Ганин луг

– Маргарита Павловна… Я… Пожалуй… Дам вам денег… Но вы должны… Сейчас… Раздеться… Передо мной… Догола!

Он увидел в её потемневших глазах сначала недоумение, потом гнев и, наконец, испуг. Горин наблюдал. Последнее, что отобразилось на лице Маргариты Павловны, было отчаяние.

Она медленно опустила руки и повернулась было к двери. Но… шага к ней не сделала. Она стояла, и по внезапно ссутулившейся спине было видно, какое сильное напряжение возникло в её теле.

Горин почти физически ощутил её страшную внутреннюю борьбу. Он интуитивно чувствовал, что ей действительно позарез нужны деньги, и не для себя лично. Он знал, что люди иногда ради какой-то очень важной цели готовы поступиться своими принципами, что они могут пожертвовать в таком случае очень многим. И поэтому Горину очень захотелось проверить, к какой жертве готова сейчас эта странная писательница с пухлой грудью и такой женственной фигурой.

Он больше не принуждал её ни к каким действиям и не произнёс ни слова. Он был готов подождать ещё несколько минут, а потом просто выгнать её взашей. Для этого он не поленился бы даже встать со своего удобного кресла…

3

Маргарита Павловна медленно-медленно повернулась. В её глазах блестели крупные слёзы, но по всему было видно, что женщина всё-таки решилась. Кивая головой, она тихо прошептала со всхлипом:

– Хорошо… Я согласна.

Горин с удовлетворением откинулся на спинку кресла и снова воткнул дымящуюся сигару в свой ухмыляющийся рот.

– Давай! – хмыкнул он и протянул руку к маленькому музыкальному центру, стоявшему рядом на полке. Толстый волосатый палец нажал на клавишу, и из колонок, замаскированных по углам кабинета, полилась тихая классическая музыка. Звучали скрипка с клавесином в темпе адажио – то ли Гендель, то ли Вивальди, и звук был звонким и чистым.

Женщина сначала скинула туфли, потом расстегнула боковую молнию на платье и начала медленно стягивать его через голову. Платье туго скользило по синтетической комбинации… Наконец резким движением женщина освободилась от него и кинула на то кресло, где ещё недавно сидела сама. Туда же полетела и комбинация. Затем колготки. Заведя руки назад, за спину, она расстегнула бюстгальтер и бросила его сверху на кучу своей одежды. Немного замешкавшись, метнув глаза на Горина, стянула с себя и трусики. Оставшись нагишом и прикрыв обеими руками грудь, она подняла голову и робко спросила:

– Вы довольны?

Гена смотрел на неё с восторгом. Его рот был полураскрыт, и из него струился сигарный дымок. Глаза у него блестели и выражали полное самодовольство. Нет, он не был восхищён видом привлекательной обнажённой женщины. Его глаза сияли потому, что он чувствовал своё торжество и превосходство над бедной и униженной писательницей.

– Убери руки и попрыгай, пожалуйста! – сдавленно прошипел он.

– Как? – спросила она, испуганно и не понимая.

– Как зайчик. Прыг-скок, прыг-скок! – произнёс Гена-Горыныч.

Маргарита Павловна вытянула вперёд согнутые в локтях руки и, держа их перед собой на уровне груди, несколько раз подпрыгнула.

– Ещё. Ещё. Ещё! – Горыныч захлопал в ладоши.

Женщина начала прыгать в такт его хлопкам. Её груди смешно болтались, как два тугих мешочка, из стороны в сторону. Её лицо было опущено вниз, и причёска потихоньку, с каждым прыжком, теряла свою форму и расползалась в лохматые пряди.

– Раз-два, прыг-скок! – Горыныч уже весело и радостно хлопал и притопывал ногой, ударяясь коленкой о низ стола.

Ему было забавно. Такого зрелища он ещё не видел никогда.

Что там все эти шлюхи и стриптизёрши?! Перед ним в его кабинете скакала, болтая грудями, немолодая интеллигентная писательница, которая при других обстоятельствах не стала бы с ним даже разговаривать.

Она была в его власти, и он этой властью жадно упивался. А она продолжала прыгать, и её прыжки становились всё медленнее и медленнее, а голова склонялась всё ниже и ниже…

Неожиданно она остановилась и громко разрыдалась, закрывая лицо ладонями.

– Ладно, хватит! – прикрикнул возбуждённый Горыныч и отключил музыку. – Одевайся. Деньги сейчас дам.

Он выдвинул ящик стола, вытащил пачку долларов; отсчитав десять зелёных банкнот, положил их на стол перед собой. Затем, помедлив, добавил сверху ещё три.

– Бери! Здесь тысяча. Три сотни сверху – за танец. Классно было, мне понравилось! – пропел, почти промурлыкал Горыныч.

Маргарита Павловна, торопливо одевшись, поправив, насколько это было возможно, причёску, подошла к столу и аккуратно взяла деньги, оставив три сотенных банкноты на столе:

– Спасибо, Геннадий Николаевич. Танец – бесплатно… Для вас!

И, развернувшись, она стремительно вышла из кабинета.

4

В палате для тяжелобольных детского онкологического центра Маргариту Павловну ждал её семилетний племянник Серёжа и ещё пятеро ребятишек с последней стадией заболевания.

– Тётя Рита пришла! – обрадованно зашептал лысый Петечка, он лежал напротив стеклянной двери и мог первым видеть входящих.

В руках тётя Рита держала стопку ярких цветных книжек.

Все ребятишки в палате оживились, они уже не могли вставать с кроватей и только повернули свои лысые головёнки навстречу долгожданной гостье.

– Здравствуйте, мои дорогие! – Маргарита Павловна всем улыбнулась. – Я принесла вам новую книгу с продолжением приключений весёлого мышонка и его друзей. Держите!

Она прошла вдоль кроватей и каждому вручила подарок. Тонкие детские ручонки осторожно брали книжку и сразу же начинали её листать.

Все принялись радостно рассматривать яркие и красивые картинки. Счастливые улыбки заиграли на бледных детских личиках.

– А сейчас я вам её прочитаю! Хотите? – писательница встала возле кроватки своего племянника Серёжи и раскрыла книжку.

– Да. Хотим. Почитайте, тётя Рита! – раздались слабые голоса.

Маргарита Павловна читала с таким воодушевлением, и сказка была такой увлекательной, что все маленькие пациенты слушали, затаив дыхание. Даже медсестра Галя, пришедшая делать укол Серёже, задержалась в дверях и тоже заслушалась. Никогда ещё тётя Рита не читала такую интересную сказку.

    12 мая 2007 г.

Ганин луг

Рассказ

1

– Анисья!

В ответ молчок.

– Анисья!..

Бабка Ганя, бодро шаркая ногами по серому дощатому настилу своего маленького дворика, подошла к невысокому шаткому заборчику, отгородившему ягодный сад, и с надеждой глянула за штакетник.

– Анисья! – снова громко позвала бабка Ганя и прислушалась.