4 шага на пути к завершенности

– Я охотно отдам тебе свою жизнь, не буду пытаться сбежать или напасть на тебя; позволь лишь закончить мою работу. В день, когда я завершу её – убей меня.

Молодой удивился:

– Редкостное мужество. И что ты делаешь, позволь полюбопытствовать?

– Десять лет я копаю тоннель в этих горах. Здесь только одна опасная тропа, где разбилось много путников. С помощью этого тоннеля я, быть может, спасу чью-нибудь жизнь.

Парень окинул взглядом окружающее пространство и кивнул:

– Хочешь вернуть долг?

– Да. Ты не сильно торопишься?

– Я очень долго ждал, но – изволь.

2

Казалось, что дождь никогда не закончится. Свинцовое небо низко навалилось, уже готово было забраться и в саму пещеру, придушить, лишить последней надежды на радостный солнечный луч.

Они сидели, прислонившись к стенам тоннеля, друг напротив друга в метре от выхода. Капли рикошетили от камней, обдавая лица освежающей прохладой.

Молодой, наконец, не выдержал:

– Люди говорили, ты монахом заделался?

– Ого, не прошло и месяца – ты заговорил. Я думал, ты принял обет молчания, – немного насмешливо и прямо в глаза.

– Мне не о чем говорить с убийцей моего отца, – закрыв глаза и отвернувшись.

– Еще тебе не нравится, что я монах?

– Зачем уходить от жизни, когда ты еще молод и полон сил? Если только – замаливать грехи?

Тот в ответ усмехнулся, вышел под дождь и встал в паре метров от проема, заложив руки за спину:

– Ты так молод, но уже знаешь, что такое настоящая жизнь? Хорошо, я расскажу тебе историю, которая случилась с моим учителем. Быть может, она немного прояснит… На холме стоял храм. Там жило несколько монахов – никто их не считал; они себя – тоже. Проезжала мимо компания молодежи. Застигнутые дождем, они попросились переночевать в храме. Монахи их впустили, обогрели, накормили и оставили. Поздно уже вечером две девчонки из компании допили припасенное вино, и одна на спор решила молодого монаха совратить. Пробралась в его келью, без предисловий разделась, уверенно полезла к нему под рясу, и при этом спрашивает: «Ну что, чувствуешь, как настоящая жизнь в тебе закипает?» Тот, ничего не говоря, двумя ладонями легонечко сжал ее виски и в глаза посмотрел. Долго так, пристально. Не знает никто, что она там увидела, в глазах его, или даже не в глазах, а только рухнула она тут же на колени, зарыдала, запричитала: «Прости, прости, милый, дуру прости…» А тот ей в ответ: «Теперь ты почувствовала, осознала, как настоящая жизнь пробуждается внутри?»

Молодой немного оживился:

– Ну, и что ты хочешь сказать этой своей, не знаю… легендой?

Рассказчик вернулся в пещеру и присел так близко, что его лицо оказалось в паре сантиметров от глаз собеседника:

– Ты воспринимаешь жизнь каждую секунду. Но насколько ты можешь быть уверен, что она настоящая?

Тот невольно отстранился:

– Я понял, понял. Известная песня, мир – это иллюзия, а…

Монах неожиданно резко прервал:

– С миром всё в порядке! Сон разума, неосознанность прямого восприятия превращают твою жизнь в иллюзию.

– Мою?

– А о чьей жизни мы сейчас говорим?

Молодой немного поник и призадумался.

Дождь закончился к утру.

3

Полуденное солнце плавило камни. Молодой, раздевшись по пояс, лежал на краю скалы, загорал. Монах, обливаясь потом, вывозил из тоннеля щебень на маленькой и плохонькой, скрежещущей и грозящей вот-вот развалиться тачке.

Парень, манерно поигрывая револьвером в руке, проявил интерес к труженику:

– Ты такой спокойный перед лицом смерти. Или надеешься у меня спящего оружие отобрать?

– Ты здесь уже три месяца. Хотел бы – отобрал, – отрезал мужчина, вытирая лоб рукавом поношенной рубахи.

– Это тебе твои медитации придают такую уверенность?

Монах слегка скривился, прервал работу, сел по-турецки рядом с парнишкой, прикрыл глаза и попытался ровным спокойным голосом объяснить. Давалось ему это нелегко:

– Человек спокоен, когда он следует своему пути. Человек начинает дергаться, когда срабатывает детектор ошибок, который называется совесть. Но, обычно, человек не осознает, что произошла какая-то ошибка, сбой системы, он просто испытывает неприятные ощущения от самой жизни. Так возникает маета, как я это называю. У Экклезиаста – это «томление духа». Из такого нестерпимого состояния человек сразу пытается сбежать, не разобравшись толком в своих чувствах. Он находит выход в лихорадочных попытках развлечься и убить время любым доступным способом. На помощь приходят наркотики: алкоголь, никотин, что похуже. В общем, человек ищет удовольствий. Я называю это – суета. Может показаться, что маета порождает суету. Но в этом – главная ошибка, потому что суета – это и есть маета, это продолжение маеты, только в более активной форме. А человек этого не понимает, он думает, что развлечения и удовольствия его спасут. Но они не решают проблему, а только помогают на время отвлечься и забыть про нее. Потом силы у человека заканчиваются, эмоции угасают, и он снова возвращается в первоначальное состояние маеты, где копит силы и деньги для нового загула, нового витка суеты. Так у большинства людей и проходит вся жизнь.

Молодой немного смущенно убрал револьвер за спину.

– И как преодолеть маету?

– Всё не так просто, на это уходят годы; иногда – десятилетия. Но первоначально необходимо научится четко осознавать, идентифицировать свои внутренние состояния, чтобы вовремя опознать наступление, нашествие маеты и не дать ей перерасти в суету. Тогда, и только тогда можно обрести спокойствие.

4

Свежий пушистый снег, переливаясь, радостно играл, преломляя лучи восходящего солнца. Под ногами чуть слышно хрустел, податливо создавая новые формы. Вход в тоннель завалило по пояс. В глубине прохода мелькали тени и лился пот.

– Давай помогу. Ты с этой глыбой один не справишься.

Слышен продолжительный скрежет, звук мелких шагов, затем грохот и облегченный стон:

– Уф! Хорошо, спасибо. Что, совесть замучила? За то время, что ты полеживал и не дергался, уже ребенка выносить и родить можно было.

– Ну, ни мне, ни тебе такая функция недоступна, да и не положена.

Монах усмехнулся.

– Устраняться тоже не вариант. Воспитывать и развивать – задача для каждого мужчины.