Диалоги о любви. Мужчины и женщины

«Писатель, если только он
Волна, а океан – Россия,
Не может быть не возмущен,
Когда возмущена стихия.
Писатель, если только он
Есть нерв великого народа,
Не может быть не поражен,
Когда поражена свобода».

– Писатель должен жить как народ. Если он живет лучше, значит, пишет хуже. Так что моя фамилия – Россия, а Новиков – мой псевдоним.

Как у жениха на свадьбе

Со своей музыкальной женой Илья шлялся по разным тусовкам, на которых худосочно-очкастые представители городской богемы обсуждали зарубежные фильмы, которые никто из них не видел, спорили о столичных спектаклях, на которых никто не бывал, и зловредно обсуждали вражеские новости о советской перестройке из вещаний «Голоса Америки» и радио «Свобода».

Правда, уже наступала эра видеомагнитофонов, когда все вышеперечисленное можно было увидеть на 180-минутных вэхаэсовских кассетах, особенно это касалось кинофильмов, но стоили эти зарубежные носители информации очень дорого: одна кассета – одна зарплата рядового инженера. И еще один момент: на советский рынок поступали в основном не шедевры мирового кино или театра, а гнусаво переведенные тупые боевики с Ван Даммом, Шварценеггером и Брюсом Ли. Кроме того, они были ужасного качества, поскольку переписывались десятки раз, но этого было вполне достаточно для подобных киношлягеров, где искусство и не ночевало.

На одном таком культурном сборище Илья однажды даже чуть не набил морду одному излишне рафинированному интеллектуалу, внешне похожему на профессора Плейшнера в детстве.

Как было принято в советские времена, в тесном шестиметровом бабушатнике, то есть на кухне, у подруги жены собрались малознакомые друг с другом интеллигенты. Водка, селедка, капуста, вино, то да се. Непонятно где раздобытая банка греческого апельсинового сока. Короче, кто что принес. Под вонючий дым говенных болгарских сигарет «Стюардесса» и картавое звучание «Машины времени» на задроченном бобинном магнитофоне «Соната», за свое «высококачественное» звучание более известном в народе как «Сатана», заговорили о шибко интеллектуальной литературе, образцы которой можно было иногда почерпнуть из журнала «Иностранная литература». Речь зашла о книге Джона Апдайка «Беги, кролик, беги». Среди присутствовавших читал ее только этот хилообразный очкарик, взахлеб призывавший всех собравшихся сделать то же самое, иначе типа считать за людей никого из них не будет.

Спору нет, книга хорошая. Но с этой книги переключились на советскую литературу. В частности, на роман «Вечный зов», по мотивам которого только что на экраны телевидения вышел одноименный многосерийный фильм. Очкастая сволочь начала зло и подло иронизировать и над самим романом, и над теми, кто смотрит сериал, сказав, что такое говно сделано об отсталом совковом быдле и для такого же совкового быдла, у которого вся биография на лбу написана: ПТУ, армия, завод, да еще для тупоголовых спортсменов, в чьих дебильных мозгах одна извилина. А вот Апдайк – это то, что доступно и понятно только таким особо избранным личностям, как он. Иными словами, тот не человек, кто не читал Апдайка.

И тут Илью прорвало.

– Слушай, ты! А если война начнется, ты, пидор гнойный, пойдешь родину защищать? Родителей своих, детей, женщин?.. Ты на себя посмотри. Тебя, урода, соплёй перешибить можно, – громко заорал он, взяв за воротник обоссавшегося от страха интеллектуала.

– Илья, перестань, – бросилась на него жена. – Что с тобой? Успокойся.

– Иди ты… – огрызнулся он и снова зло обратился к очкарику: – Ты на войну не пойдешь, гнида пучеглазая. А пойдут на войну другие, которых ты только что обосрал, которые не читают Апдайка, а смотрят только «Вечный зов» и занимаются спортом. И они будут там умирать, чтобы ты, говно собачье, сидел вот на такой кухне, смеялся над ними и пил водку с бабами. Пошел вон отсюда, рожа козлиная! Ну че стоишь как у жениха на свадьбе? Пшел вон, сказал!

Остальные гости тупо молчали, глядя на эту перепалку. Война у всех стояла комом в горле: только что были выведены советские войска из Афганистана и разрушена берлинская стена, отделявшая социализм от капитализма, мир – от войны, свободу – от рабства, богатство – от бедности, творчество – от догмы…

Сам Илья в армии не служил. Был только на трехмесячных сборах после окончания «политеха».

Глава 2

Гиперболоид инженера Гарика

Но мы отвлеклись. Итак, был июнь, стояла тихая послеобеденная суббота, когда не жарко и не холодно. То есть самое время для свадеб, похорон и юбилеев: если вдруг напьешься, не рассчитав физических и моральных сил, то не развезет от усталости.

И тут внимание друзей привлекла проходившая мимо девушка примерно того же возраста, что и они.

– Девушка, не скажете, который час?

– Если хотите проводить меня до дома, то я не буду против, – ответила та. – Не бойтесь, не надорветесь, здесь недалеко.

– Да я и не боюсь, – Илья явно не ожидал такого поворота событий.

– Иди, иди. Помоги барышне, видишь – страдает, – подтолкнул, заговорщицки подмигнув Илье, Сергей.

– Ладно. Не теряйте, если что, – шепнул ему в ответ Илья. – Я быстро.

Насчет баб Илья был впереди планеты всей, и два раза предлагать общение с женщинами ему было не нужно. Ловелас в постели ас. Его, как нам уже известно, так и звали: Новиков-Плейбой. Не путать с известным советским писателем-маринистом, фамилия которого была Новиков-Прибой.

– Подождем, не ссы, без тебя не уедем, – снова заверил Серёга, подталкивая вперед Плейбоя. – Давай-давай.

– Вы позволите? – Илья протянул руку, чтобы взять у незнакомки сумку с продуктами.

– Пожалуйста. Что у вас здесь? Свадьба, что ли? – спросила она, когда они вдвоем пошли по тротуару.

– Да, коллега женится. Вместе учились, вместе работаем, – ответил груженный сумкой Илья.

– И кем вы работаете?

– Я – космонавт дальнего плавания.

– А если серьезно?

– Конструктор на авиамоторном. Конструкторский отдел номер один. Гиперболоид инженера Гарика разрабатываем.

– Что разрабатываете? – не поняла незнакомка.

– Так руководителя нашей бригады зовут: Гарик Самвелович. Обрусевший армянин. А разрабатываем мы лопатки для двигателей.

– Я тоже на авиамоторном. В управлении, в планово-экономическом отделе. Кстати, себестоимость ваших лопаток обсчитываю.

– И как?

– Че как?

– Как наши лопатки? Соответствуют утвержденным стандартам и ГОСТам?

– Как-как? Жопой об косяк, – улыбнулась незнакомка.

– Нежно сказала она.

– Что? – не поняла сказанное девушка. – Извини за грубость, вырвалось. Какие соответствуют, какие – нет. Дорогие они у вас получаются.

– Важная у вас работа, говорю, ответственная.

– Еще бы. Может, познакомимся? А то как-то…

– Меня зовут Илья. По-английски – Уильям или Билл. По-немецки – Вильгельм или Вилли.

Про Плейбоя он, естественно, промолчал.

– А меня – Татьяна. Как будет по-английски, понятия не имею. В детстве папа звал Татошкой. Кстати, мы пришли. Вот мой дом, а вот мой подъезд.

– Хороший дом, – единственное, что нашелся ответить Илья, поставив сумку на скамейку у входа в подъезд.