Хабаровск. Завод. Патриоты, трудоголики, любовники, бездельники. Книга 2

Все же Леонид Федорович сторговался, и отдал за пять самок с икрой бутылку шампанского. К удивлению начальника, его шофер был во всеоружии, достал из багажника небольшой грохоток (специальное сито, с натянутой крупной леской и ячеей в пять миллиметров). Через это приспособление легко отделить икру от ястыковой пленки, и, распорядившись водителю второго начальника, солдату, греть до закипания на костре воду, приступил к работе. Не успела вода закипеть, а икра к посолу была готова. В этой работе активное участие принимал и сам Александр Викторович, старый островитянин и большой мастер в приготовлении икры и других рыбопродуктов, чем немало удивил своего шофера.

Закипевшую воду довели солью до состояния насыщенного раствора, чем значительно охладили получившийся тузлук, для большего охлаждения поставили бачек в проточную воду, у самого берега. Через пять минут тузлук был охлажден до состояния парного молока и готов к применению К этому времени уже все, и гости, и Андрей Павлович сосредоточились вокруг действующих, один шофер поддерживал огонь в костре, второй водитель со своим директором занимались засолкой икры. Икра была готова не более, чем через десять минут, вместе с действием, по ее процеживанию через марлю, изъятую из шоферской аптечки. Вывалили из солдатского бачка в марлю, завязали узелком и подвесили стекать на клык бампера «Волги».

На капоте машины оборудовался импровизированный стол. От запекания кеты в костре и приготовления шашлыков, к которым все было с собой, все дружно отказались. Рыбы было килограмм двадцать, и один из москвичей высказал мысль, что эту бы рыбу, да в Москву, можно и семьи накормить, и соседей угостить. Им пообещали, что без рыбы они не уедут, только надо знать, когда и каким самолетом, чтобы хорошо заморозить, хорошо упаковать, и она хорошо доберется до столицы нашей родины, а, пока, к столу, то есть к капоту. Готовой икры получилось не менее двух килограмм, да с собой были и другие холодные закуски. Москвичам дали каждому по столовой солдатской ложке, налили по полстакана коньяка, закусывали слабосоленой икрой от пуза. Все располагало. Когда налили по второй, к ним подошел пожилой человек, небольшого роста, в рабочей куртке, но виднелась белая рубашка с галстуком, что говорило о присущем ему интеллектуальном труде. Спросил, все ли у его гостей в порядке. Андрей Павлович представил прибывшего, как главврача санатория. Познакомились. Григорий Семенович Звягин. От коньяка уклонился, хотя налитым чокнулся, вежливо попробовал качество икры. Сказал, что отдельные номера для каждого из приехавших готовы, так, что можно продолжать ужин, а как стемнеет, их дежурный врач устроит. Если понравится, они могут здесь жить весь период своей командировки. Расстояние до Хабаровска небольшое, по автомобильным меркам, их можно привозить и увозить в любое время. На том новый знакомый удалился, пожелав приятно провести время.

Один из контролеров сказал, что он уже беспокоился, а будут ли свободные места в гостинице, а здесь такая удача. Решили первую ночь переночевать здесь, тем более, что их вещи находились в багажнике машины Андрея Павловича. А понравится, так отсюда и не съезжать. Хозяин гостеприимный. И здесь все обратили внимание на окружающий мир. Заходило солнце. Оно своими лучами падало на осенние деревья, которых еще не коснулись первые морозы. Но биологическое время и температура воздуха окрасили их во все цвета осеннего багрянца. От светло-желтого до вишнево – красного. Преобладали бордовые тона. Ветер, который досаждал весь день, будто зная, что он неприятен отдыхающим на берегу великой реки людям, стих, почти исчез. Любовались на осенний лес в лучах заходящего солнца недолго, солнце скрылось там, куда оно прячется ежедневно, за рекой, на западе, и стало темнеть быстро. Начали собираться. Это получилось быстро. Через несколько минут уже были у центрального входа. Их приветливо встретили, всех разместили в отдельных номерах на первом этаже, офицеров пригласили на танцевальный вечер, который состоится в девять часов вечера в клубе, но ребята были и без того впечатлены и уставшие, да еще смена временного пояса. Да все были в военной форме. Неудобно. Решили сразу ложиться отдыхать. Неизвестно, получилось – ли, хотя каждому для того, чтобы они себя чувствовали увереннее, оставили бутылку коньяка и конфеты. На следующий день коньяка не оставалось, все члены комиссии жаловались, что не могли на новом месте спать, пришлось мучиться бессонницей. Завтрак им был подан в номера, чтобы они своей формой не смущали отдыхающих. Но среди женской половины отдыхающих все равно пошла молва, что приехали москвичи, серьезные офицеры, и угощают коньяком. Откуда узнали, непонятно. Но наша комиссия очень пожелала и впредь, до конца командировки проживать в этом санатории. Их пожелания, несмотря на сложности с ежедневной их доставкой к месту отдыха и в семь часов утра их забирать, как говорил Леонид Федорович «оттеда», было несколько сложновато. В тот день для стимуляции их работоспособности пришлось дать по рюмке настойки жень – шеня в смеси с пантокрином. Помогло. Да и возглавлявший комиссию генерал не мог никак определиться, в какой гостинице они проживают. Ему это было и не очень нужно, его хорошо занимали коллеги со штаба ДВО.

Проверяющие уже два дня работали на заводе у Андрея Павловича, один раз к ним приезжал их старший начальник, Нарушений финансовой дисциплины и незаконных трат выявлено не было, на третий день они должны были приехать к Александру Викторовичу. Продумано было все заранее, за ними отправлено две легковых машины, но их приезд был сильно запоздалым, в начале дня полковники захотели побывать на «Стрелке», в месте встречи Амура с Уссури. Это красивое место, и по центру горда, прямо к набережной можно проехать по Амурскому или Уссурийскому бульварам, которые идут параллельно и кончаются у самого берега. Довольно окультуренное место. И начали они свой рабочий день с приятной прогулки.

Появились на заводе к одиннадцати часам утра. Затребовали для проверки документы из бухгалтерии и планового отдела, рассажены были для удобства общения в одном кабинете. Просили до обеда не беспокоить. Да обед был уже не за горами. Через два часа. Пошли обедать. Конечно, новый директор постарался, чтобы меню удовлетворяло всем, самым взыскательным вкусам.

Наиболее громким из членов комиссии был полковник, по фамилии Тихий. На вид здоровый мужик, килограмм под сто двадцать, широкий в плечах. За обедом выпивал два бокала водки, но это не влияло ни на его лояльность, ни на работоспособность. Работал с документами до того самого времени, когда надо было идти на ужин, и уже выпивать без ограничений. Другие два его коллеги были значительно воздержаннее, хотя работали не меньше, и даже тщательней, чем он. Потом шутили, что он, Тихий, в санатории пил свой коньяк в одиночку, чтобы не истратиться на прихожанок. А желающие и прихожанки были, несмотря на его огромную лысину, которая багровела вместе с лицом после пропущенной хорошей порции алкоголя. Но интересы полковника Тихого были значительно уже.

Когда кончался первый день работы комиссии, уже Тихому было ясно, что он напал на след предприятия, которое в центр не перечислило ни копейки из своих фондов. Это его возбудило, но и на второй, и на третий день работы он не смог доказать незаконности затрат. Спорил со своими коллегами, и ему просто сказали, что будь и другие предприятия министерства столь же оборотистыми, хозяйственное положение их значительно улучшилось бы. Криминала нет. Факт отсутствия свободных средств на счетах был отмечен, но без каких бы то ни было выводов.

Комиссия завершила свою работу, составила на то документы, получила желаемое и благополучно убыла. А Александр Викторович имел возможность познакомиться с новыми своими руководителями из центра и получил практику в полезном общении.

Заканчивался производственный и календарный 1971 год. По существовавшим в те поры законам и правилам, предписанным директивами, офицер должен был отгулять свой отпуск только в текущем календарном году. Это должен был сделать и новый директор. А положение дел на предприятии было не такое, чтобы можно было его оставить на длительный срок. Месячные и годовые планы выполнялись только усилиями командования. Уедешь – усилий не будет. Главный инженер – крайне не надежный, вечно выпивши или с похмелья. В производство и его ход вмешиваться не приучен и не желает. И пришла мысль устроиться для отдыха в санаторий Уссури, и каждый день иметь возможность бывать на производстве. И пусть начальство и семья думают, что Александр отдыхает. Это даст возможность благополучно завершить производственный год, обеспечить ритм и такт производства на следующий.

Григорий Семенович с удовольствием выделил для завода льготную путевку по профсоюзной линии, и уже двадцать восьмого декабря санаторий принял нового отдыхающего, готового к лечению от придуманной неврастении. Перед новым годом корпуса санатория были полупустыми, отдыхающие будут заезжать через несколько дней после нового года. С лечащим врачом, Надеждой Михайловной было обговорено в присутствии директора санатория, что этот отдыхающий имеет свободную систему проживания и лечения, и не обязательны ему лечебные процедуры и другие мероприятия, которые обязательны другим отдыхающим.

И первый заместитель. Главный инженер завода

Глава 5

После процедур оформления, устройства в так называемой палате, первого обеда и первичного знакомства с персоналом, Александр выехал к себе на работу, хоть ненадолго. Взглянуть, как идет борьба оставленного без директора предприятия за выполнение годового плана, к завершению которого оставалось два полных рабочих дня, не считая нынешнего. Приехал около четырех часов дня, рабочий день уже шел к завершению, мастера формировали бригады, которые должны будут оставаться сверхурочно, в кабинетах администрации складывались бумаги и гадали, а будет ли квартальная премия. Но кабинеты Александра интересовали мало, его интересовал график выпуска продукции, насколько реально выполнить поставленные перед собой и цехами задачи. Состояние дел было не катастрофическим, но, очевидно некоторым подразделениям придется работать весь день тридцать первого декабря. И Директор уже запланировал себе в этот день быть с рабочими до конца.

Один кабинет, все же, Александр вынужден был посетить и получить отрицательный заряд эмоций. Кабинет напротив своего, главного инженера, из которого доносился шум и звон стаканов. Главный инженер со своим сокурсником по академии, майором Леней праздновали убытие начальника в отпуск, и предстоящую свободу в своих действиях. Были и другие гости.

Свободы не получилось. Появление начальника произвело эффект взрыва. Несколько минут была тишина, никто не мог произнести ни слова, потом, пошли робкие оправдания. Пришлось всех попросить покинуть завод. Немедленно. Компания, человек пять собутыльников, с большой неохотой поднялась из за стола, упившиеся и давно спевшиеся люди распихивали недопитые бутылки по карманам. Кто-то собрал в имевшийся у Павлова солдатский вещевой мешок остатки закуски, видно было, что они не собираются так просто и сейчас прекратить пьянство. Но это было уже не интересно Александру, он знал всему меру, и был человеком, которому были присущи человеческие слабости, но такое поведение подчиненных, в такой ответственный период показало, что здесь доверять некому. Он всегда исповедовал истину, провозглашенную дедушкой Крыловым: «Ты пей, но дело разумей».

На проходную была дана команда не выпускать служебную машину главного инженера. Благо, Павлов жил через дорогу от завода, в заводском доме. Наверное, это распоряжение сорвало планы компании, но выпускать пятерых нетрезвых офицеров в город, на машине, да еще с целью, имевшейся у них, продолжать праздник, было неразумно. Разбираться с этим случаем Александр не собирался, его волновал только производственный план и благополучное завершение года.

Но к Сибирцеву с шумом возвратились Павлов и его друг, требовать машину. Они хотели выехать на природу. Это уже на тот момент, нетрезвые, и в конце дня. Пришлось предложить подождать пятнадцать минут, пока Александр вызовет комендантский патруль. Оба друга мгновенно слегка протрезвели и быстро, пешком, удалились. Таким образом друзья испытали нового директора на податливость и подчиняемость толпе. Как потом стало известно, допивали в подъезде дома, где жил главный инженер. Пока жены не разогнали. Уже со скандалом. Правда, у майора Лени никогда не было жены, у старшего брата никогда не было жены. Друзья все его допрашивали, а у твоего отца, была жена? На что он отвечал, что да, была, но в деревне, в Тамбовской области, а здесь в городе жена слишком много требует затрат. И достаточно вспомнить, что зарабатываешь на чужую тетку, так сразу пропадает желание жениться.

А нашему отдыхающему в отпуске директору пришлось организовать до конца второй смены присутствие на производстве начальника технического отдела. Начальник производственного отдела тоже был не способен руководить, уже по причинам своей неспособности. Александр возвращался в санаторий уже к десяти часам вечера, и водителю наказал завтра быть к девяти утра, потом весь день ему отдыхать, а вечером, к санаторному ужину надо вернуться. Так он и проводил свой отпуск до нового года, новогоднюю ночь встречал в кругу семьи, жены и дочки —десятиклассницы, что было традицией уже много лет. Второго января вернулся в санаторий, чтобы отметиться и продолжать работать, наезжая к себе на завод почти ежедневно.

Не обошлось без романтических событий. Однажды его выловила зам главного врача Надежда Михайловна и предложила к ней зайти, чтобы хотя бы завести медицинскую карту, ведь он числится у них по списку отдыхающих. Должна быть и медицинская карта с материалами обследования. Пришел. Его посадили на стул, допросили, как допрашивают во всех силовых структурах, про фамилию, про болезни, про болезни родственников, про семейное положение, про здоровье семейного положения. Все. Потом, предложила раздеться до пояса и лечь на кушетку. Долго выслушивала, измеряла давление, пробовала на ощупь каждую мышцу, ее действия напоминали не осмотр врача, а попытки ласкать желаемого, но не очень знакомого человека. Руки врача постоянно касались тела Александра и, казалось, врач никогда не отпустит своего больного. Хотя, больной чувствовал себя совершенно здоровым. Диспансеризации в частях происходили систематически, два раза в год, и, если бы были малейшие подозрения на заболевание, то уже лечили бы серьезно.

Надежда Михайловна, наконец, закончила обследование больного, разрешила ему одеваться, и стала что то записывать в листок истории болезни. Ее действия напоминали состояние человека, которому необходимо успокоиться. После сильного стресса.

Заместитель главного врача была очень интересной и очень квалифицированной женщиной – врачом. Ее знали постоянные пациенты, приезжающие со всего Дальнего Востока, и многие сразу просили назначить ее в качестве лечащего врача. Небольшого роста, густые черные волосы, из которых можно соорудить любую прическу, густые черные брови, чистое лицо сорокалетней женщины, не злоупотребляющей, за ненадобностью, парфюмерными и другими веществами. Сквозь открытую улыбку всегда виднелся ряд ровных красивых зубов, и эта улыбка могла подкупить любого, самого мрачного человека. Руки не холенные, но крепкие, способные на физическую работу, с короткими ногтями, подчеркивали принадлежность к врачебной профессии. И все это было видно и привлекательно лишь, когда она сидела на рабочем месте. Когда она должна была встать и ходить, видно было сразу, что женщина с большим физическим дефектом. Ходила с палочкой, у нее одна нога была короче другой, и на много. Это вызывало жалость и могло оттолкнуть желаемого мужчину. А в ее возрасте желаемым был уже каждый второй.

На этом лечебный процесс не кончился. Александр много раз встречал Надежду Михайловну и она не упускала случая с ним побеседовать, на всякие темы, в том числе и на литературные. Видно было, что она много читала, знала русскую и иностранную литературу, доступную советскому человеку. Телевидение тогда было еще слаборазвито, в Хабаровск, в предприятия культуры не наездишься, и для культурного человека на отшибе от большого города литература была единственным способом отвлекаться от грустных и прочих мыслей. А эротики и сексу так хотелось. Даже во времена, когда партийной пропагандой прославлялся человек, не подверженный этим слабостям.

Обследование привлекательного офицера на этом не закончилось. В тот – же день, к вечеру, Александр встретился на дорожке для прогулок со своим лечащим врачом снова. Надежда Михайловна была чрезвычайно приветлива, некоторое время они шли вместе, она, ее две спутницы и Александр, это была обыкновенная вечерняя прогулка, но в Хабаровском крае в январе хорошие ветры с морозом и долго не погуляешь. Спутницы распрощались, а Надежда Михайловна, не долго думая, пригласила Александра к себе на чашку чая, благо, они стояли около ее дома. Отказываться было неловко, и он согласился с ее любезным приглашением.

Чай оказался с болгарским сухим вином, тогда это было модное и ограниченно доступное вино на Востоке. Фрукты, орехи. Все красиво. Хозяйка включила проигрыватель, с какой то классической музыкой, музыка была тихим фоном. Разговоры ходили вокруг романтизма, в современной художественной литературе. Два бокала вина значительно расслабили Надежду Михайловну, она уже была готова к настоятельному ухаживанию гостя, а гость не собирался настоятельно, и вообще ухаживать. Вечер был долгим, бесплодным и «без надежд на ночь». Около десяти часов вечера Александр стал прощаться, а у хозяйки дома, вот вот, готовы были брызнуть слезы. Гость успел до истерики убраться восвояси. У Александра были грустные мысли, он понимал, что не оправдал надежд одинокой женщины, но он не мог этого без элементарного физического влечения. К нему не могло быть применимо положение обо всем, «что шевелится». Но ожидалось продолжение этого, с позволения сказать, романа, это потом.

Новый производственный год начинался. Директор был, в основном, на своем месте. И не зря. Ему уже казалось, что ритм производства создан, но достаточно двух – трех дней без контроля, и цеха сбивались с ритма. Всегда были возможности найти причину недоработки, и приходилось бороться не столько с плохим снабжением, сколько с плохой кооперацией между цехами и отсталой психологией руководителей производственных подразделений. И с этим бороться возможно было только настойчивыми требованиями. Всех заменить или уволить было неэффективно и невозможно. Правда, некоторые не выдержали требований нового веяния и уволились, на их место были подобраны люди, не испорченные старой психологией. Но таких было немного. В основном, приходилось менять психологию работающих на ходу. И психология менялась. Медленно. Ведь все складывалось годами. Никак не могли отказаться от штурмовщины в конце месяца.

А санаторный период благополучно продолжался. И снова надежда Михайловна, уже запиской, приглашала к себе на осмотр, и снова не могла оторваться от выслушивания и ощупывания всего тела, такого мужественного, но ей не принадлежащего. В разговорах они избегали касаться опасных тем, и это было правильно, Александр мог неосторожно оскорбить добрую и несчастную женщину, которая всей душой к нему тянулась, но ответных эмоций не вызывала.

Вышестоящее руководство знало о том, что Сибирцев находится в отпуску и одновременно работает, но не вмешивалось, а на заводе народ понимал, что это жертва приносится предприятию и его людям. Баланс по окончании года оказался не только положительный, но показатели значительно улучшились по сравнению с предыдущими годами. Это не вызывало восторгов у планово – экономических работников центра и вызывало недоумение у коллег. А «караван шел», его остановить можно было только сменив директора, а менять никто не собирался. Разъяснительная работа с ним к желаемому результату не привела.

Отпуск Александру был положен сорок пять дней, но он сразу по окончании санаторного периода, хорошо поблагодарил всех в санатории, кто ему помогал, и, в особенности Григория Семеновича, двадцатого января уехал домой окончательно, а двадцать первого уже официально отдал себя приказом, как приступившего к своим должностным обязанностям. И снова пошла борьба за строящиеся объекты, за производственный план и за нормальные условия труда.

Партийная организация завода, в связи с тем, что коммунисты были, в основном, гражданские, замыкалась на Центральный райком партии и военные политические отделы не имели ни влияния, ни директивных указаний, ни системы обучения, принятых в армии. Это оказалось довольно удобным, так, как предприятия города имели одно направление: выполнение планов по строительству коммунистического общества, выполнение планов производства по всем видам продукции. А, поскольку, выпускаемая продукция заводом носила чисто военный характер, то перед партийными органами города завод не отчитывался. Масса удобств, и освобождение от дополнительных задач и нагрузок, по линии политотдела. Редкие вызовы в райком носили совершенно представительский характер, иногда партийный орган города просил оказать материальную или другую посильную помощь, и это выполнялось, и ставилось райкомом в актив заводу.

Так было и в этот раз, но вызвали не в райком, а ко второму секретарю горкома партии, вопрос будет поставлен на месте. Собрались немногие руководители города. Начальник паспортного стола, полковник милиции Левертов Георгий Ассирович, управляющий крайобувьторгом, Нестеренко, управляющий лес урс (управление рабочего снабжения лесников) Бутев Евгений Владимирович, управляющий Стальконструкцией Пилипенко, директор театра музыкальной комедии Чапаров, директор завода Энергомаш, директор горпромторга Дубовик, представители гороно, директор детского дома трудно воспитуемых детей, и другие директора, в том числе и Сибирцев. Все, пока ждали второго секретаря горкома перезнакомились, все руководители были достаточно коммуникабельны, многие знали друг друга.

Вошел Пастернак Виктор Степанович, второй секретарь. Его речь была короткой, но весомой. Он сразу представился, как руководитель общественного опекунского совета детского дома и всех назвал отцами – опекунами. Сообщил, что это решение горкома партии, и сейчас поедем в детский дом и будем на месте решать, как улучшить его материальное положение и обеспечить детей всем необходимым для нормального проживания, состояния спален, классов, вплоть до одежды детей. Поехали.

Дети не создавали впечатления запущенных, или неухоженных. В беседу со старшими вступали охотно, на вопросы отвечали толково. Здесь проживали и воспитывались дети до седьмого класса включительно, потом, после получения неполного среднего образования многие поступали в профессиональные училища, некоторые, очень немногие, продолжали учиться в школах, переходили в старшие группы воспитанников, и те, кто из них продолжал учиться, уже не представляли ни опасностей для общества, ни сложностей во взаимоотношениях с воспитателями.

После обзорной экскурсии, в кабинете директора, интересной пожилой дамы, свободным выбором были определены подшефные группы каждому промышленному предприятию. Руководители и начальники торговых организаций были приглашены для того, чтобы им выразить настоятельную просьбу горкома партии о внеочередном и незамедлительном удовлетворении всех запросов общественных родителей – директоров заводов, у кого имеется подшефная группа и фонды социально культурных мероприятий. Расчеты планировались безналичные, что для всех было наименее болезненно. Александру досталась группа пятиклассников, он сразу поговорил с руководителем этой группы и выяснил наиболее насущные нужды. Надо было в ближайшее время приобрести новые учебники, по два комплекта постельных принадлежностей, к лету дети нуждались в новой летней обуви. Остальные просьбы будут высказываться в процессе работы, в ближайшее время понадобятся новые стулья в спальное помещение и к весне приступить к подготовке летнего домика группы в лагере, в районе «второго Воронежа». На первое время определились. Виктор Степанович снова собрал всех, кто с ним приехал, пригласил в автобус, и уже в автобусе сказал, что отчетные доклады опекунскому совету будут заслушиваться ежеквартально, и что торгующие организации не получили конкретных групп, что не снимает с них ответственности и они в первую очередь будут приглашаться на заседания опекунского совета. Главное, чтобы к ним не было претензий со стороны остальных опекунов.

Работа была запущена, попрощались до весенних работ по оборудованию лагеря, но контактировать директорам пришлось с торгующими организациями и между собой постоянно.

Прошло тридцать лет после знакомства Александра с партийным функционером, пожалуй, первым и единственным из встретившихся на жизненном пути, порядочным и глубоко уважаемым. За это время Пастернак побывал и во главе еврейской автономной области, и председателях краевого Хабаровского исполкома, и, вот, они встретились в Москве в 2001 году. Они оба искали способа заработать для прожития семьи, пытались наладить бизнес, но, к сожалению, в советские времена научились уважать государственную собственность, и, имея возможности прибрать к рукам, что плохо лежит, не воровали, и остались в старости со своими ничтожными пенсиями. Над ними смеялись малограмотные и более успешные, потому, что воры. Стали депутатами, и, даже представителями президента России по округам. Общие знакомые.

На заводе Александр пригласил парторга, комсомольский актив, бухгалтера и главного экономиста, обрисовал картину. С финансовой стороной все решалось. Но надо было организовать заводских комсомольцев на участие в воспитательной работе детей. Решили, что в ближайшую субботу детский дом посетит делегация комсомольцев из пяти человек, и они решат, как распределить между комсомольцами мальчиков и девочек, чтобы каждый шеф-комсомолец лично беспокоился о своем подопечном, начиная от одежды, походов в кино и театры, и кончая успеваемостью в школе. Начинание комсомольцы поддержали, довольно активно приступили к работе, и уже через месяц были видны результаты. Подтянулись в учебе и мальчики и девочки, постельное белье пошили в заводской пошивочной мастерской, два раза в месяц выделялся автобус, и дети ездили со своими шефами в кино. Комсомольцы занимались этим конкретным делом с охотой. Некоторые забирали детей к себе домой на выходные, там они и уроки делали, и к семейным делам привлекались. Одежду в торгующих организациях для деток закупили по полному перечню. Надо было учить, чтобы дети за своей одеждой следили, простирывали, гладили. Это дисциплинировало. Воспитатели и директор детдома радовались и боялись вспугнуть. Улучшилась дисциплина, дети почти прекратили сквернословить, особенно, которые из неблагополучных семей, где этот лексикон в порядке вещей.

Один из заводской молодежи нашел себе пару из молодых воспитательниц, справили комсомольскую свадьбу, им завод вне всяких очередей предоставил квартиру. Он был серьезный молодой человек, мастер, потом начальник цеха. Молодые люди серьезно полюбили друг друга и длительное время наблюдений за их жизнью и взаимоотношениями показывали, что гармония между людьми – бывает. Именно, гармония. Это была пара, которой завидовали и его друзья и ее подруги. Быстро, за три года, они приобрели двоих детей, мальчика и девочку, в хозяйстве им помогала Олина мама. На пятом году совместной жизни, уже возмужалый, и знающий свое дело начальник цеха пришел к Сибирцеву с просьбой отпустить его на два года в артель на заработки. Семья сложно становится на ноги, и материальное благополучие сегодня можно приобрести только на золоте или в море, в артели надежнее. Он обещает через два года вернуться на завод. Пришлось, по человечески отпустить, и поступок молодого отца семейства был порядочный и человеческий. Он снова через два года вернулся на завод, и работал честно и семья жила благополучно, Оля продолжала работать в детском доме. У нее было призвание воспитателя.

Связи общественных опекунов оказались полезными. Они стали систематически встречаться, решать свои и своих предприятий вопросы, постепенно эти встречи переросли в литературные пятницы. Большой вклад в духовное единство этого сообщества вносили Георгий Ассирович Левертов, вечный поклонник театра муз. комедии и вечный любовник балерины Нелли Ванзиной, и друг директора театра удивительного человека, черкеса по национальности, Мухарби Хамидовича Чапарова. К этому обществу часто присоединялись приезжающие с периферии золотопромышленники, директора леспромхозов, лесхозов, профессиональные охотоведы, моряки и рыбопромышленники, приезжающие в командировки на предприятия краевого центра – Авторемлес, «Прогресс», который располагался в Приморье, но имел массу дел в Хабаровске, много было гостей из Комсомольска – на – Амуре, Ванино, Благовещенска. И все они приглашались соответтвующими директорами, которые принимали их по производственным делам, и их визит совпадал с пятницей. Уже был составлен негласный график. Всегда, прощаясь, согласовывали время и адрес следующей встречи. На встречах были не только беседы о новых постановках театров, кинофильмах, приезжих артистах, но и решались внутренние вопросы, начиная с производства и снабжения, и кончая семейными и любовными. Любовные отношения были у многих, и они стимулировали благородный труд по строительству нового общества, новых отношений, новых страстей. И сдерживали слишком романтических и теряющихся в своей страсти к особам противоположного пола. Немаловажными были совместные ужины, по пятницам – же. Повара каждого предприятия знали свое дело и старались угодить и удивить гурманов. Алкоголь, если присутствовал, то в десятую очередь Общение между собой было главным и стало уже для многих обязательным.

Стремительно приближалась весна. Уже был март. Уже были слабые морозы и слабые оттепели, уже съездили в детский лагерь для прикидки предстоящих работ, заодно и сотворить шашлык на свежем воздухе, и полевую кухню с собой брали, на два котла, чтобы горячий чай и горячая, любимая всеми пшенная со сливочным маслом, и больше ни с чем, каша. В тот разведочный выезд все были настроены на отдых, развлечения и некоторые возлияния с закусью. Кое-кто пригласил с собой даму сердца, имея в виду возможность прогулки по освобождающемуся от снега лесу, приятную беседу и другие виды общения. Начали с осмотра помещений, принадлежащих закрепленным группам, административного корпуса со столовой и медицинским пунктом и спортивного городка. И до начала отдыха все наметили объемы работ на ближайшее время. Сторожа были предупреждены, что в ближайшие дни начнут завозить материалы, а через недельку сюда приедут бригады рабочих. Дети должны выехать на летние квартиры сразу, после того, как установится среднесуточная температура в 15 положительных градусов.

Один из управляющих городским торгом взял в эту поездку свою любимую Катю, и уже через полчаса в компании, которая закусывала около летней столовой, потихоньку от общества откололись и пошли искать укромного места для того, чтобы побыть наедине. Нашли. В одном из домиков, окна были забиты досками, вход не имел замка, темнота располагала, и им было уютно и хорошо, хоть и очень пыльно. Много пыли, но влюбленным это было не помехой. Общество, разгоряченное крепкими напитками и хорошей закуской, приняло решение спуститься к Амуру, и лично всем удостовериться, что приближается весна и ледоход неминуем. И, небольшими группами, по три – четыре человека, стали спускаться к берегу, спуск был пологим и долгим, слабый ветерок дул в лицо, которые начали свое движение, расстегнувшись и с шапками в руках, сначала одели шапки, потом, потихоньку стали застегивать пальто. Велись разговоры на отвлеченные темы, но постоянно возвращались к предстоящим работам по оборудованию детского лагеря. Эти вопросы у всех были на видном и важном месте, все начали вникать в воспитательную работу непосредственно с каждым ребенком, и это стало приносить желаемые, неплохие результаты. Опыт оборонщиков по подключению к детдому комсомольцев подхватили и другие предприятия.

А ветерок с приближением великой реки усиливался. Там, в лесу, он не так чувствовался. Горожане, особенно присутствующие женщины, холодный ветер стали воспринимать, как досадное недоразумение, но никто не предложил возвратиться в лагерь. До Амура дошли полным составом, исключая законно отсутствующих, директора торга и его Дульцинеи. Они со всей компанией из лагеря не выходили.

Пришли на берег, уже во многих местах место стыка замерзшей реки с берегом было размыто, активно двигалась на север вода, исчезая под льдинами, и вновь появляясь, уже в другом месте. По бескрайнему льду, то там, то здесь сидели рыбаки и ловили щуку. Щука в этот период уж очень хорошо берет на специальную снасть, видно было, как время от времени рыбаки вытаскивают приличных размеров рыбку. Попадались рыбины и других пород, которые за зиму изголодались. Промысел опасный, если не соблюдать правил техники безопасности. Не в каждом месте можно перейти со льда на берег. Рыбаки, которые постоянно занимаются этим промыслом, делают к весне специальные наледи в местах им известных. Это их обеспечивает иногда до самого мая. Всем известно, что в районе Хабаровска ледоход случается с пятого по девятое мая, и в день Победы льды уже покидают реку напротив города и километров двадцать вниз по течению. На такой реке ледоход всегда похож на неудержимую стихию. Весь город с началом ледохода, который длится три-пять дней, внимательно следит за движением льда. Слышен несмолкаемый шум сталкиваемых льдин, иногда проносит мимо зрителей вместе со льдом дома, скотские стойла, вместе с сараями, можно увидеть попавших в беду животных, которых уже не спасти, они зовут на своем животном языке на помощь, но им уже помочь невозможно. И несколько недель по берегам реки медленно тают вынесенные на сушу торосы. Иногда с трехэтажный дом. На лицезрение этих торосов компания решила выехать десятого мая, сразу после праздника. На том решили, и начали восхождение по пологому склону в сторону лагеря. Ветер был в спину, идти, все равно было тяжелее, чем спускаться, и уже те, кто жаловался на холод, стали потихоньку расстегиваться, а к концу пути многие стали снимать головные уборы, хотя, наиболее опытные предостерегали от простуды, просто, решили двигаться медленнее. По возвращению стали собираться в обратный путь, в город. Из неизвестности появился уклонившийся от прогулки со своей Катей, их вид вызвал дружное соболезнование. Модный костюм любовника, и модного тогда кримплена, был извожен в цементе, будто этот костюм использовали в качестве рабочего комбинезона, пальто, которое, очевидно, использовали в качестве подстилки было еще в более плачевном состоянии, одежда дамы была не в лучшем состоянии. Их бросились чистить, вытряхивать, но текстура ткани прочно держала в себе цемент. Нашедшаяся у одного из шоферов одежная щетка, помогала, но слабо. В первую очередь чистили Катю и ее одежду. Ей надо было домой в приличном виде. Ее кавалер, в конце концов, решил еще сегодня заехать к себе на базу и купить равнозначный костюм. А этот попытаться сдать в химчистку. Обследование места их любовных радостей показало, что весь домик загружен цементом в россыпи и этот цемент свободно берут рабочие, занимающиеся строительством водокачки. Домик не принадлежал ни одной группе и впредь планировался, как складское помещение. И надо было очень постараться, чтобы для преследуемых любовных целей попасть именно в этот склад. Но, любовь и страсть ослепляют. Они вышли из положения, но пару часов счастливой жизни того стоят. И счастливым людям завидовать и помогать надо, всегда..