500 сонетов к Леруа Мерлен

нарисовал художник васнецов.

«Нарисовал художник васнецов…»

Нарисовал художник васнецов
трех рыцарей стоящих на распутье
он их глаза наполнил мутной ртутью
чтоб им придать серьезность мудрецов
и всадники задумались в седле
жеманно будто мертвые царевны
для них герои шипки или плевны
поставили три рюмки на столе
дожди смывают кровь с густых полей
и рожь как кудри девы колосится
и в желтых нивах желтая лисица
становится наглее и наглей.

«Становится наглее и наглей…»

Становится наглее и наглей
девица выходящая из храма
супружница и будущая мама
в ее глазах блистает липкий клей
и грудь ее вздымается как ртуть
подмышкой у больного лихорадкой
она из жизни вычленила суть
и сделалась коварной психопаткой
попробуйте ее с пути свернуть
попробуйте вернуть ее обратно
туда где снег нам освещает путь
где сердце греют солнечные пятна.

«И на душе так сладко и приятно…»

И на душе так сладко и приятно
как у детей зарывших в землю клад
как у старух воркующих занятно
когда над ними сыплет звездопад
и так смешно от этого старухам
и так тревожно рано на заре
под ложечкой сосет болит за ухом
что тянется десница к кобуре
вот так всегда то в небесах то в яме
и я упал меня друзья несут
я верил в бога ездил к далай ламе
я вечной жизни истинный сосуд.

«Я вечной жизни истинный сосуд…»

Я вечной жизни истинный сосуд
паломник тусклый в долгом караване
я вспоминаю в сумрачной нирване
что мне пора идти на страшный суд
и я иду куда труба зовет
и дую сам ответно в рог воловий
не знаю фенотипов и сословий
а верю в кругосветный хоровод
вокруг ковчега чей каркас прогнил
а гордый остов превратился в глину
где та страна что выстрелит мне в спину
где тот народ что моцарта казнил.

«Где тот народ что моцарта казнил…»

Где тот народ что моцарта казнил
ковбой убит его убийца пойман
и приговор назначен и исполнен
в отсутствии бумаги и чернил
мамаша бейкер ты жрала детей
а сало их переводила в мыло
в эпоху звездолетных скоростей
твоя забава смотрится уныло
добро прекрасней дряни и дерьма
а умирать потерянною падлой
и поднимать бычок рукою дряблой
тебя научит мама-колыма.

«Тебя научит мама-колыма…»

Тебя научит мама-колыма
любить необходимую свободу
матросы дайте ходу пароходу
встречай волну соленая корма
на горизонте высятся дома
и звездно-полосаты реют флаги
здесь заключенных больше чем в гулаге
америка огромная тюрьма
там все сидят за первородный грех
и кроют бога бранными словами
пусть все за одного а он за всех
но он один огромнее над вами.

«Но он один огромнее над вами…»

Но он один огромнее над вами
веселый лицемер и лицедей
он забавляя ветреных людей
шумит в ночи сухими деревами
и я полжизни слышу этот шум
и пью на брудершафт с поводырями