Между мирами

– Чудо надо уметь увидеть. По сути, явил я уже его. Заметил ли кто-нибудь? – сказал пришедший. Слова эти вызвали немалое раздражение среди магов и настороженность. Правда, чувств своих они показывать не стали.

– Мы все здесь незримые чудеса являем, ты же прилюдно искусство продемонстрируй. Или выходи состязаться с одним из опытных магов.

– Вы свой выбор сделали, – сказал незнакомец. – Готов я состязаться с любым из вас, если хотите, могу со всеми сразу.

По сути, так и было – всеобщее противостояние преодолевать пришедшему приходилось. Вышел он на круг, посреди площади встал. Соперники не заставили себя долго ждать. На круг вышло человека четыре, ясно было, что и другие их поддерживают. Лихо взялись за дело – ветер сильный подняли, да совладать с ним не смогли. Сами с ног повалились, а странник один на ногах стоять остался. Минут пять буря неистовствовала, тучи пыли подняла, всех на землю уложила, а некоторых и песком слегка присыпала. Первыми, конечно, маги пришли в себя, поднялись на ноги, на зубах песок скрипит, одежды запачкались – не для состязаний, а для стирки годятся, а страннику хоть бы что, не то, что пыли на нём нет – наоборот, сияние от него исходят. Даже люди, в магии не сведущие, свет этот видели.

Всем ясно стало, что человек этот пришёл неспроста и говорил правду, но сильно было недовольство магов. Ждали они чуда, а как случилось оно – так и не обрадовались. Мало того, что состязания откладывались на день, а может и на два, честь их оказалась задета, и, самое удивительное, винить в этом не кого было. Человек при желании всегда найдёт того, кто источником всех бед и неприятностей является, чтобы себя успокоить, в бытии непростом утвердиться. Тут же и искать было не надобно. Вот он стоял перед ними, посланник сияющий. И сказал ему старейшина:

– Чуждый ты нам человек, а может, и не человек вовсе, не хотим с тобой дела иметь. Всё должно свой предел иметь. Убедились мы, что сила твоя выходит за пределы дозволенные и, следовательно, опасна для нас, и знать о ней не хотим. Окружающие поддержали его. Голоса раздались:

– Уходи туда, откуда пришёл! Не надобны нам чудеса твои!

Правда, чувствовалось, что среди людей единодушия не было. Как одни готовы были объявить его проявлением тёмной силы, так другие в посланце готовы были признать воплощение божественного. Открыто сказать боялись об этом, авторитет старейшин велик был.

Странник постоял с минуту, словно в раздумье, и потом произнёс. Только не голосом – энергией или той самой силой своей. Рта не раскрыл, но отчетливо все его слышали:

– Вижу я, что не готовы принять дар, вам предназначенный, но есть среди вас те, кто достойны его будут когда-нибудь. Именно на них надежда наша. Пусть и мало людей таких, но есть они и поведут, придёт время, за собой других. Поэтому оставляю я дар принесённый, силу немалую в себе таящий. Только сокрыт он будет, не проявлен. Будет энергия ожидать своего часа, когда придут люди, способные пробудить её. Знаю, магов среди вас немало, и им не советую тревожить силы раньше времени. Справиться с ними непросто будет, Сила потребуется немалая и, главное, чистота душевная. Не мощью, не магией силу укротить можно будет, а красотой души свой. Дар этот и ребенку подвластен может стать, если доброе и светлое начало несёт в себе дитя это. В то же время никакое искусство и знание особое не поможет, если сердце пусто.

Произнёс эти слова посланец, и такая тишина кругом воцарилась – даже ветерок на мгновение затих, птицы замолкли, а у людей, словно дыхание перехватило. Мир словно остановился на мгновение, и всем истина невыразимая открылась. Та огромная сила любви, к человеку обращённая, терпение и красота великая в окружающем сокрытая. Готовы люди были к страннику броситься с мольбой покаянной, к стопам его припасть, но тот исчез, в воздухе растаял. На том месте же, где посланец сей стоял, возник куст красивый, растение незнакомое никому, но очень на шиповник похожее. Стояли люди, поражённые, и никто в тот момент не посмел подойти, к веткам прикоснуться. На другой день одни цветы к кусту принесли, другие ночью пытались растение извести. Только ничего не получилось. Не страшны растению тому ни топор, ни огонь оказались. Росло оно, правда, цветов, не давало. С виду – обычное, но чувствовалась в нём мощь сокрытая. Люди, прикасавшиеся к нему, бездну ощущали. Правда, не много таких смельчаков было. Большинство обходили растение стороной, а те, кто были темны душой, при одном взгляде на куст плохо себя чувствовали. Не мудрено было им и душу Богу так отдать, по неосторожности. Конечно, люди недолго так прожили, по инициативе старейшин ушли с того места, и новое поселение организовали по типу старого, даже названия улочек те же сохранили.

Хоть многие и хотели навсегда забыть дорогу к кусту, долго люди её помнили. Многие ходили к нему по праздникам, цветы приносили, к веткам прикасались. Людям светлым помогало это невзгоды преодолевать. Обретали они спокойствие и равновесие душевное. Ходило даже поверье, что как куст расцветёт – для людей золотой век настанет. Только так и не дождались цветов, да и дорогу к растению чудесному забыли постепенно люди.

На этом доктор Ларсен и закончил свой рассказ. Показалось ему, что девочка на фотографии слушала сказку с интересом. А чай остался недопитым, да и жёлтый кекс недоеденным. Ларсен убрал фотографию на место, сел за стол. Легко было догадаться, о чём он думал. По предположениям доктора, Роберто случайно нашёл тот самый куст то ли шиповника, то ли какого-то другого растения, которое осталось от посланника. Таким образом, мальчик соприкоснулся с пробудившейся силой, воздействие которой оказалось для него столь опасным. Это значило не больше ни меньше чем то, что зацвело диковинное растение, и пришёл назначенный срок, о котором говорил пришелец. Честно говоря, Ларсен не очень верил в историю с посланником до недавнего времени. Но теперь интуиция мага подсказывала ему, что за всем этим скрывается нечто важное. Теперь Ларсен отчётливо сознавал, что встретиться с Роберто просто необходимо. Правда, сможет ли мальчик рассказать ему, что произошло на самом деле – он не знал. Даже само воздействие неведомой пробудившейся силы могло исказить восприятие реальности не только у ребенка, а и у взрослого человека.

В этот момент доктор Ларсен услышал стук в дверь. Не успел он сказать «войдите», как перед ним уже стоял невысокий мальчик лет двенадцати. Обычно к Ларсену редко заходили подобные посетители. Нет-нет, он любил детей, но круг его интересов соответствовал возрасту и предназначению, которое каждый маг осознаёт довольно чётко. Ребятам было скучно общаться с доктором, хотя его и уважали, и даже боялись иногда. Визит мальчика несказанно обрадовал Ларсена. «Все-таки хоть один из них обратился сам за помощью», – подумал он с радостью и улыбнулся гостю. «Может, мне постепенно удастся убедить ребяток, что я – не старый зануда, а отличный специалист, знаток своего дела», – мелькнула мысль.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Ларсен.

– Франко, – ответил мальчик.

– Расскажи, зачем ты пришёл, тебе требуется помощь?

– Нет, вернее не совсем, уважаемый доктор, мне бы хотелось посоветоваться.

– Пожалуйста, рассказывай. В чём проблема? Я постараюсь тебе помочь.

– Не так давно, несколько дней назад, я гулял по лесу. Вообще, меня привлекают пешие походы. Иногда наступает момент, когда хочется побыть в одиночестве, чтобы рядом не было никого, и ни одна душа не знала – где ты, что с тобой. Вот в один из таких дней, я называю их «днями единения», произошло непонятное событие. Оно уже случилось, но понять, что же значило всё это – трудно. Я уединился очень сильно. Настолько, что не только потерял дорогу домой, но и утратил все привычные ориентиры. Лес был тёмен, даже небо увидеть было не так легко. А тому, кто переживает «день единения», просто необходимо знать, что оно рядом, то есть над головой. И вот, когда я испугался окончательно, знаете, так бывает, что страх приходит не сразу, а постепенно, сторожит, словно пёс за соседским забором, а потом, не успеешь ничего понять, а он уже вцепился в брюки. В такие моменты уже не являешься хозяином положения, а оно командует тобой. Тогда неожиданно я увидел золотистый свет, он струился сквозь ветви деревьев. Нельзя назвать его ярким, но обладал он какой-то неведомой силой. Успокаивал и звал к себе. Мне ничего не оставалось, как пойти ему навстречу. Это было очень просто и в то же время так нелегко. Знаете, в «дни единения» становишься осторожным и недоверчивым. На незапланированные события смотришь иначе, потому что ты один. Тем не менее, скоро я оказался у источника. Знаете, уважаемый доктор, это было маленькое деревце, можно сказать, кустик. Такой маленький и милый, и он светился золотистым светом. Я смотрел-смотрел, и было так хорошо, приятно, и ничего не хотелось. Всё пропало, исчезло. Страницы памяти моей были пусты, и заполнить их было нечем. Словно никогда не было дома, в котором я жил, друзей и родителей. Возможно, знание об этом и сохранилось, но оно было чужим. Деревце же было рядом, казалось, протяни руку и соприкоснешься с этим золотистым сиянием. Но сделать это было невозможно. Потом, наверное, что-то произошло. Неожиданно оказалось, что я уже иду домой и знаю дорогу, а деревца нет. Уважаемый доктор, оно мне снится теперь, и я любуюсь его золотистым цветом. И ещё, я никому не говорил об этом. Просто невозможно с помощью слов передать состояние, всё то, что было пережито. Вы знаете, во сне иногда деревце говорит со мной, только когда я просыпаюсь – не могу вспомнить о чём. А оно хочет передать нечто важное. Вы знаете, возможно, это касается не одного меня, а всех, очень многих людей. Не знаю, как мне сохранить память о сне, перенести её из того мира в наш и передать людям слова золотистого деревца.

Мальчик закончил свой рассказ и посмотрел на доктора Ларсена.

– Не волнуйся, дорогой, по всей видимости, на тебя были наведены чары. Мне нетрудно с этим разобраться. Сейчас я посмотрю, насколько серьёзному воздействию ты подвергся, – сказал доктор. Но, соприкоснувшись с энергией, о которой рассказал мальчик, Ларсен сразу утратил весь свой оптимизм. Дело оказалось намного серьёзней, чем он предполагал вначале. Если мальчик и подвергся воздействию чар, то настолько серьёзно, что сейчас освободить его не представлялось возможности. Ларсен в своей многолетней практике не сталкивался с подобными случаями. Конечно, часто наводили и более сложные и замысловатые наваждения, но всё это было дело рук людей, порой и обладающих не малой силой, но имеющих свои слабости. Здесь же Ларсен почувствовал вмешательство нечеловеческого, как показалось ему, подобного воздействию стихии. Ларсен решил не показывать мальчику своих опасений. Он беззаботно, насколько был в состоянии это сделать в подобной ситуации, улыбнулся и произнёс: – Ну вот, я посмотрел, ничего особенно опасного ни для тебя, ни для людей нет. Я поработаю над сложившейся ситуацией, и всё будет хорошо.

– Значит, я смогу вспомнить то, что говорило мне золотистое деревце? – спросил мальчик.

Конечно, а еще ты обретешь так необходимое в данной ситуации спокойствие. Только обещай, что зайдёшь через пару дней и расскажешь, как у тебя идут дела.

– Обязательно, – произнёс мальчик и ушёл, по всей видимости, удовлетворённый разговором.

Доктор Ларсен, однако, произошедшим не был доволен, его беспокоило предчувствие того, что он упустил нечто важное. Мальчик напоминал ему кого-то не столько внешностью, сколько своей энергией. Словно недавно он уже сталкивался с ним. Внезапно Ларсен догадался. Это же Роберто. Он плохо помнил, как выглядит этот мальчик, заболевший загадочной болезнью, но энергетический портрет его представлял чётко. При настройке на Роберто, для его диагностики, у доктора возникали именно такие, или близкие к ним, ощущения, как при общении с ребёнком, только что бывшим у него дома. Но почему тогда мальчик пришел сам, как ему это удалось, и сказал ещё, что зовут его Франко. С другой стороны, эта история о золотом деревце предстаёт совсем в ином свете. На мальчика никто не наводил чары. Он случайно нашёл тот самый загадочный куст и подвергся его воздействию. Тем самым предположения доктора Ларсена подтверждались самым блестящим образом

В то же время, доктор понял, что совершил ошибку, довольно поверхностно отнесясь к рассказу мальчика и отпустил его, толком не расспросив о произошедшем. А ведь в сложившейся ситуации важно было всё, даже мельчайшие детали, на первый взгляд и не относящиеся к произошедшему, все что бы ни удалось мальчику вспомнить. Ларсен тот час же решил идти к мальчику домой. Даже если и не удастся застать его, представится возможность поговорить с родителями ребёнка.

Домик, в котором жила семья Роберто, был ближе к окраине поселения и стоял словно на отшибе. Это было и неудивительно, отец мальчика недоверчиво относился ко всему происходящему, а оно в этих краях было исполнено магии. Таинственные силы незаметно воздействовали на окружающее. Те, кто не хотел замечать – этого и не видели, а кто знали – помалкивали. Домик строил ещё прадед Роберто по материнской линии. Он был весёлым человеком и любил детей. С Ларсеном, который в ту пору был мальчишкой и особо не загружал себя знаниями, у него отношения были очень хорошие. Домик у прадеда получился тоже весёлый – с ярко жёлтой крышей и резными окнами. В комнатах было много причудливых зверей, вырезанных из дерева. Со временем всё это куда-то делось. Зато появилось много красивой и удобной мебели, различных книжек для очень умных людей и техники, так необходимой в ведении хозяйства городским и, конечно, деревенским жителям.

В прежние времена люди в поселении и не думали, что домик стоит чуть в стороне. Увидели это уже потом, после смерти прадеда. А точнее, когда в домике поселился мистер Крек – отец Роберто. Дед выдал за него свою младшую дочку замуж. Сам-то он уехал в город к старшей дочери, и поселение навещал довольно редко. Мистер Крек лихо взялся за дело и всё в домике устроил по-своему. Молодая жена сначала противилась его диктату, или ей так казалось, но вскоре смирилась. Она вообще считала мужчин особыми существами, немного странными, но вполне разумными. Правда, все они имели те или иные слабости, за которые их можно было не только любить, но и прощать им многие глупости. Мистер Крек, напротив, глупостей не терпел. Господи, если бы он знал: сколько творил их изо дня в день на протяжении множества лет, конечно, по мнению своей жены.

В поселении поговаривали, что мистер Крек оставил город не случайно. Он родился и вырос не в глубинке – среди лесов, полей и маленьких речушек, а в довольно крупном городе. Там, кстати, и прошла его молодость. Говорили, что мистер Крек обиделся на людей, которые не смогли по достоинству оценить его таланта, который проявлялся в самых различных отраслях науки и искусства. Это и побудило его в годы мятежной юности оставить всё и уехать в далёкое поселение. Можно было сказать, что здесь он нашёл себя. Правда, окружающие люди так не считали. Тем не менее, мистер Крек был доволен собой, и этого было достаточно.

Ларсен подошёл к домику с некогда ярко-жёлтой крышей довольно быстро. На пороге он увидел Клариссу – мать Роберто. Отца мальчика, по всей видимости, не было дома. Ларсена это немного порадовало.

– Здравствуйте, уважаемая госпожа Кларисса. Я слышал, Ваш сын Роберто болен. Может, я могу чем-нибудь помочь?

– Мне бы не хотелось прибегать к Вашей помощи, Ларсен, и надеюсь, вы понимаете почему. Роберто уже несколько дней не говорит и не слышит ничего, большую часть времени сидит у окна, и не желает выходить из дома. Врачи говорят, что он чем-то сильно напуган, они ничего не могут пока сделать. Видимо, здесь не обошлось без этой ненавистной магии. Мы скорее обратимся к священнику, чем к вам. Уходите!

Ларсену ничего не оставалось делать, как последовать её совету. Кларисса по всей видимости, сильно обижалась не на него одного. В этот момент из домика вышел тот самый мальчик, который приходил только что к Ларсену.

– Ма, я погуляю, – обратился он к госпоже Клариссе.

– Франко, ты же только что пришёл, – недовольно сказала мать, но сын, не слушая её и не замечая Ларсена, побежал на улицу. Доктору показалось, что не изменилась только внешность мальчика, сам же он стал теперь каким– то другим.

ГЛАВА 3

Услышав голос, Кэти посмотрела вокруг. «Кто бы это мог быть?», – подумала она. Конечно, у неё сразу возникли подозрения. Девочка знала от родителей, что в доме живут невидимые существа. Тела их настолько прозрачны, что обычным зрением их не разглядеть.

Тем не менее, с ними возможно общаться. Не раз приходилось и ей сталкиваться с их проделками. В доме, где она жила с родителями и младшим братиком, невидимых существ было предостаточно. Причём одни из них приходили пожить и спешили каким-либо образом заявить о себе, другие, наоборот, отправлялись в дальние края по неотложным делам. Пожалуй, один домовой жил, никуда не собираясь, вся его деятельность, по-видимому, была связана с жильём, которым он заведовал. Кэти относилась к домовушке очень почтительно, хотя ни разу его не видела наяву. Правда и другим незримым существам она оказывала должное почтение. Сейчас в доме проживали два гнома, увидеть которых было очень непросто даже маленькому братику, и тролль Харус, которого Кэти при желании могла различить как едва заметное прозрачное облачко. Конечно, ей хотелось поболтать с невидимыми существами, но услышать их было сложно. Для родителей это не составляло особых трудностей, но они предпочитали не обременять себя праздными беседами. А зря! Наверное, и гномы, и домовушка, не говоря уже о Харусе, могли рассказать немало интересного. Возможно, они могли иногда и пофантазировать, и пошутить, но ничего плохого в этом Кэти не видела. Девочке показалось, что она увидела под потолком небольшое прозрачное облачко. «Интересно тролли, оказывается, любят кофе», – подумала Кэти и спросила очень тихим голосом:

– Это ты, Харус?

– Нет, это я, Малькольм, – услышала она недовольный ответ. В первое мгновение Кэти растерялась, но быстро взяла себя в руки. Она посмотрела на бежевого пса, который сидел на полу перед ней и загадочно улыбался. Малькольм походил на лабрадора, но не был чистопородной собакой. Подобрали его в городе крохотным щенком, которого потеряли или отпустили на вольные хлеба не слишком заботливые хозяева. Впрочем, обнаружить владельцев маленького щеночка так и не удалось, и его взяли с собой родители Кэти. Тогда никто не ведал, что из крохотного существа вскоре вырастет пёс внушительных размеров. С котятами в этом отношении легче, если, конечно, их не путать с рысятами, тигрятами и львятами. Малькольм освоился в доме быстро и уже через несколько недель стал считать себя полноправным членом семьи, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сейчас он был уже зрелым псом, но многие слабости, в том числе любовь к разнообразной и порой своеобразной пище, у него сохранились.

– Значит, ты у нас говорящая собака? – произнесла Кэти.

– Да, конечно, но поняла, к сожалению, это ты только сейчас. Представь себе, как нелегко жить, когда тебя не понимают. Иногда и хвостом машешь, и скулишь – всё без толку. Кричишь, надрываешься для того, чтобы быть услышанным. Но, увы, ни ты, ни твой любезный братец меня не слушаете. Зря, я – не какая-нибудь бездомная собака и порой говорю довольно дельные вещи.

– Но мои родители тебя, надеюсь, понимают?

– Да, но у них, сама знаешь, много дел, к тому же они не только твои, но и мои премудрые, иногда чересчур, наставники. С ними не поболтаешь о нашей собачьей жизни, они её отлично знают.

– Не расстраивайся, милый пёсик, я буду с тобой болтать. Видишь, все куда-то делись, и нас оставили вдвоём. Хорошо, что я смогу теперь понимать тебя, будет не так скучно.

– Хватит прибедняться! Будто тебе когда-то бывает скучно, правда, вместе с тобой мы натворим дел! Кстати, я много могу рассказать тебе не только о собачьей жизни, но и о магии, и о многом другом. К тому же могу читать мысли, правда, не всегда, и ещё многое-многое другое умею. Не думай, не хвастаю. Мы, собаки, вообще, существа по природе скромные и воспитанные – не зазнаёмся, короче. А я в особенности!

Кэти стоило немалого труда сдержать улыбку. Она, в отличии от Малькольма, не питала иллюзий на счёт его скромности. Кэти отлично знала пса и порой вполне представляла всё, что он хочет сообщить. Порой Малькольм бывал расстроенным, порой обиженным или раздражённым, но застенчивым Кэти видела его очень редко. Правда, теперь девочке представилась, можно сказать, уникальная возможность не только догадываться, что думает пёс, но и непосредственно общаться с ним с помощью неведомой силы, которую ей открыли кофейные зёрна.

– Значит, ты многое знаешь и можешь рассказать мне? – спросила Кэти.

– Ну да, без проблем, правда кофе может стать не таким вкусным. Он вообще может испортиться, если в него не долить молока.