Сценарий 19/91. Быль о том, как я потерял страну

В открытое окно лился воздух, непривычно тёплый для зимы, скорей даже весенний по своей консистенции. Воздух пах гарью, сыростью, кооперативными чебуреками и вообще городской сутолокой. По этим запахам, а ещё пуще по непривычной теплоте своей, казался тот воздух не только насыщенным, но и пьянящим. Илья Максимович глубоко вздохнул носом, чтобы сохранять самообладание, но запахи оттепели странным образом вплелись в общую композицию и опрокинули её. Очевидная нелепость бесед с чокнутым таксистом, несуразность его философского отречения от шофёрской функции и совсем уж необъяснимая серьёзность ведения диспута, в сочетании с атмосферной аномалией, переменили Илье Максимовичу весь внутренний настрой. Сделалось ему как-то грустно, тоскливо даже и неуютно. Он посмотрел на мокрый серый забор вдоль улицы, на тополя, тянущие во все стороны свои пахучие ветки и спросил с нежданной для самого себя тоской в голосе:

– А разве может быть альтернатива?

– Вот и я не знаю – признался шофёр, и в его признании прозвучала та же тоска, которую Илья Максимович только что чуял в себе. Дабы сдвинуть мир, выдернуть его из вязкой неопределённости, он целеустремлённо и поучительно произнёс:

– Надо ехать. Надо делать свои дела! – но тут же и сам усомнился в правоте сказанных слов. Что-то покорное и печальное показалось ему в сказанной формулировке.

– То-то и оно! – сказал таксист в ответ на интонацию Ильи Максимовича, а не на его слова, и тут же спросил – Свои ли это дела?

– Да! – проявил упорство Илья Максимович – Рабочий день в самом начале. Надо многое успеть!

Шофёр почесал подбородок и сделал новое предположение:

– А может, ну его?

– Как это ну его? За что же мне будут деньги платить, если ну его? – возмутился Илья Максимович.

– Ах, боже мой! Какая ерунда! – воскликнул таксист – Презренный металл! – и, достав мятую пачку купюр, вдруг стал запихивать её в карман Илье Максимовичу. Тот не ожидал подобного фортеля, но реакцию проявил достойную, выпихнул пачку из кармана вместе с таксистовой рукой. Таксист не признал поражения, а напротив, исхитрился и сунул пачку Илье Максимовичу за пазуху.

– Это что такое? – завизжал Илья Максимович, выгреб купюры из внутренностей пальто и сунул их шофёру. Шофёр не брал. Завязалась битва, в которой оба пытались всучить деньги друг другу. Оба проявили достойную ловкость, в результате чего пачка распалась, и купюры расползлись по закоулкам автомобиля. Илья Максимович был доволен одержанной победой своего благородства. Деньги, всё-таки, остались в машине. Он посмотрел на шофёра победно, но не увидал встречной досады у того на лице. Таксист был спокоен как мрамор. Он не утерял философского отношения к жизни, и доказал это, спросив:

– Если бы вам не платили денег, вы бы всё равно стремились куда-то ехать?

– Наверное, нет – сознался Илья Максимович.

– Приятно иметь дело с честным человеком – заключил водитель.

– Но это если бы, это в мечтах, в воображении, а живём-то мы в реальном мире – сказал Илья Максимович – так что, надо ехать. Жизнь, к сожалению, сложней и будничней наших мечтаний.

– Жизнь? – переспросил шофёр, и тут же возразил – Да разве это жизнь? Это убогое существование плоти!

– Разве вы священник? – уточнил Илья Максимович.

– Нет, блин! Космонавт! – возмутился таксист – Вы же видите, что я таксист.

– Ну, может, по совместительству…

– Нет.

– Извините – сказал Илья Максимович, и открыв дверь, добавил – знаете, я наверное, пойду.

– Конечно, пойдёте – сказал таксист, но тут же и выдвинул антитезу – только вам надо ехать, а не идти. Если вы движетесь туда, куда вам не надо, то удаляетесь от того места, куда вам на самом деле надо.

Илья Максимович держался за ручку двери и готов был уже покинуть салон, но обернулся, вопросительно подняв брови. Недоумение, схожее с замешательством, пронеслось внутри его мозга, словно бегущая строка на табло: «А ведь в этих словах есть какой-то смысл. Почему же он мне непонятен? Я что ли, глупей таксиста?»

Таксист продолжал развивать мысль:

– Вы сами понимаете, что не логично покидать то место, в котором существуют неясности. Невыясненные вопросы так и останутся висеть грузом на душе.

– Любопытно вы рассуждаете…

– Просто я думаю.

– И давно вы этим занялись?

– Нет. С сегодняшнего утра.

– И до чего же вы, интересно, додумались за столь короткое время?

– Зря вы иронизируете. Я серьёзно думаю. Жизнь, вот, течёт. Весной уже пахнет, а мы всё… эх!.. – шофёр безнадёжно махнул рукой.

Илья Максимович захлопнул дверь и откинулся на спинку сиденья. Он ощутил это самое «эх» как свою, но сильно скукоженную мысль. Теперь она разворачивалась, и вырастала в осознание всей действительности вокруг. Да, он давно уже занимается нелюбимым делом, дни его проходят пустыми и ненужными. Он давно устал от того, что считает работой, но ещё больше – от пустоты, от закольцованного маршрута на службу и обратно. Один день похож на другой и не видно им конца впереди, в то время, как позади всё время слипается в один только день, многократно повторённый, но всё равно, одинаковый, без вариаций. Илье Максимовичу захотелось вдруг чего-то изменить, да этого и всегда ему хотелось, но теперь особенно.

– Не знаю, как быть – сказал он вслух.

– Вот, и я тоже не знаю – согласился таксист.

В салоне снова воцарилась тишина, но на этот раз – другая тишина. Не та, нелепая и напряжённая своей пустотой, а наоборот, тишина, в которой люди понимают друг друга, ибо переживают одно и то же.

– Хотите булку? – спросил таксист.

– Спасибо – ответил Илья Максимович и взял, протянутый ему кусок батона.

Глядя из окон наружу, они тосковали «о бесцельно прожитых годах» и ели батон.

– Наверное, надо быть мужественным – предположил Илья Максимович.

– Надо – согласился таксист – но это сопряжено с большими потерями.

– Везите меня в аэропорт! – сказал Илья Максимович.

– И куда вы полетите? – уточнил таксист.

– Какая вам разница? – отмахнулся Илья Максимович – Видите, что не на работу. Вам этого мало?

– Это для меня очень важно – сказал таксист – вы нашли какой-то путь, а я ещё не нашёл. Вдруг, ваше решение будет мне подсказкой?

– К любимой женщине. Вот. Я полечу к любимой женщине – заявил Илья Максимович.

– Это далеко?

– Да, вообще-то.

– Думаете, она вас там ждёт?

– Не знаю, но всё равно. Надо ехать именно туда.

Мотор чихнул и завёлся. «Волга» спрыгнула с бордюра и помчалась к аэропорту.