Аркада. Эпизод третий. maNika

– Что? – рявкнул Узочи.

– Откуда ты знаешь? – дернулся Руфай.

И стало ясно, что Винчи наступил на больную мозоль.

– Я веду дела, а не сплю с открытыми глазами, – хладнокровно произнес Джа. – Я знаю, что вы потеряли Бентли, и теперь его территорию пытаются прихватить «guerreros».

– Мы ее удержим.

– Не сомневаюсь. Но важно не то, что вы сумеете отбиться, а то, что у вас пропадают люди.

Бандиты переглянулись. Винчи допил виски, поставил стакан на стол и выразительно посмотрел на Мози. Тот молча взял бутылку.

История их взаимоотношений, еще не сложная, но перспективная, развивалась несколько месяцев и сейчас приближалась к кульминации. Она началась с желания FN23 решить проблему первенства и взять Восточное побережье под полный контроль. Амбициозная задача требовала огромных сил и казалась невыполнимой, поскольку единственный конкурент банды – латиноамериканский клан «guerreros» обладал приблизительно равными с FN23 возможностями. И тогда появилась идея получить поддержку у европейских деловых партнеров Руфая, в распоряжении которых находилось изрядное количество хорошо вооруженных, умеющих воевать бойцов, и на сцену вышел человек, которого Узочи и Руфай знали под псевдонимом Старовиражевич. До сих пор они общались по сети, сегодня впервые увиделись, и бандиты сразу потребовали снять маску.

А это означало, что решение принято.

Или будет вот-вот принято, поскольку лидеры FN23 не могли не знать, что конкуренты из «guerreros» затеяли активную вербовку бойцов в Центральной Америке.

– Какие дела ты ведешь с Сечеле? – вернулся Узочи к старым, давно пройденным вопросам.

– Не только с ним, – уточнил Джа, забирая со стола свой стакан. Он понимал, что лидерам FN23 требуется время, чтобы прийти в себя после упоминания Бентли, и легко согласился повторить пройденное.

– Какие дела?

– В основном – оружие.

– А не в основном?

– Достаточно того, что я плотно занимаюсь поставками оружия, а значит, в моем распоряжении есть подходящий транспорт, – чуть жестче ответил Винчи. – Сечеле поставил передо мной задачу, я взял время на размышление и теперь говорю: я могу ее решить.

– Ты сможешь привезти в Штаты тысячу солдат? – недоверчиво спросил Узочи.

– Сечеле говорил о пятнадцати тысячах, – сделав глоток виски, Джа вернул стакан на стол и принялся сворачивать самокрутку. – С оружием.

– Как ты это сделаешь?

– Благодаря коррупции, мой дорогой Узочи. Или ты думаешь, что я стал удачливым торговцем, потому что старательно скрываюсь от GS?

– Ты не скрываешься от GS? – удивился бандит.

Винчи раскурил самокрутку, пустил к потолку струю ароматного дыма и, глядя в живые глаза железноголового собеседника, спокойно ответил:

– Я с ними сотрудничаю.

И тем заставил Узочи поперхнуться.

– Может, ты в ней служишь? – тихо спросил закончивший размышления Руфай.

– А тебе не все равно? – поднял брови Джа.

– То есть? – растерялся уголовник. А учитывая его положение, в прошлый раз Мози чувствовал растерянность приблизительно шесть лет назад.

– Если бы GS за каким-то чертом понадобилось ликвидировать пятнадцать тысяч европейских голов, GS ликвидировала бы их в Европе. Нет смысла сажать боевиков на корабль и топить… – Винчи глубоко затянулся. – Не забывайте, что корабль сам по себе больших денег стоит.

– То есть GS пропустит судно, под завязку набитое вооруженными бойцами? – изумился Узочи.

– GS и береговая охрана просто пропустят судно, – терпеливо объяснил Джа. – Их не будет волновать, что оно везет – это я гарантирую.

– В чем твой интерес?

– Деньги и развитие бизнеса. Когда вы устроите большую заварушку, мои товары и услуги будут крайне востребованы.

– Но когда мы победим, ты потеряешь крупный рынок сбыта в лице «guerreros», – заметил железноголовый. – Да и мы успокоимся…

– Успокоитесь настолько, что вам перестанет требоваться оружие? – удивился Винчи. На этот раз – не притворно. – Ты серьезно?

– Без оружия мы не обойдемся, – проворчал Руфай, жестом предлагая Узочи заткнуться. – Когда ты сможешь обеспечить поставку?

– В течение двух недель.

– Оплата?

– Вперед.

– Гарантии?

Джа развел руками и приятно улыбнулся. Все было понятно без слов: гарантии в таких делах никто не давал.

Orc archive

Paris ne vaut pas une messe[6 - Париж не стоит мессы (фр.).]

Раньше, до того как мир необратимо изменился, мне нравилось внезапно, без всякой на то причины, просто по зову сердца, бросить дела и отправиться в какой-нибудь город. Иногда – в старинный европейский, тихий, больше походящий на деревню, иногда – в современный китайский мегаполис, или в пыльный, пустынный, плавящийся под знойным солнцем арабский, в котором пять раз в день кричит муэдзин, или в опасные азиатские трущобы, по улицам которых бродят крысы с ножами и крысы с хвостами. Отправиться только потому что захотелось увидеть именно этот город, захотелось побродить по его улицам, послушать голоса жителей, иногда понятные, иногда абсолютно чужие, выпить местного вина или пива, съесть то, что едят все вокруг, переспать с местной красоткой или с той, кого местные называют красоткой, и встретить рассвет на террасе, со стаканом виски в руке и сигарой в зубах.

Встретить расслабленным, успокоившимся, готовым вернуться в большой мир.

Мне нравилось бывать в абсолютно разных городах и через их камень прикасаться к истории: древней, средневековой и современной. Я бродил по улицам, которые видели королей и кардиналов, великих ученых и не менее великих полководцев, президентов, трибунов, революционеров, людей пылких и горячих, мечтательных, отчаянных, смелых, а главное – устремленных в будущее. Я видел города, застывшие и меняющиеся в угоду времени, сохранившие традиции и сделавшиеся безликими, и любовался их жизнью.

Но после того, как мир испоганил некроз Помпео, страсть к путешествиям оставила меня. Потому что сначала жизнь городов сделалась нервной, наполненной злостью и тоской, болью, порождающей жестокость, и ненавистью, результатом которой становилась еще большая боль. А потом, когда прекратились вызванные Помпео бунты и власти установили контроль над территориями, жизнь окончательно изменилась. Она мало где походила на себя недавнюю, даже там, где власть осталась в прежних руках, и я устал угадывать, в каком городе можно отдохнуть и развеяться, а с каким можно только попрощаться.

Мир перестал меня радовать.

Я стал путешествовать только в тех случаях, когда этого требовали дела, воспринимая переезды без удовольствия, как необходимость, но был один город, в который я не мог не заехать. С которым не мог не попрощаться, потому что был обязан ему многим. Старинный город, который барон Осман превратил в блестящую имперскую столицу. Старинный город, в котором я обрел все, что у меня есть, который изменил меня так же, как я изменил мир: сильно, безжалостно и навсегда. В старинный город, который я никогда не любил, но который стал моей страстью.

В город…

Я отправился в Париж.