Зюзя. Книга первая

И вот тут я понял. Она не заговаривала со мной потому, что боялась сблизиться. Боялась снова остаться одна, боялась новой холодной зимы, боялась больше вечером не услышать очередной занятный рассказ про так любимых ею сказочных персонажей.

Не надо бояться, все будет хорошо. Я улыбнулся, присел, взглянул в антрацитово-чёрные глаза, и ответил:

– Меня Виктор зовут, ну или Витя – как тебе удобней. Так что будем знакомы.

… Я нашёл своё оружие в целости и сохранности, сложенное в придорожной канаве, под кустом, как Зюзя и говорила. Порадовался, что дождя не было – было бы весело приводить его в порядок после грязевой ванны. Нож по привычке сунул за голенище сапога, ружье забросил на плечо, а арбалет прицепил на грудь. Вот зачем я этот стреломёт долбанный, как ослик поклажу, таскаю? Сам себе ответить не могу. Нашел его в двух деревнях назад, когда обшаривал дом с виду побогаче. Он висел на стене, весь такой матовый, красивый, опасный. Сам к рукам прилип. А толку-то? Носить на себе в моём случае не удобно – ни упасть, ни наклониться. В комплекте всего два болта, на ложе в специальных креплениях зафиксированы, больше ничего нет. Все комнаты с сараями тогда с энтузиазмом обшарил – пусто. Наверное, бывшему хозяину эту приспособу на юбилей подарили, согласно принципу «подарок должен быть дорогой и ненужный». Потому на стенке он и висел в качестве украшения. Попробовал стрелять – мажу безбожно. В общем, не моё это оружие. Продам или сменяю непременно, при первой возможности.

Убедившись, что ничего не забыл, я махнул своей попутчице:

– Ну что, пошли? Ночлег сам к нам не придет.

Она взглянула мне в глаза, слегка кивнула головой и лёгкой походкой скрылась в кустах.

Тут, наверное, надо объясниться. Пока мы шли от базы сюда, Зюзя буквально забросала меня вопросами. Ей было интересно всё. И кто я, и откуда, и куда, и зачем, и почему. Я честно отвечал, как мог и попутно ставил некоторые эксперименты, чтобы понять и её и свои возможности.

Самым первым удалось выяснить, что общаться мыслеречью мы можем только в зоне прямой видимости, причем ей всё равно, с какой стороны от меня находиться – что спереди, что сзади. Расстояние при этом особой роли также не играет и на качество слышимости не влияет. Главное, ей надо меня видеть. Если визуальный контакт отсутствует, то остаётся стандартный способ поговорить – я ору, она в ответ лает.

Второе открытие стало откровенно странным. Оказалось, что эта собака не умела охотиться. Вообще. При всех её возможностях в виде бешеной скорости, отличнейшего обоняния и совсем не животной соображалки, Зюзя могла добыть себе пропитание в одном случае из двадцати. Потому и такая худая была. Я чуть не заплакал, когда у неё прямо из-под лап выпорхнули два здоровенных, жирных фазана. А у меня и ружья нет! Не сдержавшись, высказал ей в сердцах всё, что думаю, и сразу же пожалел об этом. Ушастой было стыдно за такое неумение и без моей брани, а тут ещё я масла в огонь подлил. Из её оправданий и несвязный слов удалось понять только то, что добычу ей найти весьма легко, а вот подкрадываться она не умеет. Если бы не последние мешки с сухим кормом, что удалось сберечь для неё Дмитрием, зимой бы точно околела. Успокоившись и обдумав эту информацию, я повеселел. Умеет найти дичь – и хорошо, а застрелить – это дело техники. Патроны с дробью не зря же ношу с собой. По любому полегче мясо добывать станет, а то как вспомню, что перед встречей с ней почти две недели один пустой рис лопал. Бррр… Обо всём этом я сообщил своей спутнице и получил горячее одобрение идеи совместной охоты, подкреплённое мыслеобразом о нескольких вкусных заячьих тушках.

Третьим, и самым грустным, стало осознание того, что мысленно общаться мне не суждено. Сколько не пыжился, не морщил лоб и не пытался максимально сконцентрироваться взглядом на голове трюхающей немного впереди Зюзи – ничего, кроме головокружения и мигрени, не получилось. Об этом я говорить ей, конечно, не стал, но, думаю, она и сама догадалась.

Также мы выработали правила нашего передвижения с учётом собачьих возможностей. Теперь я более – менее спокойно мог идти по дороге с ружьём наперевес, а доберман нарезала вокруг не совсем ясные для меня по своей структуре петли и восьмёрки в радиусе до полукилометра. В случае обнаружения опасности она должна будет возвратиться ко мне и предупредить. Сказать, что я был рад этому – значит не сказать ничего. До этого ведь как приходилось перемещаться по просторам бывшей необъятной и самой лучшей? Каждый день мною тщательно обдумывался и просчитывался маршрут от сегодняшнего ненаселённого пункта до следующего. Если расстояние между ними, согласно моего любимого Атласа автомобильных дорог, превышало пятнадцать километров, то риски нажить проблемы на свою голову сильно возрастали.

Это раньше для тренированного человека такой вояж был сродни лёгкой прогулке часика на три или четыре, свежим воздухом подышать и развеяться. В наши дни этот путь ещё надо суметь пройти, даже если топать с комфортом по остаткам федеральных автомагистралей; про просёлки и бездорожье вообще молчу. Неприятности в виде засад разного отребья никто не отменял, да и то, что тварей я не видел, не значит, что их нет. Вот так и идёшь, медленно и печально. Сделаешь шажок – и вслушиваешься… Потом ещё шажок – и опять постоишь, по-звериному, всей кожей пытаешься ощутить, что там, впереди?

Я рисковать очень не люблю, а потому шёл всегда до первого придорожного строения – кафе, заправки, дома, будки газораспределительной станции или ещё какого здания. Иногда за день проходил по километру всего, но чаще как раз выходило от десяти до двенадцати – именно с такой частотой почему-то стоят всевозможные постройки вдоль второстепенных дорог. Кружил сильно, конечно, но на крупных шоссе редко где такая густота укрытий наблюдается. За весь мой путь всего два раза пришлось под открытым небом заночевать – ох, страху тогда натерпелся, не передать.

Теперь же жизнь облегчается сильно. У меня есть живой радар мощностью в один нос и четыре лапы. Даже при его бережной эксплуатации, по самым скромным прикидкам мою проходимость можно будет повысить до двадцати, а при большой нужде и до двадцати пяти вёрст в день. Хоть по сравнению с оставшимися до дома тремя локтями по карте цифра и выглядит смехотворной, ну и что? Быстрее – не медленнее, как бы избито это не звучало.

В общем, мы двинулись вперёд…

Выработанная модель передвижения на практике показала себя превосходно. За два дня нам удалось осилить порядка пятидесяти километров по стремительно исчезающей под натиском природы дороге. Никто из разумных на встречу нам не попался, так что мы даже немного поохотились, не боясь привлечь выстрелами чьё-либо внимание и разбавив свой рацион свежей зайчатиной. Нет, я не расслаблялся, целиком полагаясь на собачье чутьё, однако и нервничать из-за ждущей впереди неизвестности стал гораздо меньше. По вечерам мы всё так же продолжали общаться, но теперь вместо чтения я рассказывал ей сказки. Какие-то помнил ещё от мамы, какие-то читал в мелком возрасте. Не скучали, в общем. Даже стало казаться, что жизнь налаживается, на сколько это возможно в наши дни.

… На третий день, ближе к обеду, показался меновой камень, а за ним, метрах в двухстах по прямой, и бревенчатый фортик. Хорошее такое укрепление, добротное даже на первый взгляд. Видимо, раньше тут был маленький двухэтажный мотель с едальней на первом этаже и парой-тройкой номеров на втором. Неизвестные мне хозяева лихо приспособили имеющуюся жилплощадь к теперешним реалиям – появился массивный частокол с проволокой по верху, небольшой ров, утыканный множеством остро заточенных палок и ещё наверняка есть невидимые постороннему путнику средства защиты в виде капканов, ям или даже растяжек. Без приглашения внутрь лучше не соваться. И меня наверняка уже заметили, так что заднюю включать поздно.

Велев Зюзе спрятаться и предупредив о возможных опасностях вокруг жилья, я аккуратно, без резких движений подошёл к камню. Хотя камень – это условное название. В данном случае эту роль выполняла шестиметровая плита перекрытия, неизвестно кем привезенная сюда и лежащая на самом видном с дороги месте. Подтверждало её статус местного торгового центра коряво написанное синей краской: «ОБМЕН ТОВАРОВ. КИНЕШЬ – УБЬЮ».

В наши дни торговля через меновые камни наиболее распространена. Деньги, к сожалению, теперь вообще никому не сдались и даром, так что приходится выкручиваться, пользуясь натуральным обменом. Происходит это так: я подхожу к камню и выкладываю своё добро по одной единице товара. Затем рядом с каждой вещью пишу цифру, обозначающую имеющееся при мне общее количество готовых к бартеру аналогичных предметов. Если нужно что-то конкретно – можно и послание нацарапать. Закончив раскладывать свои предложения, ухожу подальше и возвращаюсь не раньше, чем через час. В том, что товары будут рассмотрены – можно не сомневаться. Меня сейчас отлично видят из форта, теперь караульной службой не манкируют и обычаи знают.

Когда приду второй раз, напротив каждой моей ерундовины будет стоять что-то от хозяев и так же будет указано предлагаемое количество. Если всё устраивает – проводим сделку. Я вываливаю своё, опять отхожу на час, и только потом возвращаюсь к камню, чтобы забрать нужные мне предметы в оговоренном объёме. Муторное это дело, туда-сюда бегать, но таковы правила.

Случается, что и мошенничают – хозяева забирают всё себе, не оставляя ничего взамен. Но это скорее исключение – за такие номера легко и пулю словить кому-нибудь из местных от обманутого. Народ сейчас мстительный, злой… Да и обмен таким «каменным» способом идёт по мелочи, крупные сделки либо глаза в глаза делают, либо на Базаре. Так что кинуть не должны.

Я аккуратно, боясь за пальцы, достал найденный в зоомагазине рыболовный крючок, положил его на плиту и камешком процарапал «10». Арбалет пока придержу. Посмотрим, что предложат сейчас, убедимся, так сказать, в платежеспособности клиента и вообще… По-прежнему демонстративно-спокойно, как и подошёл, вернулся обратно метров на сто по дороге и только тогда позволил себе юркнуть в кусты к своей спутнице. Ффух! Жутковато, мурашки по телу чуть ли не стадами бегают, не смотря на традиционную неприкосновенность при торговле. Оно только звучит красиво, а по факту – местные меня не знают, я их – никто не кому ничего не должен. Края тут глухие, молчаливые…

Вот и вылезла первая недоработка в правилах совместного с Зюзей передвижения – надо обязать добермана сообщать заранее об обнаруженных поселениях и прочих следах жизнедеятельности людей или иных разумных тварей, даже если она и не видит прямой опасности.

Не понимаю, что происходит – как первокурсница на вписке сейчас сижу и мандражирую что-то, сам себя накручиваю. Скребётся внутри беспокойство… Можно же было вокруг обойти, не попадаясь на глаза. А теперь поздно. Ладно, пойти посмотреть, что предложили супротив моего прекрасного крючка, дело безбоязненное. Если что и начнётся – то не раньше, чем я к полному закрытию сделки заявлюсь. До этого за пищик меня брать глупо – и огрызнуться из ружья могу, и всё самое ценное прикопать под кустиком на всякий случай – ищи потом. Ну а с другой стороны…

– Зюзя! Осмотрись вокруг, только близко ни чему не подходи и на глаза не показывайся. Встретимся тут.

Она бесшумно растворилась в густой зелёной поросли, а я вернулся обратно к торговому месту. Напротив моего предложения лежал кухонный нож. Не новый, но весьма приличного качества и хорошо заточенный. Рядом была выведена цифра «3». Это три таких ножа за десяток крючков? Неравноценный обмен, ножи без вариантов гораздо дороже стоят. Не врали ощущения, не так тут всё – меня сейчас прикармливают на жадность. Чтобы самое заветное и дорогое, если есть, сюда бегом принёс и прыгал на задних лапках перед такими богачами. Прямо как в карты обувают – сначала лоху выиграть немного дают, во вкус войти, а потом с удовольствием и неспешно раздевают до трусов. Только вот работают ребята бездумно, на совсем уж круглого идиота рассчитано…

Возможен, конечно, вариант, что у местных этих ножей… прямо девать некуда, даже умывальники ими забиты, но сомнительно… а я сейчас это и проверю! Чёрт с ними, с крючками, не велика потеря в крайнем случае. Под такие мысли на меновой камень легли ещё девять рыболовных железок, и я опять вернулся в ставшие уже уютными и почти обжитыми кусты. Через минут десять появилась и четвероногая разведчица.

– Два человек идти справа рядом. Не умный – шуметь нос, много говорить, плохо пахнуть.

– Ты их видела? Чем вооружены? Куда идут? – меня не оставляла надежда разойтись без приключений.

– Не видеть. Слышать. Они идти за ты, говорить ты дурак с хороший ружьё. Радоваться.

Про дурака с ружьём могла бы и промолчать, никакого в ней такта… Значит угадал ты, Витюша, ситуацию, краями разбежаться не получится. Двое справа – тут как всё раз предельно ясно. С двух стволов работать меня станут, специально так позицию выбирают, чтобы друг друга ненароком не зацепить. И что теперь делать? Даже если назад пойду или в сторону – ничего существенно не изменится. Всё равно бросятся догонять и обязательно догонят, чтобы неповадно было… Выбора нет, как ни печально… Пусть! Не я это начал.

Прикинув, что согласно правил, до следующего моего появления у камня осталось около получаса, решил использовать время с умом – снял сапоги, отцепил арбалет, стащил заплечный мешок и прочее барахло. Остался лишь в штанах, рубахе и с ружьём, ну ещё немного патронов по карманам растолкал. Осмотрел себя, даже попрыгал – тихо, ни звона, ни скрипа. Это хорошо, задуманное шума не любит. Затем сложил свои пожитки поглубже, под самый колючий на вид куст, забросал травой и вместе с Зюзей пошёл в обход.

План действий, состряпанный мною впопыхах, сложностью не блистал. Я решил при помощи собаки подобраться к аборигенам с тыла и нанести превентивный удар. Слишком близко подходить не планировал – из кустов постреляю, и убегу. Вряд ли в этом форте полно бойцов, чтобы за мною гоняться – не те размеры и местоположение. Единственное узкое место в моих рассуждениях – это то, что люди в засаде могут лечь не рядом, а на расстоянии друг от друга. Тогда значительно сложнее будет их уничтожить, больше риска, а это не хорошо. Маловероятно, конечно, но и такой вариант учитывать стоит. Ничего, у меня в рукаве тоже есть козырь – доберманов нос. Она их легко по запаху рассортирует и точно укажет места лёжек, так что стрелять буду наверняка.

Мне повезло, Зюзя вывела меня аккуратно за спины обоих горе-разбойников. Эти два обалдуя лежали рядом, не особо скрываясь и не громко, но оживлённо переговаривались. Прислушался – ну точно, про меня рассуждают, точнее про мои сапоги. Кому именно достанутся и какого они размера. Моё мнение по этому вопросу никто явно учитывать не собирался, а после слов: «В голову меть, рубаху не попорти мне!», я его и сам решил при себе придержать.

Ко всему прочему, у лежавшего слева мужика был сильнейший насморк. Он постоянно шмыгал носом и время от времени его прочищал с таким шумом, что оставалось только удивляться глупости того, кто этого болезного в засаду отправил. Во мне на некоторое мгновение даже жалость к нему прорезалась. Но именно на мгновение, не больше. В руках у сопливого было ружьё, и смотрело оно строго на меновой камень. Что держал в руках второй, выяснить не получалось из-за густой травы, в которой он лежал. Так, голову и спину видно, не больше.

Пока я присматривался, к торговому месту со стороны форта, не скрываясь, подошёл ещё один, заросший пегой бородищей по самые глаза, мужик. Он что-то положил и, развернувшись, весьма скоро зашагал обратно. Мнимый купец тоже был вооружен старенькой двустволкой, которая в знак якобы мирных и добрых намерений была перекинута за спину.

– Ну и дурак, – подумал я. – Достать ведь не успеешь.

А затем открыл огонь.

МР-153 – прелестнейшее самозарядное ружьё, доставшееся людям в наследство из прошлой жизни. Вот всё этом оружии хорошо – и магазин на четыре патрона есть, и надежное, и неприхотливое, – чего ещё хотеть? Котом Матроскиным себя чувствую, когда про него вспоминаю – «я свою «мурку» ни на что не променяю», даже на самый навороченный автомат с подствольником и каллиматором. Сколько раз помогала – поможет и сейчас.

…Первым выстрелом я ликвидировал сопливого, вторым его соседа. Они даже понять ничего не успели. Третий же, самый дальний от меня, услышав грохот пороховых зарядов, повёл себя глупо. Вместо того, чтобы упасть в траву, перекатиться и попытаться для начала переместить свою двустволку со спины в руки – побежал, смешно подпрыгивая.

Картечь попала ему в ногу. Я не промазал, с такого-то расстояния… Наоборот, именно так и было задумано. Мне нужен раненый, именно раненый – на живца хочу половить… Вдруг кто клюнет?

… Пегобородый, корчась в траве от боли, сначала орал благим матом, потом хрипел проклятия, потом плакал и нудно звал «хоть кого-нибудь». Ему, наконец, удалось стянуть ружьё, и он даже сделал два выстрела в воздух, очевидно призывая помощь, но всё тщетно. Никто не приходил. Я же находился неподалёку в зарослях подлеска, имитируя своё отсутствие, и искренне начинал переживать о том, что этот человек умрёт от потери крови без какой-либо пользы для меня.

Зюзя, по обоюдному решению, отправилась на обход окрестностей, чтобы заранее выявить и исключить возможные сюрпризы со стороны оставшихся в форте.

Прошло два часа. Раненый уже почти не шевелился. Похоже, что вся моя задумка вытащить в качестве санитаров остальных бойцов, укрывшихся за частоколом, провалилась. Жаль, а ведь могло получиться. Вернувшаяся разведчица сообщила, что больше из двуногих никто не высунулся, все внутри сидят.

И тут ворота открылись, и из них вышли четыре бабы. Не женщины в привычном понимании, а именно бабы – в платках, длинных юбках, застёгнутых наглухо кофтах. Ни лиц, ни возраста не разобрать. За собой они тащили строительную тачку весьма внушительных размеров.

А ещё они голосили. Вой и плач стоял такой, что я немного оглох и уже хотел со всех ног убежать от этого ужаса, однако усилием воли заставил себя не дёргаться и вслушиваться в голоса. Вы хоть раз пытались разобраться, о чём именно причитают женщины, особенно когда это идёт от чистого сердца? Не советую даже пробовать – взрыв мозга, паралич психики, размазывающее душу горе, ну и никакой конкретики.

Подойдя к раненому, бабы, не переставая сотрясать воздух завываниями из разряда «На кого же ты нас покинул… Как же это… Что я делать буду…», неуклюже стали укладывать его в импровизированную карету скорой помощи. Одна из них отбежала дальше, увидела два трупа, и добавила децибел в свой голос. Осматривать убитых, падать возле них на колени, вырывая на себе волосы, она почему-то не стала, а вернулась назад и начала помогать товаркам.

Ничего у них не получалось – каждая действовала по своему, личному плану и согласовывать его ни с кем не собиралась. Одна бралась за ногу, две другие отпускали руки, четвёртая зачем-то переставляла тачку. Или наоборот. Одним словом, толку не было никакого.

Вдруг, среди всеобщих воплей, прозвучало: