Лишь только век

Уснул шаман, и белый снег
Кружится в танце с воем ветра.

Барабан

Несется барабан под гору
И дробь-тревогу бьет свою.
Он слышен одному лишь Богу,
Остановившему войну.

Там, на вершине, барабанщик
Поник, убитый миг назад.
Не поведет он войско дальше.
Окончен бой, окончен ад.

Бегут войска, спасая флаги,
Бегут домой, к своим хлебам.
Им лишь один – призыв отваги
Гремел усталый барабан.

Победам громким был обучен.
И вел войска свои вперед.
А после он печальным тучам
Свой круглый подставлял живот.

Стучали капли мерно, глухо —
Рыдал Господь, создавший мир.
Смеялись барабанщик с другом,
Чуму войны обретши в пир.

Но вот лежит, сраженный шпагой,
Сей новоявленный Адам.
Не смог спасти он чести флага.
Умолк усталый барабан.

Последний день

Рамиро Кемпес – матадор —
Лежит в трусах на койке.
Смеется Солнце из-за штор,
Сей плащ проткнув неловко.
По потолку гуляет тень.
О бык, вчера прощенный!
Его последний красный день
В арене раскаленной.
Висит на гвоздике костюм,
Весь золотом расшитый,
Безумным Солнцем между дум
Нарочно позабытый.
А бык был черен, словно ночь.
Лоскут ее несчастный.
Там тьма и свет во всю их мочь
Ведут свой бой опасный.
Шумит листвой Воскресный день,
Веселый, беззаботный.
А завтра он, как эта тень,
Пойдет искать работу.

Грабитель и мумия

Что за девица, бинтами замотанная,
Словно тряпьем за тысячу евро?
Точно напилась ты и, зареванная,
Укрылась во тьме, укутавшись в нервы.
Что ж успокоилась одна, без меня
До Рождества Христова лет за тысячу?
Тоже царица мне, мумия,
Тебя же с тех пор все ищут.
Сотню вещичек с собой набрала.
Лютню, веник, гребешок… Ура!
Жаль. Пустая. К тому ж – одна.
Трезвенник был твой Ра.
Знаешь, бальзам нынче – не тот.
Встречу нашу с тобой отпразднуем.
Что ж он думал, жадный твой Бог.
Стаканов не дал одноразовых.
Очнись! Долой, долой весь дух хмельной!
Хочу я в тебя влюбиться!
Вставай, просыпайся! Мы вместе домой
Помчимся на колеснице!

О капитанах и дальних странах

В красном платье, словно закат,
Девица на палубе вертится.
Лучше, братцы, вернемся назад.
Боятся морские черти.
Лиловое небо штормом грозит.
За борт ее, чертовку!
В море соленом она догорит.
Пять тысяч акул – нам в глотку.
А платье свое Ассоль красное
Из алого паруса сшила.
И нипочем ей двенадцать баллов
Вместе с писателем Грином.

«Не будет больше дальних стран…»

Не будет больше дальних стран,
И штилей, и штормов.