Имперский романсеро

муторно растут обороты

в вечной беготне муравьиной
проступают пятна на солнце
взорванною барской периной
в мировом бездонном колодце

медленно пульсируют шторы
слушая гармонь стеклодува
воды золотого Босфора
размыкают бухту Гурзуфа

в миг, когда холеное тело
женщины, завещанной богом,
на руках влюбленных истлело,
вспыхнув электрическим током

в окнах свет такой беспокойный
высветил фигурные скальпы
поднятые к лампе ладони
красные крапленые карты…

Чабаклы

Кони встали у деревни Чабаклы,
за заборами услышав волчий вой.
В голове моей звенели кандалы:
так бежал я с одурелой головой.

Улюлюкала встревоженная степь.
Я на площади пустой упал на снег,
уцепившись за колодезную цепь,
в ней увидел свой последний оберег.

Полетели с перевернутых саней
по оврагам крутобокие кули.
Ты не станешь ни богаче, ни бедней.
коль придешь испить воды на край земли.

Я пил воду ледяную из ковша,
Я не мог в ту ночь насытиться водой.
Руку левую держала мне душа,
Руку правую сковал мне дух святой.

Только сердце не досталось никому:
ни волкам, ни добропамятной жене,
я пил воду, будто нянчил кутерьму,
на роду Тобой написанную мне.

Мрачным войском встали за полем леса,
словно ворон крылья черные раскрыл.
Я на небе видел мамкины глаза,
Я пил воду – будто с нею говорил.

Ждет тебя медвежий угол

Ждет тебя медвежий угол,
темной родины закут.
В хоровод дворовых пугал
нас проселки завлекут.

Не поманят сладким дымом —
обоймут морозной тьмой.
Ты рожден моим любимым,
даже мертвый будешь мой.

Ты гулял в заморской шляпе,
терся в вечных городах,
сжав на гибельном ухабе
легкий трепет на устах.

К женской ласке равнодушен,
лестью искренней смущен,
растревожен и разрушен
торможением времен.

Одураченный любовью,
как порукой круговой,
делишь зимнее безмолвье
с безутешною вдовой.

Артемий, Варвара и Дарья

Жасмин

А. Гаку

В сорок пять лет, я узнал, как цветет жасмин,
обломав с сыном ветки с каких-то кустов
на обочине серпантина в графстве Монро.
Лесная дорога петляла по холмам:
из-за поворота в любой момент
могли появиться менты или взбешенные садоводы.
Мы привезли букет нашим дамам,
и они сообщили нам названье трофея.
Подумать только, свершилось!
Начался новый виток судьбы под знаком жасмина.

Леса дышали влагой разлагающейся плоти,
в духоте парниковой отсыревали папоротники и хвощи,