Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать

– «Zent.Son.»… что это может означать, Семёныч?

Старый разведчик слегка приспустил очки вниз и пристальным взглядом поверх оправы принялся сверлить странные надписи.

? На ум приходит только одно, товарищ полковник, «Zentral Sonne» ? «Центральное Солнце» или более известный термин «Черное Солнце» ? старый оккультный символ, широко используемый нацистам и имевший особое почтение в СС.

? А причем здесь черное солнце? – удивился Альберт.

? Ну, с этим символом много связано в мистических изысканиях эсэсовской верхушки и института «Аненербе», но почему это употребляется в контексте с недрами кавказских гор – для меня загадка. И вот здесь еще одна стрелка с другого склона той же горы была нарисована, хотя ее пытались стереть.

? Да, похоже на то. Хорошо бы проверить это место на предмет наличия входа.

? Да, если нам пацан-проводник или его дед не расскажут ничего интересного, то придется щупать гору со всех сторон, ? подытожил разговор загадочный полковник. ? А пока ждем выхода на связь разведгруппы.

Ближе к полудню подполковник Волостных вернулся в кабинет вместе с начальником разведки воздушно-десантного полка и с порога выпалил, что в районе высадки разведгрупп завертелась какая-то странная канитель.

? Погранцы передают, что после высадки наших бойцов, несколько групп боевиков перешли границу с Грузией, произошли боестолконовения, большие потери с обеих сторон. Все рвутся в злополучный квадрат, – обрисовал картину осеннего утра усатый десантник.

? Так ничего удивительного! Оно и понятно, откуда ноги растут у этой кутерьмы, – сдавленно произнес Александр Иванович. А после того, как из кабинета вышел начальник разведки десантуры, добавил:

– Видать Гроссхейм недалеко смог уйти, так как кто-то всеми силами пытается нас не подпустить к горе. Свяжите меня срочно с командованием, чувствую, малой кровью не обойдемся. Волостных, что там у твоих?

? Александр Иванович, нашли паренька, он овец пас в горах. Сейчас ведет бойцов к своему деду в аул.

? Ну что ж, товарищи, мне срочно надо увидеться со стариком, можем не успеть.

? Мы с вами, товарищ полковник! – выпалил Альберт, переглянувшись с Белостоковым.

В район старинного полуразрушенного аула, затерянного высоко в горах, в помощь резко поредевшему отряду подполковника Волостных выдвинулись весьма внушительные силы: несколько «вертушек» с вэдэвэшным спецназом, сопровождаемые процессией из трех «крокодилов» ? ударных вертолетов МИ-24, ощетинившихся многочисленными НАРами, пулеметами и авиационными пушками, словно огромные зловещие жуки.

При приближении к району заброшенного аула с воздуха была замечена группа боевиков порядка тридцати человек, растянувшаяся прерывистой цепью вдоль русла пересохшего ручья. МИ-24 один за другим пошли на цель.

Воздух разрезали НАРы, затрещали крупнокалиберные пулеметы и авиационные пушки. Русло ручья прочертили длинные цепочки взрывов снарядов, поднимающие в воздух фонтаны камней и грязи. Через несколько секунд русло заволокло клубами пыли и дыма от взрывов, в которых изредка просматривались человеческие силуэты, появляющиеся и пропадающие, словно пятна на старых архивных кинопленках.

Семёныч, Альберт и остальные спецназовцы на борту смотрели в иллюминаторы и, хотя практически не видели ничего, что в те минуты происходило на земле, прекрасно представляли последствия подобных авиационных мероприятий. Из всей группы боевиков выжили несколько человек, так как остальные не смогли выбраться из каньона и бросились вперед по руслу высохшего ручья, перекрашивая камни под ногами в грязно-багровый оттенок. Авиационные удары, как правило, оставляют после себя лишь фрагменты тел вперемешку с вывороченными комьями земли и камней.

Место высадки для «вертушек» бойцы капитана Куренного выбрали очень грамотно – площадка не простреливалась снизу ущелья, а все высоты вокруг заняли или контролировали снайперы диверсионного спецназа.

Перед самой высадкой кто-то из снайперов передал, что видит несколько человек возле небольшой лесополосы на склоне горы в полутора километрах от аула.

Подполковник Волостных по рации приказал следить за ними, а в случае приближения ? стрелять.

Десант высадился в считанные секунды, высыпавшись с борта, словно горох из дырявого мешка. Семёныч с Александром Ивановичем на их фоне вовсе не выделялись и, если бы не седина, вполне сошли за действующих бойцов.

Аул представлял собой несколько полуразвалившихся домов из природного камня серо-бурого цвета. Ни электричества, ни каких-то иных благ цивилизации здесь и в помине не было. Кто здесь вообще мог жить в такой глуши, представлялось загадкой.

Прибывшие спецназовцы быстро рассредоточились по местности, занимая боевые позиции.

Капитан Куренной проводил гостей к дому, у дверей которого стоял паренек лет четырнадцати в мусульманской феске, в стареньком армейском бушлате, в широких черных штанах, заправленных в шерстяные носки, и в грязных резиновых калошах.

Проведя гостей в лабиринты каменных строений, он подал знак рукой всем остановиться, а сам зашел в маленькую комнату. Послышались обрывочные фразы на чеченском, потом паренек вышел к гостям и пригласил их войти.

Взору Семёныча, Александра Ивановича и Альберта предстал древний статный старик с длинной седой бородой, завернутый в серый плащ. На голове у него была надета огромная белая баранья папаха. Правой рукой старик постоянно перебирал черные блестящие бусины четок, а вот левой руки у старика не было. Когда он повернул к гостям морщинистое обветренное лицо, стало видно, что место, где должен был находиться левый глаз, пересекал глубокий кривой шрам.