История в карикатурах. 1922

На шапке крест,

Кто угадает,

Того под арест.

А известный поэт и журналист Александр Рославлев сочинил неприличную по тем временам эпиграмму:

Третья дикая игрушка

Для российского холопа:

Был царь-колокол, царь-пушка,

А теперь ещё царь-жопа.

Можете себе представить, какое веселье началось после революции, когда над "батюшкой-императором" стало можно издеваться невозбранно. Причем я говорю не про большевиков – низводить и курощать памятник принялись сразу после Февральской революции. Согласно решению комиссии Временного правительства памятник периодически становился основой для различных декоративных композиций, создаваемых к различным революционным событиям. Вот, например, как он выглядел на Первомайских праздниках 1917 года.

Большевики продолжили традицию монументо-троллинга, причем частушкой Демьяна Бедного не ограничились. В 1927 году, например, к 10-летию Октября, известный архитектор Иван Фомин, избранный академиком еще до революции, в созданной на Знаменской площади композиции посадил "предпоследнего царя" в клетку.

Тем не менее скандальный памятник после революции простоял еще двадцать лет. Демонтировали его только в 1937 году в связи с прокладкой трамвайных путей по Невскому проспекту. Но, в связи с несомненной художественной ценностью, передали в фонды Русского Музея, во внутреннем дворе которого он и простоял все советское время.

Любопытно, что его автор, Паоло Трубецкой к моменту демонтажа стал убежденным фашистом и активно ваял скульптуры зигующего Муссолини – известно как минимум три его работы, изображащие дуче.

П. Трубецкой. Всадник Дуче. Фашизм. 1935.

Они были лично знакомы и Трубецкой писал вождю итальянских фашистов: "Мне захотелось отразить Ваш Образ не в реалистическом изображении, а в символическом видении сильной, здоровой Идеи Фашизма, который все преодолевает, все завоевывает, все побеждает".

Лучше уж "на бегемоте обормот"!

После того, как Советский Союз прекратил свое существование, в 1994 году памятник Александру Третьему был перевезен на новое место и установлен перед входом в Мраморный дворец, ставший филиалом Русского музея. Раньше там стоял броневик, с которого выступал В.И. Ленин.

Такой вот нехитрый символизм.

Там он и стоит до сих пор. Правда, в 2013 году тогдашний министр культуры Владимир Мединский попытался вернуть памятник Александру III на историческое место, но Законодательное собрание Санкт-Петербурга идею переезда памятника на площадь Восстания отвергло.

Как "Крокодил" Аверченко обворовал

"Крокодил" №3 от 10 сентября 1922 года

Вот вам карикатура в советском журнале "Крикодил" 1922 года "Эмиграция работает".

Примечательна тем, что авторы карикатуры, не стесняясь, обнесли писателя-антисоветчика-эмигранта Аркадия Аверченко, автора знаменитой книги "Дюжина ножей в спину революции".

Сравните типы карикатуры с отрывком из очерка Аверченко "О гробах, тараканах и пустых внутри бабах":

– Я, например, – сказал журналист, – лежу в гробу.

– А я, – подхватил поэт, – хожу в женщине.

– А я, – деловито заявила журналистова сестра, – состою при зеленом таракане.

– Все три ремесла немного странные, – призадумался я. – Делать уксус гораздо легче. Кой черт, например, занес вас в гроб?..

– Одна гадалка принаняла. У нее оккультный кабинет: лежу в гробу и отвечаю на вопросы клиентов. Правда, ответы мои глубиной и остроумием не блещут, но все же они неизмеримо выше идиотских вопросов клиентов.

– А вот вы… который «ходит в женщине». Каким ветром вас туда занесло?

– Не ветром, а голодом. Огромная баба из картона и коленкора. Я влезаю внутрь и начинаю бродить по Пере, неся на себе это чудовище, в лапах которого красуется реклама одного ресторана.

– Поистине, – сказал я, – ваши профессии изумительны, но они бледнеют перед карьерой Ольги Платоновны, состоящей при зеленом таракане!

– Смейтесь, смейтесь. Однако зеленый таракан меня кормит. Собственно, он не зеленый, а коричневый, но цвета пробочного жокея, которого он несет на себе, – зеленые. И потому я обязана иметь на правом плече большой зеленый бант: цвета моего таракана. Да что вы так смотрите? Просто здесь устроены тараканьи бега, и вот я служу на записи в тараканий тотализатор. Просто, кажется?

– Очень. Все просто. Один в гробу лежит, другой в бабе ходит, третья – при таракане состоит.

Между прочим, очерк Аверченко "О гробах, тараканах и пустых внутри бабах" – первое упоминание о тараканьих бегах в среде русских эмигрантов в Константинополе. Существует мнение, что талантливый юморист просто выдумал тараканьи бега, живописуя экзотические профессии эмигрантов, а никаких документальных свидетельств существования такого развлечения историки не нашли. Об этом говорил один из режиссеров фильма «Бег» Владимир Наумов в авторской программе Риты Митрофановой на радио «Маяк».

Однако придуманная деталь оказалась настолько яркой, сочной и попадающей в образ, что вскоре про тараканьи бега написал Алексей Толстой в повести «Похождения Невзорова, или Ибикус» (1924), затем Михаил Булгаков в пьесе «Бег» (1927) – и пошло-поехало!

Сегодня в массовом сознании русская эмиграция и таракан Янычар уже неразделимы.

Константин Шиптя. Тараканьи бега

Что касается эксплуатации творческого наследия ярого антисоветчика в советских изданиях, то ничего удивительного в этом нет. Это были 1920-е, годы невероятной свободы, чтобы не сказать вседозволенности. Маленький пример – в 1921 году в Париже выходит «антисоветский пасквиль» Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции».

Вскоре в газете «Правда» появляется рецензия В.И. Ленина под названием «Талантливая книжка».

Чрезвычайно любопытная рецензия, достаточно сказать, что она открывалась фразой «Это – книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко», а заканчивалась словами: «Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять».

И что вы думаете? Действительно переиздали. Выше – обложка издания 1924 года, где все обзывания чекистов «палачами» на месте. Издательство ЗИФ (Земля и фабрика) вообще выпустило практически полное собрание сочинений Аверченко.

Потом запретили, конечно.

А рецензия Владимира Ленина на книжку Аркадия Аверченко вообще очень любопытна. В одном месте я заржал в голос:

«До настоящего пафоса, однако, автор поднимается лишь тогда, когда говорит о еде. Как ели богатые люди в старой России, как закусывали в Петрограде – нет, не в Петрограде, а в Петербурге – за 14 с полтиной и за 50 рублей и т. д. Автор описывает это прямо со сладострастием: вот это он знает, вот это он пережил и перечувствовал, вот тут уже он ошибки не допустит. Знание дела и искренность – из ряда вон выходящие».

Есть все-таки неизменные вещи в этом не лучшем из миров. "Покушанькать", например.

Эмигрант, или Туда и обратно

"Крокодил" №3 от 10 сентября 1922 года

Сегодняшняя карикатура сопровождалась следующим стихотворением:

Унылы и сконфужены,

На грани двух миров