Доля ангелов

Каждое утро он спешил в свой кабинет, доставал из ящика стола распухший от записей и вкладок черный блокнот и шел на Бугры, изучать местность около дома Марии Дмитриевны, она же Мария Долорес Бласка Принсипиа. Ответа на доклад все еще не было, и порой интерполовец уже сомневался в том, что письмо вообще куда-нибудь добралось. Скорее всего оно было потеряно по пути, съедено медведями, вморожено в вечную сибирскую мерзлоту или пущено на самокрутки свирепыми железнодорожными грузчиками, которые, как известно, в этой стране питаются исключительно солидолом, табаком и водкой. Но работа есть работа, она требует профессионального подхода. Поэтому Алькальде мерз в холода, мок до нитки в дожди, превращавшие землю в непролазную грязь – и жарился на весеннем сибирском солнце, которое оказалось неожиданно жарким. Зато каждый метр в округе был изучен, занесен в блокнот, описан и вычерчен. Любая дыра в заборе или тропинка не ускользнули от внимания зоркого баска.

Вот только проклятая Черная Кошечка, Black Pussycat ни разу не попалась ему на глаза. И все-таки пару раз Алькальде повезло услышать, как Мария Долорес ворчливо жалуется кому-то по телефону. Слово «кошка» он слышал издалека, оно прочно засело у интерполовца в голове и даже снилось по ночам, танцуя вокруг него россыпью наглых и насмешливых букв, покрытых черным мехом. Филипп не сомневался, что особо опасная террористка, связанная с кучей всем известных и наводящих ужас организаций – прячется где-то здесь, недалеко. Нет лучше места, чем заштатный городишко, сонный и ленивый!

С каждым днем напряжение росло, и Филипп Айноа даже бабулек на скамейке, торчащих у подъезда в эти теплые деньки почти круглосуточно, иногда принимал за агентов вездесущей Черной Кошки. А однажды, поднимаясь по лестнице, он услышал из-за соседской двери эти два заветных слова и от неожиданности разбил выскользнувшую из пальцев бутылку пива, которую только что открыл, но еще даже не успел донести до рта.