Мертвец Его Величества Том 3

– И вы можете мне сказать, как появился мир?

Говард уверенно кивнул:

– С твёрдой уверенностью, господин Арантир! Более того, сотворение мира описано, с некоторой разницей, в легендах многих народов. Вычленить общие черты и составить усреднённое представление сумел ещё мой наставник. И я расширял это представление, хотя в большей степени занимался несколько иными…

С моей точки зрения, смотрелось забавно. Я уже прожил или провёл, в этом мире достаточно, чтобы не только нормально понимать местные языки. Сейчас я именно знал язык, как знал языки моего мира. Поэтому замечал некоторую архаичность его речи, когда мой разум достраивал понятия и слова, в этом мире и этом времени ещё неизвестные.

– Хорошо, Говард. Расскажите мне, как появился этот мир. Мне весьма интересно, с чего всё начиналось.

Глава 7.

Моя великая реформа с переходом от скелетного труда к человеческому буксовала на все колёса.

Нет, крестьян мы постепенно втягивали, обучали и уже начали приставлять к делу. Они роптали, конечно, но выбора по большому счёту не имели никакого. Демократия пока оставалась чисто умозрительной конструкцией в моей голове, и крестьяне оставались людьми подневольными. Вся эта возня с убеждением и объяснением нужна была только для одного: появления у работяг мотивации.

Из-под палки можно заниматься только самым тупым и низкоквалифицированным трудом. Всё, требующее минимального осознания, тянуло за собой необходимость личной мотивации. Поэтому условно свободные крестьяне эпохи феодализма вытеснили рабов античной эпохи. Эффективность настолько несопоставимая, что окупалась вся связанная с созданием феодальной иерархии возня.

Мотивация. Работник-пролетарий с отрицательной мотивацией превращается во вредителя. Не потому что намеренно вредит, а потому что работает плохо, без огонька, на отвали. Да, есть штрафы, но к кнуту всегда стоит прикладывать пряник. Поэтому людей я убеждал и к работе допускал только после устного подтверждения от работника: «честно постараюсь вникнуть и понять, работать буду добросовестно» и так далее. Процесс шёл, только слишком медленно. Оставалось надеяться, что темп перехода крестьян в пролетарии будет нарастать.

Дети-дикари дали первый выпуск. Самые старшие из детей закончили своё обучение, сдав все установленные экзамены. Двенадцать человек всего, почти апостолы. Из них семерых отправил на производство, обучаться и набираться опыта. Не опыта работы, за время обучения детишки успели с моими инженерами поработать и в плане навыков давали фору всем переобученным крестьянам. Нет. Нужен опыт социализации и навыки управления людьми, потому что (имея преимущество в навыках и знаниях) должны быстро выбиться сначала в старших, затем в бригадиров и так далее по иерархии. Это мои будущие управленцы, потому что других у меня нет. Из местных тех, кто может потянуть производство, единицы, слишком сильно нужно ломать мировоззрение. Работаю с тем, что имею.

Взамен двенадцати выпустившимся набрал из городских сирот новеньких. В моём-то Предельном никаких сирот не было уже год как, но у других – вполне достаточно. Детям рабочих и крестьян (не сиротам) тоже строили школу. Строили не в смысле здания – это дело привычное и простое, а подбирали преподавательский состав. Снова столкнулся с проблемами. Местная детская психология и педагогика в целом существовала в зачаточном состоянии, так что мой тезис: «детей бить нельзя даже в качестве наказания» вызвал недоумение и нередко споры.

Просвещённая общественность (весьма куцая, надо отметить) начала меня убеждать, что вица – отличное мотивирующее средство. Какое-то время я честно пытался их переубедить. Словами. Устал и приказал отходить всех этими самими вицами, а потом спросил, как оно? Готовы на веру принимать мой метод воспитания и мотивации? Или неприятно и обидно? Наставники признали, что обидно и неприятно, их, просвещённых мужей, вицами, как детей безмозглых.

– А теперь запомнили и вняли одной простой мысли, уважаемые. Те, кого вы обучаете, должны подняться до вашего уровня, и никак иначе. И встать с вами вровень. Вы друг к другу с уважением относитесь? Вот и к детям извольте относиться с уважением.

Потом, конечно, поговорили и о наказаниях, потому что без кнута тоже нельзя. Не физические наказания, но различные штрафные санкции мы предусмотрели. С этим как раз проблемы большой не было, крестьянские дети и так-то особо благ в жизни не видели, и во время обучения жили куда лучше, чем дома. Сама возможность всего этого лишиться и вернуться к «крутить хвосты коровам», потеряв единственный в жизни шанс на счастье и достаток, уже мотивировала детишек так, что любо дорого смотреть. Так что за неуспеваемость дети набирали штрафные баллы, критическое количество которых и приводило к «отчислению».

Я даже решил провести эксперимент и ввести оценки наоборот. Не было обычной пятибалльной системы, где двойка значила «неудовлетворительно», а пятёрка – «отлично». Был только один «положительный» результат – знание всего необходимого материала. Оценки от единицы до пяти значили, насколько сильно ученик НЕ дотягивает до установленной планки. Так что требуемый минимум – это условный троечник. Всё, что дети учили и готовили самостоятельно, сверх требуемой планки, не давало условных «оценок», зато поощрялось конкретными призами и бонусами.

При такой системе средней руки ученик, тот самый троечник, становился неполноценным на фоне условных отличников. Средний ученик был, как и все, успешно освоившим программу. И, если хотел получить какой-то бонус, мог поднапрячься прямо здесь и сейчас. В школе, как я её помнил, троечники переставали стараться, потому что держать планку высоких оценок им было тяжело, а никакого выхлопа эти усилия не давали. Трата времени, и даже похвалы учителя не добьёшься, ибо его в глазах останешься троечником, просто разово получившим оценку получше. Бонусы от пресловутых «красных дипломов» не оправдывали те адские усилия, что потребовались бы не самому умному ученику, чтобы вытащить себя на такой уровень. Особенно если он уже успел сформировать в глазах учителей образ троечника, предстояло парню или девочке годами продавливать стереотип. Глупо.

Да, были ученики, которым сама оценка и похвала являлись достаточной наградой, но… Ради удовлетворения эго одного ученика из пары десятков усложнять жизнь этим самым двум десяткам нерационально. К тому же я не мешал отличникам выпендриваться, учись и получай бонусы.

Впрочем, я забегаю вперёд. Первые набранные классы и так радовали результатами. Дети, в отличие от родителей, новое мировоззрение впитывали куда охотнее, и идею: «станок важнее сохи», принимали без необходимости ломать шаблоны. Так что до момента, когда всеобщее образование станет привычным делом, ещё не один десяток лет пройдёт.

Оставшиеся пять парней из первой партии не были направлены в какое-то конкретное место, а отдались в ученики одному из моих приближённых. Перенимать знания и навыки, а ещё контакты. Кем они там станут со временем – вопрос открытый, посмотрим. Дело не в том, что мне некуда их отправить, наоборот, мне требуются люди на десятках направлений работы, сотни людей. Даже если повелением божества или какой-то невероятной магией все мои подопечные из дикарей разом обратятся двадцатилетними юношами и девушками с требуемым уровнем образования и личной подготовки, я всё равно все направления не перекрою.

С делами получилось закончить. Сейчас аврала не было. Он мог бы быть, пожелай я форсировать процессы, но решил дать всем немного расслабиться. Да, королевство развалилось и вокруг творилась вакханалия, ну и что? Вокруг не было никого, кто мог бы прийти ко мне и меня завоевать. Полевое сражение я могу дать любому, проиграть, потеряв всю армию, сразу поднять новую такую же и дать новое сражение, и так пять раз по кругу. Из невосполнимых потерь будут только рыцари смерти и личи, ну так я их в бой и не пошлю, незачем. А раз нет такой угрозы, рвать жилы и гнаться за количеством в ущерб качеству не стоило. Пусть всё идёт как идёт, самое важное для меня – получение представительного количества рабочих, чтобы их стало реально больше, чем крестьян. Тогда и начнём расширение и развитие. А пока люди не заменили скелетов за станками – спокойно растим пролетариат.

Я завалился в гости к Говарду, составляющему по моей просьбе историю от сотворения мира.

– На чём вы с вами вчера остановились, мой друг? – обратился я к историку и летописцу в одном лице.

Я, конечно же, наш разговор прекрасно помнил, но давал время человеку собраться с мыслями.

Признаю, хочется побыть скептиком, опираясь на картину устройства мира, что я вынес из прошлой жизни. Вселенная, галактики, звезды, планеты. Только вот у местных были серьёзные основания называть свои представления о мироздании верными.

Все местные разумные и даже не совсем разумные народы были точно уверены: мир сотворили три Безымянных. Три Творца, высшие божества, демиурги, превосходящие обычных богов так же, как боги превосходят людей. Несопоставимые величины. Не то что смертные, даже сами боги не способны понять и осознать сущность Безымянных. Неизвестно, зачем, почему, для чего, как, на всё эти вопросы нет никакого ответа. Творцы захотели сотворить мир – они его сотворили. Сообразили на троих. И всё, более они в своё творение не вмешивались, ибо существуют совершенно другими категориями. Вся история сотворённого мира от начала и до конца для Безымянных просто мгновение, по представлению местных, конечно. Впрочем, мне такое представляется вполне обоснованным. Причина считать, что Безымянных именно три, они в знаках. На небе звезды трёх цветов, синие, зелёные и красные. Причём не перемешаны между собой, а треть неба в зелёных звёздах, треть в красных, треть в синих, ну, голубых. И других таких знаков много, Говард добрый час перечислял.

Далее. Сотворённый мир не был совсем пуст, хотя изначально в нём была только твердь и Старшие Боги. Этих называют Безмолвными, ибо сила их настолько велика, что если заговорят – смертные этого могут и не пережить. На смертных однако Старшим Богам большую часть истории этого мира было глубоко наплевать. До недавнего времени. Безмолвные не отвечали за какие-то конкретные отдельные направления, нет, эти ребята своей плотью создавали целые пласты мироздания. И да, Светлая Мать – одна из Старших Богов, одна из Безмолвных. Всего же Безмолвных семь. Великая Твердь (или Великий Твердыня, он, кажется, мужчина), что создал из своей плоти твёрдую землю и сам мир. Круг Воды, создавший воду на земли и в небе и обеспечивший её круговорот. Ветреный Странник, как ни сложно догадаться, создавший воздух. Эта троица сообразила на троих и создала жизнь, свою… кхм… дочь и сестру, сына и брата. Нда. Из своей плоти трое создали четвёртого Безмолвного. Не чистое божество жизни, а саму концепцию, как понял. Как сказал Говард, Вечный Творящий (имена у них очень плохо переводятся) не только за «жизнь» в прямом смысле отвечает. Бревно горит, давая жар – тоже часть плоти Творящего. Если говорить более… научным, коли это будет уместно, языком, творящий отвечает за саму возможность существования химических реакций, чтобы в мире не только чистые химические элементы существовали. Пятый – Шёпот Времени. Благодаря ему идёт время, потому что без него мир существует в статическом равновесии, а значит, не происходит ничего. Шестая – Великая Мать, Светлая Мать, давшая живым существам разум, а разумным – магию. И последний – Серый Прах, как ни сложно догадаться, Смерть. Ибо без смерти живые не были бы смертными.

Семь Безмолвных до недавнего времени не имели своих жрецов, никто им не поклонялся. В том смысле, что все смертные точно знали о существовании этой семёрки, чтили и были свято убеждены: это очень важные ребята, без которых никак. Но для местных эти семеро были чем-то… само собой разумеющимся. Типа как Вселенский Взрыв. Он вроде как есть (как теория) и вроде как создал вселенную, ну и всё. Поклоняться ему нет никакого смысла. Да и вообще смертные считали, что Безмолвные даже не замечают существования смертных. А вот оно как повернулось.

– Да, Арантир. Сегодня я расскажу, как появилось второе поколение богов, – настроился на рассказ Говард. – Ибо эпоха Старших Богов была эпохой страшной и опасной для нас, простых смертных.

Глава 8.

– Вы свободны, Тайра, – обрадовал я бывшую королеву. – Более никак вас не задерживаю, можете идти, куда захотите.

И указал на дверь, сам же остался сидеть. Женщина с недоверием посмотрела на дверь, затем снова на меня.

– Но?

– Что «но»? – я знал, о чём она, но решил отыграть непонимание.

Тайра нахмурилась.

– Вы готовы меня отпустить, но должны быть какие-то ограничения, условия…

– Вас же не держат в полной изоляции, Тайра. Новости вам регулярно передают. Я отпускаю вас, потому что королевства больше нет.

Женщина нахмурилась ещё сильнее.

– Это невозможно. Королевство… Соберётся снова. Нас многое объединяет, чтобы…

– Половина земель уже ушла под управление соседей. Хаарт сейчас пытается удержать власть в столице и ближайших землях… С переменным успехом. Я представляю независимый анклав, не признающий старого королевства и его власти. И сомневаюсь, что новый король, кто бы им ни стал, сумеет меня принудить подчиняться. Поэтому королевства в старых границах уже не будет никогда. Потому и ваша ценность… – я неопределённо повёл рукой в воздухе. – Стремительно падает, Тайра.

Женщина разозлилась, но быстро справилась с эмоциями.

– А раньше?

– Я держал вас при себе, чтобы излишне рьяные аристократы не использовали вас в качестве знамени в своей борьбе. Сейчас – делайте что хотите. Можете вернуться к Хаарту, можете найти других союзников. В любом случае для меня вы всего лишь женщина с ребёнком. Не больше и не меньше.

Такое положение Тайре, естественно, не могло понравиться. Да, она была птицей в клетке, да клетка-то золотая, и хорошо охраняется. А снаружи много тех, кто Тайру и её ребёнка захочет использовать. Или просто убить, такие тоже наверняка найдутся. Ребёнка точно, как отпрыска Хаарта. Вот и получалось, что уходить от меня, не опасаясь за свою жизнь, Тайра может только в сопровождении хорошего отряда, но кто ей отряд даст?

– Ты издеваешься надо мной? – бросила мне в лицо Тайра.

– Нисколько, – отрицательно качаю головой. – Однако в моих глазах вы более не королева. Нет никаких причин дальше содержать ваш и ваше дитя. Я выдам вам подъёмные и… Можете жить на моей земле наравне со всеми.

– Никогда! – вскочила Тайра. – Я не какая-нибудь крестьянка!

Меня её реакция забавляет.

– А кто вы?

– Королева!