, думаю, молодость свою трачу!

Анна. Он, может, потому и молчал. Чувствовал твое отношение.

Алла. Не трави ты мне душу. Мне сейчас кажется, что он и в горы из-за этого пошел. Чтобы я могла им гордиться. (Плачет).

Анна. Не реви. Вернется он.

Алла. Только бы вернулся! Все у нас будет по другому.

Анна. Нарожаешь еще ему кучу ребятишек. Не веришь? У меня бабушка ведьмой была. Я от нее на будущее гадать научилась.

Алла. Пусть только вернется. А там поглядим!

Входит Михалыч.