Королевство

В горле пересохло. Если в этом месте нет самого священного в мире продукта, как сыр, то на обыкновенный пошлый чай также надеяться не приходится? Ух, какая же это дыра… я пошарила глазами в поисках какого-то кувшина, сжимая в руке пустую кружку.

Шарлотта быстро вскочила с места, как ошпаренная.

– Моя королева, прошу вас, не тревожьтесь! Я сейчас принесу Вам воды!

Она подбежала к другой стороне стола, взяла в руки кувшин с водой и, благоговея, наполнила мою кружку.

– Спасибо, Шарлотта, ты очень добра, – великодушно произнесла я, отпивая из кружки прохладной воды. – Прошу, сядь рядом со мной и расскажи про себя. И налей себе тоже этой прекрасной… воды. Да…

Действительно, никогда я еще не чувствовала себя такой глупой. Интересно, так бедные люди живут каждый день? Они же, наверное, еще и работают? Полный мрак, конечно.

Девушка села рядом со мной, восхищенно смотря на меня, словно маленькая и энергичная собачка.

– Моя королева, мне нечего про себя особо рассказать… я совершенно непримечательная персона, которая обыкновенно проводит все свое время, углубившись в книги и различные записи.

– Так, книги, говоришь, – я задумалась. – А не бухгалтер ли ты часом?

Девушка испуганно ахнула, прикрыв рот свой миниатюрной белоснежной ручкой.

– Что Вы, моя королева, как бы я могла опуститься до такого? Нет, я всего лишь скромный ученый, ваша светлость.

Ученый? Женщина-ученый? Ученый в такой дыре?

Так, стоп. Первое, касательно дыры. Тут все вполне сходится, ведь многие ученые были крайне уважаемыми людьми, что в первую очередь означало, что они были бедными.

Теперь далее. Женщина-ученый. Немыслимо! Ведь у ученых есть… гордость? Конечно, если ты находишься невесть где, вдали от сообщества ученых мужей, то ученым может назвать себя кто угодно, но все же…

На самом деле, если честно, ученых я очень любила. Они, конечно, были теми еще чванливыми субъектами, старающимися любыми способами доказать, что ты идиот, но они, по моему мнению, принадлежали к элите, потому что двигали этот мир вперед. Пусть сейчас движение застопорилось, потому что даже самым чванливым субъектам нужно что-то есть, но все же оставались энтузиасты. Они не признавались мировым ученым сообществом, но и ученое сообщество теперь все меньше можно было прировнять к ученому миру, ведь в их разговорах все чаще проскакивали такие ругательные слова, как бюджет, регламент, бизнес-процесс и прочие. То есть настоящие ученые на самом деле превращались в экономистов, тем самым предавая те идеалы, которым они поклялись служить, а оставшиеся ученые не получали должного признания и финансирования, поэтому становились нечто вроде изгоев-отшельников.

И один из таких милых отшельников сидел передо мной. В какую же безнадежную ситуацию попал мир, который экономисты заперли в стагнационной клетке, что теперь даже женщины… о боги. Я не могла высказать свою мысль в рациональном ключе, но всей душой чувствовала, что с миром происходит что-то не то.

Он был болен. И отчаянно искал необходимое ему лекарство. Уже было не до принципов, в дело шла вся артиллерия. Что же дальше? Может быть, королевы-одиночки, правящие всем королевством? Да это же просто!..

Постойте. Нет, вы только подождите…

Нет, это было решительно невозможно. Я отбросила революционную и крайне глупую мысль, что пришла ко мне в голову.

– С Вами все в порядке, ваша светлость? – обеспокоенно спросила Шарлотта.

– Да. Да… пожалуй. Извини, я ненадолго задумалась. Значит, ученая? И что ты… изучаешь?

– О, всякое, ваша светлость! Но пока я лишь нарабатываю для себя теоретические знания, надеюсь, что впоследствии они помогут мне сделать что-то полезное для общества! – с энтузиазмом произнесла девушка.

Да, точно ученый. То есть ученая. Черт возьми, просто немыслимо!

– Хорошо. Понятно, – я буквально чувствовала, что у меня начинает болеть голова.

Ладно, хорошего понемножку. Какая разница, что она мне говорит, если, в конце концов, это все может оказаться неправдой? Сколько времени? Они говорили, что это завтрак, но я пришла в замок ориентировочно после двенадцати. Почему они так поздно завтракают?

Интересно, мне разрешат вот прямо сейчас завалиться спать? Хотя, почему нет? Я же королева, в конце концов.

Удивительно, как долгая дорога выматывает. Я на ногах сегодня более пяти часов, а уже хочется спать. Или… меня отравили? Тогда хорошо, давайте побыстрее покончим с этим.

Я невольно зевнула.

– Моя королева, вы, наверное, жутко устали после дороги. Почему бы вам не прилечь?

Ага, вот оно. Интересно, тот мужчина уже приготовил пики, пока мы тут общались? Должен был. Я еще раз зевнула.

– Не знаю, Шарлотта, я вроде поспала в трактире после окончания путешествия, поэтому…

Кстати, откуда она знает, что я была в долгой дороге? Или мне просто стоит перестать удивляться?

– Но, ваша светлость, дорога была столь долгой и утомительной, а в этих тавернах совершенно невозможно выспаться! Там же постоянно шумно и плохо пахнет!

Зато не так холодно, как в замках, подумала я. И еда получше. Но идти обратно мне ровным счетом не хотелось, да и персонал будет удивлен, если я завалюсь спать в середине дня. А потом еще шептаться будут. Провинция все же…

Я вдруг почувствовала легкое прикосновение к своей руке. Видимо, эта девушка была не столь робкой, сколь хотела казаться.

– Моя королева, позвольте я провожу Вас в Ваши покои. Вам действительно необходим отдых. Здесь Вы восстановите утерянные силы, – она тепло улыбнулась, – ведь Вы, наконец, дома.

Ее голос словно убаюкивал, гипнотизировал, но последнее слово было для меня словно ударом. Я посмотрела на нее удивленно.

Дома? Что это такое? У меня теперь нет дома…

Нет, все же с этим стоит разобраться! Они меня точно с кем-то перепутали! Может быть, вместе с караваном путешествовала настоящая королева?..

Я посмотрела на улыбающуюся девушку. Ладно, это может подождать до утра. Или…

Я позволила провести себя по череде коридоров, пока мы, наконец, не остановились у двери, которая ничем не отличалась от других, кроме выщербленной на ней в верхней части маленькой короны.

Дверь со скрипом отворилась, и я заметила обширную кровать, которая и занимала практически всю комнату. Из полураскрытых окон на кровать падали мягкие лучи солнечного света.

У меня не было сил осматриваться. Со мной точно что-то сделали. Может быть, в гречке что-то было? Что-то подсыпано? Как подло… отравить гречку. Крайне низко с их стороны.

И даже сыр не дали.

Мои глаза слипались, я уже ничего не соображала. Я заметила, что сижу на кровати и тупо смотрю на закрытую дверь, через которую мгновение назад вышла Шарлотта.

Я облокотилась на руки и почувствовала, как они проваливаются во что-то мягкое, но не совсем приятное. Вскрикнув и вырвав себя из расслабленного состояния, я мигом вскочила и с ужасом посмотрела на кровать, а затем на свои руки.

Пыль. Это была пыль.

Но она не лежала ровным слоем на одеяле, она покрывала его ровным полотном толщиной в несколько сантиметров. Как же давно тут не убирались?

Я с отвращением отдернула одеяло и обнаружила под ним белоснежную простыню и мягкие подушки. Видимо, кровать не расправляли по меньшей мере несколько сотен лет. Нет, что-то здесь не так… я принюхалась. Простыни явно были свежие.

Просто кто-то сменил простыни, но сделал это настолько аккуратно, чтобы не повредить верхний слой пыли? Зачем? Что это вообще за место?