Переселение корейцев Дальний Восток России. 1860-1880 годы

В будущем году собирается к нам переселиться еще около 100 семей, но, по сведениям полученным от начальника поста, видно, что китайское Хунчунское начальство, которое постоянно отличается своими придирками и притеснениями, сообщило корейскому правительству о принятии мер к прекращению этого переселения и вытребовании даже тех, которые уже устроились.

Но имея в виду, что с корейским правительством у нас не существует никаких трактатов, и что принятие русского подданства дозволено всем иностранцам без испрашивания на то разрешения своего правительства, я считал бы полезным в видах большего ограждения переселившихся корейцев от придирок корейских и китайских начальств зачислять их в государственные крестьяне, что необходимо делать таким образом, чтобы это становилось известным и было видимо для соседнего китайского начальства».

Как видно из текста, П.В. Козакевич подходил к проблеме корейских переселенцев вполне практически, прекрасно понимая, что «отличные хлебопашцы» при отсутствии в крае иного крестьянства могут хотя бы частично решить острую продовольственную проблему. Кроме того, переселяющихся в практически неосвоенную местность корейцев можно было использовать как крайне дешевую (а порой и вовсе бесплатную) рабочую силу, что, заметим, впоследствии и произошло. Доведение всех обстоятельств этого непростого вопроса до высшего руководства России вынудило столичных чиновников наконец-то обратить внимание на корейских иммигрантов.

Миссия штабс-капитана Гельмерсена

11 июня 1865 года генерал-губернатор и командующий войсками Восточной Сибири генерал-лейтенант М.С. Карсаков пишет из Петербурга военному губернатору Приморской области, контр-адмиралу И.Б. Фуругельму, только что сменившему П.В. Козакевича: «Признавая необходимым более близкое ознакомление с Кореей и положение начала торговым отношениям между пограничными жителями наших и Корейских владений, я считаю полезным командировать Генерального штаба штабс-капитана Гельмерсена в гавань Посьета с тем, чтобы он оттуда предпринял поездку в корейские владения к ближайшему пограничному областному правителю от имени Вашего Превосходительства, с прилагаемым при сем сообщением, которое будет сверх русского текста переведено на китайский язык.

Препровождая при сем к вашему превосходительству копию с предписания, данного мною по этому предмету штабс-капитану Гельмерсену, покорнейше прошу вас во всем, что будет относиться до настоящего дела, действовать сообразно с теми видами и соображениями, о которых мы с вами имели уже словесное совещание, и со своей стороны дать г-ну Гельмерсену дополнительные указания».

Почему с такой важной миссией был послан именно штабс-капитан П.А. Гельмерсен? Дело в том, что он побывал в Южно-Уссурийском крае (и конкретно в Посьете) годом раньше – как офицер Генштаба, то есть военный разведчик. В предписании, данном ему тогда, говорилось: «Ввиду возможности военных действий весьма важно подробное исследование путей, ведущих к восточным, а в особенности к южным гаваням Уссурийского края, от занятых уже нами пунктов в этом крае… При предстоящих в Уссурийском крае исследованиях Вам необходимо: во-первых, определить, в какой степени разведанные Вами пути удобны для прохождения всех родов войск, какие встречаются к этому препятствия и какие необходимо произвести работы для устранения этих препятствий; и, во вторых, произвести съемки по этим дорогам и составить подробные маршруты. При этом считаю нужным присовокупить, что Вам должно будет разведать путь с Раздольного поста на Суйфуне к заливу Посьет…» (А.А. Хисамутдинов. Terra Incognita или Хроника русских путешествий по Приморью и Дальнему Востоку. Владивосток, издательство ДВГУ, 1989).

Предварительно, примерно за две недели до его нового откомандирования в Южно-Уссурийский край, П.А. Гельмерсен подал начальству докладную служебную записку, датированную 23 мая 1865 года. В ней он, в частности, писал: «Когда я видел Тизинхэ в мае 1864 года, все переселенцы были уже в домах, построенных, правда, наскоро, низеньких и тесных, но в которых корейцы могли хорошо зимовать по своей привычке жизни в холодных мазанках; земли было вспахано очень много по тем средствам, которыми можно было располагать, а средства эти были очень ограничены, потому что у многих даже не было скота, а земледельческие орудия у них были самых первобытных форм и до того неудобные, что, например, соху нужно было через каждый шаг встряхивать, чтобы сбросить с нее пласт. Несмотря на это, сделано было уже очень много и селение представляло очень оживленный вид и при всей бедности новых жителей у них не было видно обыкновенных спутников бедности – грязи и лени». Заметим, что к лету 1864 года в долине р. Тизинхэ насчитывалось около 140 жителей-корейцев в составе 30 семей.

Тем же числом, что и письмо И.В. Фуругельму, то есть 11 июня 1865 года, М.С. Карсаков выдает следующее предписание П.А. Гельмерсену:

«Признавая необходимым более близкое ознакомление с Кореею и положение начала торговым сношениям между пограничными жителями наших и корейских владений, я считаю полезным командировать ваше высокоблагородие в гавань Посьета, с тем, чтобы вы в сопровождении переводчика и одного или двух нижних чинов отправились в корейские владения, к ближайшему пограничному областному правителю, от имени военного губернатора Приморской области, с прилагаемым при сем сообщением, которое будет сверх русского текста переведено на китайский язык. При совершении вашего путешествия, вы будете иметь в виду приглашение как местных властей, так и местных жителей к дружественным административным и торговым сношениям с нашими властями и жителями. Вы не упустите направить всю вашу наблюдательность на приобретение, по возможности, более точных сведений о географических, статистических, этнографических и экономических условиях той страны, по которой вам придется совершить путешествие.

Затем в сношениях ваших с корейскими властями и дальнейших действиях вы примете к руководству и исполнению те наставления, которые лично от меня получили.

Все сведения по возвращении вашем из Кореи вы лично представите военному губернатору Приморской области и вернетесь в Иркутск, где представите мне полный отчет в вашей поездке.

Военного губернатора Приморской области я прошу об оказании вам надлежащего содействия, к исполнению вышеизложенного на вас поручения.

Лошадей для предстоящего вам путешествия, если не будет свободных на посту, вы купите на счет суммы, которая вам будет отпущена, и после сдадите их на посту.

В Иркутске вы получите из Комиссариатской комиссии прогонные деньги по Амурскому (где следует вьючному) положению, по 1 р. 50 коп. суточных денег на 6 месяцев; 300 р. на подъем и 300 р. по шнуровой книге на экстраординарные расходы, наем переводчика и проводников, подарки, продовольствие казаков или нижних чинов и проч. Кроме того, вы получите от казначея Главного управления Восточной Сибири подарки для корейского областного начальника, и во время поездки заграницею предоставляется вам выписывать из экстраординарной суммы по 4 р. 50 коп. в сутки дополнительных порционов».

Поездка П.А. Гельмерсена прошла, судя по его обширному отчету, вполне успешно. Штабс-капитан Генштаба не только провел полную инспекцию корейских поселений близ залива Посьета, но и сделал далеко идущие выводы из собранных сведений, осмелившись даже покритиковать решения местных властей. Выше уже было отмечено, что военный губернатор Приморской области П.В. Козакевич еще 4 апреля 1865 года был уволен от должности по состоянию здоровья; сменил его П.В. Фуругельм, так что П.А. Гельмерсен, собственно, ничем не рисковал, высказывая свое мнение о действиях предыдущего начальства.

Приводим выписку из отчета П.А. Гельмерсена о поездке в гавань Посьета в 1865 году:

«Относительно переселения в наши пределы корейских семейств, я могу добавить очень немного к тому что изложено в записке моей от 23 мая 1865 г., но должен сказать, что эмиграция корейцев вовсе не секрет для их правительства, и что возврат на родину не запрещен им так строго, как они уверяли вначале, вероятно с тою целью, чтобы придать более значения своему переходу к нам. Многие корейцы приходит в Посьет только в рабочую пору и по уборке хлеба возвращаются домой. Некоторые с тем, что взять свои семейства, другие же с тем, чтобы прийти опять к полевым работам. Сверх 360 душ, переселившихся до 1 декабря, было у нас еще и немалое число таких бездомных, из которых многие приходили только навещать родственников. Начальник города Кье-Хына упомянул о переходе его соотечественников заграницу только под конец второго нашего свидания, но я отклонил разговор. Если я не ошибаюсь, то легкость возврата корейцев заставит местные власти быть несколько осмотрительнее в деле переселения, чтобы не потерять силу остановить его, если накопление корейцев сделается неудобно, вследствие того, что они приобретут слишком большой перевес над русским населением. Нужно впрочем сказать, что корейцы далеко не так опасны для колонии как китайцы, что вероятно происходит от низшей степени образования и большей переимчивости и подвижности в характере, которая делает корейца во многом похожим на японцев. Вообще в них не заметно того безотчетного предпочитания своего всему другому и того национального застоя, который так резко характеризует китайца. В Посьетских корейцах заметно желание перенимать то или другое у русских…

Хорошим средством для сближения с русскими будут служить наймы на работы в Посьете, а также немало содействует этому и легкая нравственность женщин, которые особенно быстро учатся по-русски; но нужно помнить, что чем быстрее будет идти переселение корейцев, тем медленнее пойдет их сближение с русскими, потому что будет меньше точек прикосновения. Это ясно видно на первых переселенцах, которые очень скоро начали говорить по-русски, и на последующих затем переселенцах, в числе которых многие не понимают еще ничего, хотя живут в Тизинхэ около года. Весьма полезной мерой было устройство школы, но без учителя-переводчика это невозможно и я думаю, что положенное мною основание обучения корейцев нашей грамоте уже заглохло, несмотря на поразительные способности взрослых учеников.