Тёмные церемонии

– Как долго? – вырвалось у Лиссет.

– Вечно, – пожал плечами аптекарь. – Или пока Консул жив. Не уверен, что это одно и то же.

– Не хочу.

– А он постарается сделать так, чтобы ты захотела. Как минимум – чтобы тебе стало безразлично. Сначала Внутренняя Агема будет тщательно следить за тем, чтобы недовольство исчезло из повседневных разговоров. И не просто недовольство, но даже намёки на него. Дома, на кухне, с тем, кому полностью доверяешь, можешь обсуждать что угодно, а вот публично должен молчать или выражать поддержку.

– Но зачем?

– Затем, что из пространства исчезнет ненужное Консулу Слово. А это очень важно, поверь. Нет слова – нет мысли, если о чём-то не говорят – этого не существует.

– Глупо, – не согласилась девушка. – Он просто загонит недовольство вглубь и однажды…

– «Однажды», которое ты имеешь в виду, произойдёт лишь в том случае, если остановиться. Если позволить подданным жить в двоемыслии, внутренне потешаясь над официальной позицией. Но Консул слишком умён и не допустит подобную ошибку. Очистив от нежелательного Слова большое пространство, он займётся малым, и недовольство исчезнет даже из внутрисемейных разговоров. Не сразу, но исчезнет. Одновременно будет вестись работа с подрастающим поколением, которому будут очень активно, но не в лоб, а исподволь, пропагандировать существующий порядок. Это долгая работа, но если делать её системно, то через десять-двадцать лет неправильные Слова исчезнут и перестанут влиять на умы. А может, и раньше.

– Молодёжь недовольна, – напомнила девушка.

– Молодёжь остаётся молодёжью лишь какое-то время, – напомнил аптекарь. – Ты можешь мне не верить, но оглянуться не успеешь, как следующее поколение назовёт тебя старухой.

– Бумером.

– Ага.

– И следующее поколение будет поддерживать Консула?

– Это более чем возможно, – вздохнул брат Шитус. – У Консула необычайно большой, стратегический горизонт планирования. Он смотрит на десятки и сотни лет вперёд и знает, что нужно делать.

– Что нужно делать? – машинально спросила Лисс.

Ответа не последовало. Точнее, он прозвучал, но совсем другой.

– Советовать в таких делах тяжело. – Аптекарь помолчал. – Но я абсолютно точно знаю, чего делать не нужно.

– Глупости, – грустно усмехнулась девушка.

– Глупости, – подтвердил брат Шитус. – Ты – очень храбрая девочка, Лисс, но я бы не советовал тебе играть в эти игры. Не пытайся стать героем.

– Почему вы решили, что я хочу стать героем?

– Увидел в твоих глазах.

И не поспоришь… Брат Шитус знал девушку с рождения и превосходно читал её настроение и чувства.

– Я ещё ничего не решила, – едва слышно сказала Лисс.

– Внутренняя Агема будет терпеть лишь до определённого предела, – повторил свою мысль аптекарь. – Если ты слишком увлечёшься выражением недовольства или прямо выступишь против Альянса – тебя жёстко остановят. И происхождение не поможет.

– Скорее, навредит – к тёмным в Альянсе относятся недружелюбно.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

Лиссет кивнула, выпрямилась, наконец-то перестав облокачиваться на прилавок, собралась прощаться, но прежде решила задать ещё один вопрос:

– Вы предлагаете подождать?

– Я бы посоветовал оставить войну тем, кто умеет воевать.

– А если они не справятся?

На это брат Шитус молча развёл руками.

И девушка понимающе вздохнула. Лисс не была согласна с аптекарем, но не собиралась его осуждать или обвинять в трусости: эрлийцы принципиально не воевали и не брали в руки оружие. Впрочем, так же как и родной народ Лисс – шасы. До недавнего времени их небольшие семьи прекрасно себя чувствовали за широкой спиной бесстрашных и беспощадных владык Тёмного Двора, но сейчас… Всё стало по-другому. Тёмный Двор в Цитадели – то ли заперся, то ли попал в осаду. Два других Великих Дома образовали Альянс, Город менялся на глазах, и Лисс воспринимала происходящее как личную трагедию. Мир, к которому она привыкла, который считала своим, рушился на глазах, формируя контуры принципиально иного будущего…

Которое ей совсем не нравилось.

– Шаса?

«Проклятие!»

Ещё одна примета нового порядка – патрули. Их было немного, в основном они выходили на улицы по ночам, и пропаганда утверждала, что они нужны для обеспечения безопасности жителей Города. Однако встреча с ними не сулила ничего хорошего. Самой Лисс ещё не доводилось с ними сталкиваться, но друзья рассказывали, что патрульные всегда держались грубо и высокомерно, всячески демонстрируя превосходство Внутренней Агемы над рядовыми обитателями Тайного Города.

К сожалению, друзья оказались правы.

– Шаса? – повторила самая рослая и, видимо, старшая из трёх ведьм.

Ей не требовалось спрашивать – простейшее магическое сканирование, которое они наверняка провели, чётко показало генетический статус Лисс, однако ведьме захотелось, чтобы девушка представилась. Или доложила.

– Шаса, – подтвердила Лисс, стараясь смотреть на зелёных ведьм не слишком недружелюбно.

– Что ты здесь делаешь?

– Живу, – ответила девушка, проглотив ответ «не ваше собачье дело». Однако короткий и спокойный ответ не избавил её от дальнейших расспросов.

– Остроумная, – заметила одна из младших ведьм.

– Наверное, думает, что смешно пошутила над нами.

– Поиздевалась.

– Наглая сучка.

Патрульные были одеты в тёмное, терялись в сгустившихся сумерках, но Лиссет знала, что одежда не чёрная, а тёмно-зелёная – ведьмы недолюбливали чёрное.

– Ты – маг?

– Слабый.

– Колдуешь?