Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Тревожные годы Приморья (1917-1922 гг.). Свидетельства эпохи
Автор
Серия
Год написания книги
2013
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Свидетельства эпохи. 1917
ВОЗЗВАНИЕ ТОРЖЕСТВЕННОГО ЗАСЕДАНИЯ ВЛАДИВОСТОКСКОЙ ГОРОДСКОЙ ДУМЫ
3 марта 1917 года
Граждане, Армия и Флот! Свершилось величайшее событие в жизни Русского народа. Над избавленной Россией восходит солнце свободы, правды и справедливости. Правительство, веками угнетавшее народ, отошло в вечность.
Но, преисполненные величайшей радости, мы ни на минуты не должны забывать, что перед нами стоит сильнейший внешний враг, который стремится сделать нас своими рабами. Великий Русский народ этого не допустит и даст достойный отказ дерзкому врагу, отстоит Родную Землю и свои права на светлую и счастливую жизнь…
Пусть в рядах нашей славной и доблестной армии и флота и всех нас, служащих ей, не произойдет заминки или колебания.
Этого можно достигнуть лишь тогда, если мы все сохраним полное спокойствие, если все дружно будем поддерживать порядок, спокойно примирясь с существующими властями впредь до обнародования новым народным правительством соответствующих актов о переменах.
Граждане, сохраняйте спокойствие!
ИЗ ПИСЕМ ЭЛЕОНОРЫ ПРЕЙ,
американской гражданки, жившей во Владивостоке с 1894 по 1930 год
20.3.1917.
«Дом Романовых начался с Михаила и Михаилом закончился, хотя царствование последнего, кажется, заняло столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы взять в руки перо и отказаться от трона. Сейчас каждый – «гражданин» и «гражданка», что само по себе звучит отвратительно: слишком сильно напоминает это citoyen и citoyenne [ «гражданин» и «гражданка» (фр.)] времен французской революции».
21.3.1917.
«Вчера был арестован ген. Шинкаренко, а также барон Таубе и два других офицера. Шинкаренко – прокурор военно-окружного суда, приверженец строгой дисциплины старого режима, для которого отдание или неотдание солдатом чести – один из самых важных вопросов в жизни, и солдаты всегда его ненавидели за то, как он выговаривал им на улице. Он просто отказался признать новый режим – говорит, что слишком стар, чтобы так быстро измениться. Конечно, он всегда был и остается старым твердолобым болваном, однако приятно видеть какое-никакое проявление характера, хотя бы и неуместное. Барон Таубе, напротив, всегда яростно критиковал прежний режим и все эти военные годы боролся прямо-таки геройски, чтобы навести порядок в хаосе – по крайней мере, в его собственном департаменте, но человек по фамилии Таубе просто не имеет права на существование: ему давно уже следовало бы дать возможность заваливать работу кому-нибудь с менее броской фамилией – это же просто долг».
21.3.1917.
«Ни о чем больше и не слышно [кроме как о революции], и митинги проходят с утра до вечера. В понедельник был женский митинг, и, как говорят, все вопили одновременно. Женщины кричали: «Долой Таубе!», и когда кто-то спросил одну из самых осипших женщин, почему она хочет, чтобы покончили с Таубе, та ответила, что не знает. Они вопили также «долой китайцев!», «пусть у всех будут русские слуги!». Что это за безумие! Люди даже не знают, чего хотят, поэтому и кричат что попало, лишь бы покричать, а прежде митингов не разрешали».
21.3.1917.
«Сегодня революционное воскресенье, и город вовсю одевается в красное – пока только в кокардах, эмблемах, знаменах и пр…Гарнизон, милиция (которая заменила полицию) и всевозможные делегаты проследовали на рандеву у собора, причем все несли по одному или более красному флагу – иногда с надписями, иногда без. У большинства флаги развевались на древках, а те, у кого были старые красно-бело-голубые флаги, или отрезали белую полосу, или перевернули флаги так, чтобы красный оказался наверху».
Элеонора Лорд Прей. Письма из Владивостока. 2010.
Газетные сообщения
Хабаровские газеты поместили следующее характерное письмо: «Служащие электрической станции г. Хабаровска, собравшись для обсуждения деятельности Ленина, как вносящей разлад и дезорганизацию, сеющей раздоры и рознь среди армии и населения возродившейся России, в особенности в текущий момент огромнейшей важности, когда все силы государства должны быть направлены на то, чтобы довести войну до победного конца, и принимая во внимание, что Ленин своей пропагандой против войны с небольшой кучкой своих единомышленников губит лишь все то, что создано в течение последних трех месяцев русской революцией, – в связи со скорым приездом Ленина в Хабаровск, постановили: прекратить дачу света на все время пребывание его в г. Хабаровске и просить все организации и союзы примкнуть к нашему призыву».
Газета «Дальний Восток» (Владивосток), июнь 1917 года.
КРУШЕНИЕ ГРАЖДАНИНА
Где-то испортился телеграф. И Владивосток оказался отрезанным от «всего мира». Петрограда больше нет. Вместо него – громадная черная дыра. В эту дыру в неописуемом ужасе пытается заглянуть обыватель: что-то там делается?!
О, наш обыватель прекрасно помнит перерыв телеграфного сообщения в конце февраля. Он помнит, как после долгого молчания телеграф ударил его по голове ошеломляющей новостью:
– Переворот!
И теперь в томительной тоске он ждет такого же известия: переворот. Но теперь обыватель не ликует, а испуганно спрашивает:
– А кто вступил на престол: Ленин или Николай Романов?
Эти дни проходят во Владивостоке под знаком паники…
Газета «Дальний Восток» (Владивосток), октябрь 1917 года.
ПОЗОР НИКОЛЬСКА
29 октября в Народном доме состоялось заседание городской думы совместно с представителями демократических организаций, на заседании участвовали с «правом совещательного голоса». Об этом совещании гражданам Никольска не было сообщено. Но, по-видимому, широко были оповещены солдаты гарнизона, которые заполнили зал… Заседание было открыто речью городского головы Медведева, который, указав на потрясающие события в Петрограде, являющиеся смертельными для России и свободы, призвал граждан к единению и поддержке Временного правительства, которое должно довести страну до Учредительного Собрания – настоящего хозяина земли русской.
До выступления городского головы Медведева на сцену выскочил член управы Никольский большевик Абрам Моисеевич Краснощёков, который пригласил солдат записывать на бумажку, что скажут ораторы совещания, чтобы они, солдаты, знали кто их враги и кто друзья. Это заявление было скверной нетактичной выходкой против демократического совещания. Оно было встречено гробовым молчанием всех членов совещания и посторонней публики, но бурно поддерживалось кучкою солдат-клакеров.
После городского головы Медведева выступили Никольские большевики Зубарев и Панфилов, которые старались ругать Временное правительство, но их речи были сплошным сумбуром, из которых не только ничего не понимала публика, но и сами ораторы. Но эти «ораторы» имели среди солдат много клакеров, которые неестественно им аплодировали при гробовом молчании остального зала. Ораторам соц. рев. союза гор. служ., представителям рабочих железн. – дор. союза и друг, клакеры упорно не давали говорить.
В конце заседания выступил с двухчасовой речью член управы Абрам Моисеевич Краснощёков. О, Боже, как он говорил! И что он только говорил!.. Более великих преступников, как Керенский и весь состав Временного правительства, и свет не знает. Единственно святыми людьми в России являются Петроградские Питтербаумы, Апельбаумы, Нахамкесы и в Никольске он, Абрам Моисеевич Краснощёков.
Вся Никольская демократия молчала, а клакеры неистово аплодировали. Так в Никольске происходила публичная измена Временному правительству. В заключение под влиянием клакеров и чарами Абрама Моисеевича была принята позорная большевистская резолюция: «Дума признаёт действия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (читай большевиков) направленными для спасения «революционных свобод» и скорейшего созыва Учредительного собрания.
Газета «Уссурийская окраина» (Никольск-Уссурайский), 31 октября 1917 года.
РЕЗОЛЮЦИЯ СОЛДАТ 1 РОТЫ 728 САМАРСКОЙ ДРУЖИНЫ
от 3 декабря 1917 г.
Узнав из обращения Объединенного исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов г. Никольска-Уссурийского и уезда о переходе власти в уезде и городе в руки Совета, мы, солдаты, вчерашние крестьяне и рабочие, единодушно приветствуем такой переход и считаем своим долгом обратиться к своим товарищам и членам Совета со следующим словом:
Товарищи! В трудный час вы стали у власти, ведь сейчас такая страшная разруха всюду. А тут еще враги трудового народа в своих желтых листках всячески стараются обливать вас помоями. Но вы не смущайтесь, знайте, что за вашей спиной стоит весь трудовой народ, он с вами и вас поддержит…
Вам же, буржуазным тиграм, мы, исстрадавшиеся солдаты, рабочие и крестьяне, со всей революционной решимостью заявляем:
Что посеете, то и пожнете!
Газета «Дальневосточные известия» (г. Хабаровск), декабрь 1917 года.
Год 1918
Тревожный 1917 год закончился в состоянии фактического, хотя и мирного двоевластия. 11 декабря 1917 года бывший комиссар Временного правительства А.Н. Русанов передал свои полномочия Временному Краевому бюро земств и городов Дальнего Востока, а 14 декабря III краевой съезд Советов рабочих и солдатских депутатов провозгласил установление на дальневосточной окраине России Советской власти. Американский консул во Владивостоке Колдуэлл в телеграмме госсекретарю США Лансингу от 13 января 1918 года сообщал: «Город контролируется областной земской управой, однако реальная власть находится в руках Совета рабочих и солдатских депутатов, который согласился сотрудничать с земством… Во Владивостоке солдаты и матросы поддерживают прежде всего свой Совет».
Краевой комитет Советов и самоуправлений с начала 1918 года начал утверждать свою власть, создав комиссариаты труда и транспорта, финансов, продовольствия, земледелия, военный, народного просвещения и другие. Его официальным печатным органом Краевого комитета стала газета «Дальневосточные известия», выходившая в Хабаровске, её редактором был утверждён большевик Н. Нелиус, солдат Никольск-Уссурийского гарнизона. Позже в состав Краевого комитета были введены два представителя Уссурийского казачества: Г.М. Шевченко и Я.В. Подойницын. Но большинство земств и крестьянский Совет Амурской области, а также представители Советов Сахалина и Камчатки в Краевом комитете не были представлены.
Временное Краевое бюро земств и городов Дальнего Востока, обосновавшееся в Благовещенске, готовило съезд, пытаясь утвердить свою власть. Краевой комитет Советов направил на этот съезд А.М. Краснощекова. Съезд представителей самоуправлений края состоялся в Благовещенске 10–12 января 1918 года, в нём приняло участие 8 делегатов от Амурской области, 9 – от Приморской и по одному – от Амурского и Уссурийского казачьих войск. После бурных дебатов съезд постановил: 1. Временное Краевое бюро земств и городов, организованное 11 декабря в Хабаровске и заседавшее в Благовещенске, передавшее свои полномочия съезду, объявляется распущенным. 2. Единственным органом временной краевой власти является Дальневосточный краевой комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов для ведения общих краевых дел и сношения с центральной властью».
Белая гвардия. Из фондов УГМ
На основании этого решения Краевое бюро передало все свои документы (а вместе с ними и полномочия) Краевому комитету Советов. Но при этом земства и городские самоуправления на местах не ликвидировались, продолжая вести всю работу по организации повседневной жизни населения. В Приморской области ещё в конце 1917 года власть Советов фактически утвердилась во Владивостоке, Никольск-Уссурийске, Сучане, Спасске, в январе 1918 года – в Имане. Однако областная земская управа в составе 7 человек (все – правые эсеры), избранная в декабре 1917 года, отказалась от сотрудничества с Краевым комитетом Советов. 10 января 1918 года земская управа Приморской области приняла все дела по управлению от областного комиссара и областного исполкома, с областным крестьянским Советом управа согласилась сотрудничать только в «совместном разрешении вопросов принципиального характера».
ВОЗЗВАНИЕ ТОРЖЕСТВЕННОГО ЗАСЕДАНИЯ ВЛАДИВОСТОКСКОЙ ГОРОДСКОЙ ДУМЫ
3 марта 1917 года
Граждане, Армия и Флот! Свершилось величайшее событие в жизни Русского народа. Над избавленной Россией восходит солнце свободы, правды и справедливости. Правительство, веками угнетавшее народ, отошло в вечность.
Но, преисполненные величайшей радости, мы ни на минуты не должны забывать, что перед нами стоит сильнейший внешний враг, который стремится сделать нас своими рабами. Великий Русский народ этого не допустит и даст достойный отказ дерзкому врагу, отстоит Родную Землю и свои права на светлую и счастливую жизнь…
Пусть в рядах нашей славной и доблестной армии и флота и всех нас, служащих ей, не произойдет заминки или колебания.
Этого можно достигнуть лишь тогда, если мы все сохраним полное спокойствие, если все дружно будем поддерживать порядок, спокойно примирясь с существующими властями впредь до обнародования новым народным правительством соответствующих актов о переменах.
Граждане, сохраняйте спокойствие!
ИЗ ПИСЕМ ЭЛЕОНОРЫ ПРЕЙ,
американской гражданки, жившей во Владивостоке с 1894 по 1930 год
20.3.1917.
«Дом Романовых начался с Михаила и Михаилом закончился, хотя царствование последнего, кажется, заняло столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы взять в руки перо и отказаться от трона. Сейчас каждый – «гражданин» и «гражданка», что само по себе звучит отвратительно: слишком сильно напоминает это citoyen и citoyenne [ «гражданин» и «гражданка» (фр.)] времен французской революции».
21.3.1917.
«Вчера был арестован ген. Шинкаренко, а также барон Таубе и два других офицера. Шинкаренко – прокурор военно-окружного суда, приверженец строгой дисциплины старого режима, для которого отдание или неотдание солдатом чести – один из самых важных вопросов в жизни, и солдаты всегда его ненавидели за то, как он выговаривал им на улице. Он просто отказался признать новый режим – говорит, что слишком стар, чтобы так быстро измениться. Конечно, он всегда был и остается старым твердолобым болваном, однако приятно видеть какое-никакое проявление характера, хотя бы и неуместное. Барон Таубе, напротив, всегда яростно критиковал прежний режим и все эти военные годы боролся прямо-таки геройски, чтобы навести порядок в хаосе – по крайней мере, в его собственном департаменте, но человек по фамилии Таубе просто не имеет права на существование: ему давно уже следовало бы дать возможность заваливать работу кому-нибудь с менее броской фамилией – это же просто долг».
21.3.1917.
«Ни о чем больше и не слышно [кроме как о революции], и митинги проходят с утра до вечера. В понедельник был женский митинг, и, как говорят, все вопили одновременно. Женщины кричали: «Долой Таубе!», и когда кто-то спросил одну из самых осипших женщин, почему она хочет, чтобы покончили с Таубе, та ответила, что не знает. Они вопили также «долой китайцев!», «пусть у всех будут русские слуги!». Что это за безумие! Люди даже не знают, чего хотят, поэтому и кричат что попало, лишь бы покричать, а прежде митингов не разрешали».
21.3.1917.
«Сегодня революционное воскресенье, и город вовсю одевается в красное – пока только в кокардах, эмблемах, знаменах и пр…Гарнизон, милиция (которая заменила полицию) и всевозможные делегаты проследовали на рандеву у собора, причем все несли по одному или более красному флагу – иногда с надписями, иногда без. У большинства флаги развевались на древках, а те, у кого были старые красно-бело-голубые флаги, или отрезали белую полосу, или перевернули флаги так, чтобы красный оказался наверху».
Элеонора Лорд Прей. Письма из Владивостока. 2010.
Газетные сообщения
Хабаровские газеты поместили следующее характерное письмо: «Служащие электрической станции г. Хабаровска, собравшись для обсуждения деятельности Ленина, как вносящей разлад и дезорганизацию, сеющей раздоры и рознь среди армии и населения возродившейся России, в особенности в текущий момент огромнейшей важности, когда все силы государства должны быть направлены на то, чтобы довести войну до победного конца, и принимая во внимание, что Ленин своей пропагандой против войны с небольшой кучкой своих единомышленников губит лишь все то, что создано в течение последних трех месяцев русской революцией, – в связи со скорым приездом Ленина в Хабаровск, постановили: прекратить дачу света на все время пребывание его в г. Хабаровске и просить все организации и союзы примкнуть к нашему призыву».
Газета «Дальний Восток» (Владивосток), июнь 1917 года.
КРУШЕНИЕ ГРАЖДАНИНА
Где-то испортился телеграф. И Владивосток оказался отрезанным от «всего мира». Петрограда больше нет. Вместо него – громадная черная дыра. В эту дыру в неописуемом ужасе пытается заглянуть обыватель: что-то там делается?!
О, наш обыватель прекрасно помнит перерыв телеграфного сообщения в конце февраля. Он помнит, как после долгого молчания телеграф ударил его по голове ошеломляющей новостью:
– Переворот!
И теперь в томительной тоске он ждет такого же известия: переворот. Но теперь обыватель не ликует, а испуганно спрашивает:
– А кто вступил на престол: Ленин или Николай Романов?
Эти дни проходят во Владивостоке под знаком паники…
Газета «Дальний Восток» (Владивосток), октябрь 1917 года.
ПОЗОР НИКОЛЬСКА
29 октября в Народном доме состоялось заседание городской думы совместно с представителями демократических организаций, на заседании участвовали с «правом совещательного голоса». Об этом совещании гражданам Никольска не было сообщено. Но, по-видимому, широко были оповещены солдаты гарнизона, которые заполнили зал… Заседание было открыто речью городского головы Медведева, который, указав на потрясающие события в Петрограде, являющиеся смертельными для России и свободы, призвал граждан к единению и поддержке Временного правительства, которое должно довести страну до Учредительного Собрания – настоящего хозяина земли русской.
До выступления городского головы Медведева на сцену выскочил член управы Никольский большевик Абрам Моисеевич Краснощёков, который пригласил солдат записывать на бумажку, что скажут ораторы совещания, чтобы они, солдаты, знали кто их враги и кто друзья. Это заявление было скверной нетактичной выходкой против демократического совещания. Оно было встречено гробовым молчанием всех членов совещания и посторонней публики, но бурно поддерживалось кучкою солдат-клакеров.
После городского головы Медведева выступили Никольские большевики Зубарев и Панфилов, которые старались ругать Временное правительство, но их речи были сплошным сумбуром, из которых не только ничего не понимала публика, но и сами ораторы. Но эти «ораторы» имели среди солдат много клакеров, которые неестественно им аплодировали при гробовом молчании остального зала. Ораторам соц. рев. союза гор. служ., представителям рабочих железн. – дор. союза и друг, клакеры упорно не давали говорить.
В конце заседания выступил с двухчасовой речью член управы Абрам Моисеевич Краснощёков. О, Боже, как он говорил! И что он только говорил!.. Более великих преступников, как Керенский и весь состав Временного правительства, и свет не знает. Единственно святыми людьми в России являются Петроградские Питтербаумы, Апельбаумы, Нахамкесы и в Никольске он, Абрам Моисеевич Краснощёков.
Вся Никольская демократия молчала, а клакеры неистово аплодировали. Так в Никольске происходила публичная измена Временному правительству. В заключение под влиянием клакеров и чарами Абрама Моисеевича была принята позорная большевистская резолюция: «Дума признаёт действия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (читай большевиков) направленными для спасения «революционных свобод» и скорейшего созыва Учредительного собрания.
Газета «Уссурийская окраина» (Никольск-Уссурайский), 31 октября 1917 года.
РЕЗОЛЮЦИЯ СОЛДАТ 1 РОТЫ 728 САМАРСКОЙ ДРУЖИНЫ
от 3 декабря 1917 г.
Узнав из обращения Объединенного исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов г. Никольска-Уссурийского и уезда о переходе власти в уезде и городе в руки Совета, мы, солдаты, вчерашние крестьяне и рабочие, единодушно приветствуем такой переход и считаем своим долгом обратиться к своим товарищам и членам Совета со следующим словом:
Товарищи! В трудный час вы стали у власти, ведь сейчас такая страшная разруха всюду. А тут еще враги трудового народа в своих желтых листках всячески стараются обливать вас помоями. Но вы не смущайтесь, знайте, что за вашей спиной стоит весь трудовой народ, он с вами и вас поддержит…
Вам же, буржуазным тиграм, мы, исстрадавшиеся солдаты, рабочие и крестьяне, со всей революционной решимостью заявляем:
Что посеете, то и пожнете!
Газета «Дальневосточные известия» (г. Хабаровск), декабрь 1917 года.
Год 1918
Тревожный 1917 год закончился в состоянии фактического, хотя и мирного двоевластия. 11 декабря 1917 года бывший комиссар Временного правительства А.Н. Русанов передал свои полномочия Временному Краевому бюро земств и городов Дальнего Востока, а 14 декабря III краевой съезд Советов рабочих и солдатских депутатов провозгласил установление на дальневосточной окраине России Советской власти. Американский консул во Владивостоке Колдуэлл в телеграмме госсекретарю США Лансингу от 13 января 1918 года сообщал: «Город контролируется областной земской управой, однако реальная власть находится в руках Совета рабочих и солдатских депутатов, который согласился сотрудничать с земством… Во Владивостоке солдаты и матросы поддерживают прежде всего свой Совет».
Краевой комитет Советов и самоуправлений с начала 1918 года начал утверждать свою власть, создав комиссариаты труда и транспорта, финансов, продовольствия, земледелия, военный, народного просвещения и другие. Его официальным печатным органом Краевого комитета стала газета «Дальневосточные известия», выходившая в Хабаровске, её редактором был утверждён большевик Н. Нелиус, солдат Никольск-Уссурийского гарнизона. Позже в состав Краевого комитета были введены два представителя Уссурийского казачества: Г.М. Шевченко и Я.В. Подойницын. Но большинство земств и крестьянский Совет Амурской области, а также представители Советов Сахалина и Камчатки в Краевом комитете не были представлены.
Временное Краевое бюро земств и городов Дальнего Востока, обосновавшееся в Благовещенске, готовило съезд, пытаясь утвердить свою власть. Краевой комитет Советов направил на этот съезд А.М. Краснощекова. Съезд представителей самоуправлений края состоялся в Благовещенске 10–12 января 1918 года, в нём приняло участие 8 делегатов от Амурской области, 9 – от Приморской и по одному – от Амурского и Уссурийского казачьих войск. После бурных дебатов съезд постановил: 1. Временное Краевое бюро земств и городов, организованное 11 декабря в Хабаровске и заседавшее в Благовещенске, передавшее свои полномочия съезду, объявляется распущенным. 2. Единственным органом временной краевой власти является Дальневосточный краевой комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов для ведения общих краевых дел и сношения с центральной властью».
Белая гвардия. Из фондов УГМ
На основании этого решения Краевое бюро передало все свои документы (а вместе с ними и полномочия) Краевому комитету Советов. Но при этом земства и городские самоуправления на местах не ликвидировались, продолжая вести всю работу по организации повседневной жизни населения. В Приморской области ещё в конце 1917 года власть Советов фактически утвердилась во Владивостоке, Никольск-Уссурийске, Сучане, Спасске, в январе 1918 года – в Имане. Однако областная земская управа в составе 7 человек (все – правые эсеры), избранная в декабре 1917 года, отказалась от сотрудничества с Краевым комитетом Советов. 10 января 1918 года земская управа Приморской области приняла все дела по управлению от областного комиссара и областного исполкома, с областным крестьянским Советом управа согласилась сотрудничать только в «совместном разрешении вопросов принципиального характера».
