Диалоги о любви. Мужчины и женщины

Илья явно слукавил. Дом был обычной пятиэтажной хрущобой, серой и неприглядной, как все дома в Крохалях, длинной и безликой. Такие в народе называли китайской стеной или лежачим небоскребом. Все такие дома были похожими друг на друга, как булыжники на мостовой.

А вот газон у дома был веселый, ухоженный, весь в цветах, разноцветных скворечниках и густых кустарниках. Зеленая клумба была заботливо отгорожена от тротуара старыми, выкрашенными в белый цвет, лысыми автопокрышками.

– Может, чаю хочешь? Или чего покрепче? – спросила Татьяна, недвусмысленно приглашая в гости.

В подобных ситуациях наш донжуановский герой, несмотря на богатый сексуальный опыт, никогда не был. Он даже растерялся с непривычки.

– Пошли. Не съем, – Татьяна вновь, словно эстафетную палочку, передала ему в руки продуктовую сумку. – Держи.

– А муж, как я понял, в командировке? – робко спросил Илья, когда они поднимались по лестнице в подъезде.

– Нет никакого мужа. Выгнала. Ребенок – в лагере.

– Пил?

– Что?

– Муж, спрашиваю, пил, наверное, раз ты его выгнала?

– Илья, давай не будем об этом. Я ведь не спрашиваю, где у тебя жена.

– А вот она как раз в командировке.

– Тем более. Значит, нам никто не помешает.

– Пить чай?

– И чай тоже, – улыбнулась девушка.

Гованна

Татьянина квартира была чистой и аккуратной, со стандартной мебелью среднего советского служащего: диван, стенка, стол со стульями, кресло-кровать, в углу, у окна, цветной телевизор «Изумруд» с торчащими во все стороны рогами антенны. В другом углу – стол письменный с магнитофоном на нем, рядом с которым на стене висел плакат группы «Кино» с лохматым Виктором Цоем на переднем плане.

На кухне сверкал предел мечтаний советской хозяйки – кукуштанский гарнитур с белыми шкафчиками, столом, мойкой, с красными часами и таймером, а на холодильнике – расписанный под хохлому электросамовар, на плите – лысьвенский набор эмалированной посуды. Короче, все как у приличных людей. Социалистический стандарт. Одним словом, обычная однокомнатная квартира обычного советского человека.

Она протянула ему полосатый махровый халат.

– Ванная там, полотенце на вешалке, – указала она на дверь с писающим мальчиком и капающим в ванну душем. Картинки указывали на то, что санузел был совмещенный, по-русски – гованна.

– Окей, – весело ухмыльнулся Илья.

Ванная комната была отделана белым кафелем, который, как водится, был обклеен детскими стикерами от жвачек: футболисты, хоккеисты, гоночные машины. Особенно много картинок было рядом с унитазом.

В постели руководила горячая Татьяна, взяв всю инициативу на себя. Она любила позу сверху, говоря при этом, что так она быстрее кончает.

– Ой, мамочки! Как хорошо… У меня год никого не было. Тебе хорошо со мной?

– Да, – прошептал усталый Илья.

Они еще какое-то время полежали на диване, разбросав белые крахмальные простыни во все стороны.

– А теперь иди, а то тебя действительно потеряют, неудобно будет, – сказала она, водя пальцем по его груди. – Только ты не подумай там чего-то… Я тебя раньше видела. На заводе ты пару раз к нам в управление заходил. На турслете был в том году. На заводском юбилее в апреле, в ДК нашем, в КВН, помнится, выступал.

– Было дело.

– Понравился ты мне.

– Так вот сразу?

– Сразу – не сразу, а запомнила я тебя. Познакомиться хотела. А сегодня увидела, вот и решилась. Хотя ты меня опередил. Наверное, не надо было. Как думаешь, Вильгельм? – спросила она, вставая с постели.

– Ну почему же?..

– Давай выпьем за знакомство, а то как-то не по-людски.

Она накинула на себя халат и прошла на кухню. Следом за ней – и Илья. Татьяна достала из холодильника водку, разлила по граненым, видимо, доставшимся от бабушки, древним стопкам, нарезала соленые огурцы.

– За нас.

Когда Илья был уже в дверях, надевая ботинки, тихо спросила:

– Мы еще будем встречаться?

Илья кивнул:

– Если захочешь.

– Вот мои телефоны: рабочий и домашний. Звони, – она протянула ему листок, вырванный из школьной тетрадки. – Жене только не показывай, а лучше выучи и съешь.

И когда Илья уже совсем собирался уйти, спросила:

– Говоришь, жена у тебя в командировке? Может, после свадьбы зайдешь, когда у вас там все закончится? Если не очень пьяным будешь.

– Хорошо, – улыбнулся Илья, – зайду.

Кстати, Татьяна также подрабатывала. И знаете, кем? Не кочегаром и не плотником, и не монтажником, а высотником, то есть промышленным альпинистом. Болтаясь на высоте, иногда даже вверх ногами, заделывала швы между бетонными плитами в девятиэтажных домах серых и однообразных закаменских новостроек. Дело это не женское на первый взгляд, но ей нравилось. И оплачивалось оно неплохо. А насчет адреналина и говорить не приходится.

Утро в сосновом бреду

Когда Илья снова пришел в ресторан, свадьба была в самом разгаре. Точнее, в пьяном угаре. Пресытившись дармовыми едой и бухлом, гости вместе с молодыми активно участвовали в дурацких конкурсах на все случаи жизни. Тамада старалась на славу, предлагая, например, мужикам в боксерских перчатках развернуть фантики шоколадных конфет по олимпийскому принципу: кто быстрее, или попасть в бутылочное горлышко карандашом, привязанным за нитку к поясу, или женщине раздавить округлой задницей такой же округлый воздушный шар, лежащий на коленях у какого-нибудь мужика.

Было по-свадебному весело. Все гости, до пьяного опупения похожие друг на друга, ржали, хлопали в ладоши и громко подбадривали конкурсантов возгласами: «Давай, Вася, не подведи! На тебя вся страна смотрит!» Ведь доподлинно известно, что после первого «горько!» все лица одинаковы. А уж после второго или третьего – тем более.

– Ну ты даешь, – двусмысленно сказал Серый, посмотрев на часы, когда вернувшийся Илья, воровато оглядываясь, втихаря уселся на свое место за праздничным столом. – Ну как там, все в порядке? Не оплошал?

– Отвисни, – по-доброму огрызнулся Илья.

– Не уронил честь мундира? – ехидно не унимался Сергей.