Кристалл времени

– По-немецки читаешь? – спросил он. – Это верно, это правильно, мне тоже бы надо… Ничего – когда-нибудь. Вот сейчас сборы закончатся – и возьмусь. Нужное дело. Скоро весь мир будет наш, социалистический, человек будущего все языки знать должён. Верно я говорю?

– Верно, – согласилась я.

В этот момент мимо окон снова проходил состав, груженый военной техникой.

– Я что стоим – так это потерпим. Верно?

– Верно.

– Во-во, не такое терпели. Зато врагу будет вон какая мясорубка! – Он указал на проходящий состав. – Видишь, там, под брезентом? Это супер-танк БТ-5, он же «Батя». Не машина – блеск! Скорость под сто, пушка сорок пять миллиметров и пулемет впридачу!

Отчего-то мама-Ксеня вдруг выхватила книжку у меня из рук и поспешно спрятала ее в сумку. Причина, видимо, заключалась в том, что мимо нас в этот момент проходили два сержанта с розовыми треугольниками в петлицах . Услыхав политрука, они приостановились.

Тот, явно их не замечая, продолжал громко разглагольствовать:

– …Вот такой он, «Батя»! Не слабо, скажи?! А гусеницы он может сбрасывать, и тогда, на колесах, могёт хоть до Парижа, хоть до Лондона!..

Он положил руку на мое плечо, что мне не понравилось, и, стряхнув его руку, я возразила:

– До Лондона – «не могёт».

– Потонет. Там по морю надо, там пролив, Ла Манш называется.

– Какая умная! – восхитился политруку. – А про наши плавающие танки не слыхала?

– А ты сам-то не слыхал, что болтун – находка для шпиёна? – лишь тут подал голос один из сержантов. Другой спросил сурово:

– Кто такой?

Политрук вскочил, лицо его раскраснелось.

– Младший политрук Шнырев, только что, две недели как, призвали на сборы. До этого работал завотделом в райкоме комсомола в Куйбышевской области. – Весьма натужно попытался смастерить улыбку: – Вот, понимаешь, просвещаю молодое поколение на предмет Мировой революции…

Это панибратское «понимаешь» на сержантов ничуть не подействовало.

– Ты мне зубы не «ля-ля», – сказал один.

– Документы! – гаркнул другой.

Политрук начал суетливо рыться в карманах, документы то и дело падали, он их поднимал; наконец протянул одному из сержантов всю кипу:

– Вот…

Тот рассматривать их не стал, сунул всю кипу к себе в карман, а другой приказал:

– Следуй за нами.

– Куда?.. – растерялся политрук.

Ответ последовал вполне предсказуемый:

– Куда надо.

Было ясно, что после этих слов любые препирательства бессмысленны, но политрук (верно, от подпития) этого еще не понял и вступил-таки в них:

– Но – почему?! Я ж – ничего такого!.. Я член бюро райкома комсомола…

Ясно, не подействовало.

– Вот и следуй за нами, «хрен-бюро», – сказал один сержант, а другой добавил:

– Шныркий ты больно, Шнырев. Ну, давай, чапай, тебе сказано.

Уже все осознав, политрук с безнадежностью в голосе проговорил просительно:

– Подождите! Я – сапоги… – но ответ последовал:

– Ничего, и в тапках дочапаешь. Там переобуют.

– Где?!

Ответ был снова ясен заранее:

– Где надо.

Второй сержант толкнул его в спину:

– Не задерживай, топай. хрен-член.

Все в вагоне притихли. Политрук, подталкиваемый сержантами, двинулся в сторону тамбура. Когда дверь за ними закрылась, по вагону прошелся шепоток:

– Просто выпил парень – и все дела…

– Не, на шпиёна не похож…

– «Не похож»… У их, у шпиёнов, что ли, на лбу это написано?

А «Череп» проговорил чуть слышно:

– Все, спекся парень, – и мне вдруг стало до слез жалко этого не слишком симпатичного мне болтуна-политрука.

Я выглянула в окно. По перрону понуро брел политрук в своих тапочках на босу ногу, за ним с видом преисполненности шествовали сержанты.

Вдруг бедолага Шнырев обо что-то споткнулся, и одна тапка, соскользнув с босой ноги, отлетела куда-то в сторону. Политрук было метнулся за ней, но тут же получил подножку, отчего сразу упал, причем очень неудачно упал, так, что проехался носом по асфальту, а сержанты, подскочив к нему, сходу принялись бить его сапогами по ребрам. Затем подняли, поволокли. Дальнейшего я уже не видела, потому что, наш поезд, пропустив военный состав, уже тронулся и спустя минуту оставил перрон далеко позади. Пассажиры в вагоне вздохнули облегченно.

Вас я тоже никогда больше не увижу на своем пути, младший политрук Шнырев. Были вы, не были?..

Когда перрон скрылся из виду, я спросила маму-Ксеню: