От грез, увы, он не проснется.
Но вся она в слезах ушла.
И дверь с собой не затворила.
И вот уж смерти тень нашла
Ему счастливую могилу.
Новый день
В пещеру мрачную забрел
Усталый летний день.
Гнилой соломы пук нашел,
Улегся, словно тень.
Царит здесь ночь во все века,
Иль бродит, или спит.
И вот она – ему жена
До утренней зари.
Тут вечным сном бегут стада
По каменным стенам.
И мерно капает вода
На зависть облакам.
Но через час из тайной тьмы
Прольется юный свет.
Проснутся птицами мечты,
И встретит мир рассвет.
В Замоскворечье
Я брел по берегу реки куда глядят глаза.
В воде плескались мотыльки, тонули образа.
Качалась банка от бычков, трещала стрекоза.
Я брел по берегу реки куда глядят глаза.
Мазутной радуги дуга бутылку вдаль несла.
За нею – клипер «Крузенштерн», обломок от весла.
Купала голову свою церквушка в бездне вод.
И чайкой белой шелестел забытый «Идиот».
«Репей, пусти меня, пусти!..»
Репей, пусти меня, пусти!
Что прицепился, точно шар земной.
Еще и колешься! Прости!
И я лечу. А ты, как конь гнедой.
Упала ночь. Невидимый злодей.
О, одинокая пчела, забывшая свой улей!
Так древняя природа средь полей
Меня своей настигла пулей.
Подчас
Куда-то завалился час последний мой.
Во трещину иссушенного шагами пола,
В ведро, что глубину свою водой
Лишь меряет день ото дня и год от года?
В сундук, что кашляет в углу в пыли,
Или за рамку копии Перова, мой Бог?
Но нет, в кармане спишь, прелестный друг.
Я не бужу тебя, смотри.
И, значит, страхи и сомнения все вдруг
Ты прогоняешь, что ни говори.
«Мой конокрад! Украл Пегаса ты…»
Мой конокрад! Украл Пегаса ты.
Твой стих стучит копытами в ночи.
Когда и кто тебя учил
Топтать веселые цветы?
Звон колокольчиков прощальный,
Бесчисленных в бескрайнем поле,
Кому – преграда для погони
Иль плач по ком-то поминальный?
Кто был с Пегасом обручен
Тревожной, ненадежной узой
Иль конь лишь толь носил обузу?
И вот тобою он спасен!
А я склоняюсь головой
К пустым листам чудных сомнений.
Мой стул – заправский конь для лени —
Скрипит устало в час ночной.
«Коли я совру невольно, накажите вы меня…»
Коли я совру невольно, накажите вы меня.
Отвяжите, уведите белогривого коня!
Он костями в поле ляжет, не умеющий судить.
Лишь змее одной накажет свою голову хранить.
Над горами, над лесами, к звездам носит он меня.
Учит слушать плач метели, шорох крыльев соловья.
Если ж статься, в гневе грозном мою голову пробьет
Он копытом, будто словом, то наступит мой черед
Череп бренный свой оставить в диком поле на веку.
Чье-то сердце болью ранить иль приютом мотыльку.