Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах

В 1896 году потомственный моряк неожиданно назначается на военно-дипломатическую работу и становится военно-морским атташе в Великобритании. Одновременно он работает и морским агентом во Франции, где в Тулоне ведется строительство эскадренного броненосца «Цесаревич» и крейсера «Баян». В феврале 1899 года капитан 1 ранга Григорович принимает командование над строящимся броненосцем «Цесаревич», а по окончании строительства в 1903 году под его командованием этот броненосец совершил переход в Порт-Артур для усиления 1-й Тихоокеанской эскадры.

Там «Цесаревич» стал флагманским кораблем, но в самом начале Русско-японской войны, ночью 27 января 1904 года во время внезапного нападения японских миноносцев корабль был подорван на рейде Порт-Артура. Правда, тогда броневая и противоминная переборки выдержали, и «Цесаревич», имея крен в 17 градусов, оставался на плаву и всю ночь отражал атаки неприятеля. Командир броненосца в этом бою был контужен разорвавшимся снарядом.

Позднее неисправности «Цесаревича» удалось устранить, и флагман Артурской эскадры вновь вошел в строй. 28 июля 1904 года после жестокого боя с японцами он прорвался в Циндао, в 1908 году участвовал в оказании помощи населению итальянского города Мессина, пострадавшего от землетрясения, участвовал в Первой мировой войне, сражался в Моонзундской операции, совершил Ледовый переход из Гельсингфорса в Кронштадт, ходил под красным флагом в годы Гражданской войны под названием «Гражданин», и только в 1924 году корабль был разобран на металл.

Император и наследник на корабле Черноморского флота.

Оправившись от контузии, в апреле 1904 года И. К. Григорович стал Главным командиром Артурского порта, получив чин контр-адмирала. Круг его обязанностей был очень широк: ремонт поврежденных кораблей, организация траления акватории базы и внешнего рейда, постановка минных заграждений на наиболее вероятных путях подхода противника к Порт-Артуру, снабжение эскадры боеприпасами, запчастями и всеми видами довольствия. За период боевых действий в судоремонтных мастерских осажденного Порт-Артура удалось не только вернуть к жизни ряд боевых судов, но и построить подводную лодку. Один из участников обороны писал: «Энергия и распорядительность Ивана Константиновича творят чудеса… Флот существует, и заслуга в том Григоровича бесспорна». За мужество, проявленное при обороне Порт-Артура, Григорович в 1904 году был награжден орденом Св. Станислава 1-й степени с мечами и мечами к ордену Св. Владимира 3-й степени.

В 1905–1906 годах И. К. Григорович был начальником штаба Черноморского флота и портов Черного моря. 14 мая 1906 года при взрыве брошенной террористами на параде в Севастополе бомбы он был контужен в голову. После убийства командующего флотом адмирала Чухнина он некоторое время командовал флотом.

В декабре 1906 года Иван Константинович был переведен на Балтику, где командовал военным портом в Либаве (Лиепая). Там Григоровичу удалось за короткое время создать мощную судоремонтную базу и сформировать первый в России учебный отряд подводного плавания. За отличную работу в Либаве Григорович в 1908 году был награжден орденом Св. Анны 1-й степени. А с конца 1908 года Григорович – главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта.

9 февраля 1909 года он был назначен товарищем (заместителем) морского министра и вскоре был произведен в вице-адмиралы. С новым назначением неизмеримо большей стала и ответственность. Пост заместителя морского министра был не столько почетным, сколько убийственно трудным. В его ведении были кораблестроение и судоремонт, вопросы материально-технического и гидрографического обеспечения флота. И это при том, что после окончания Русско-японской войны ни одно ведомство России не находилось в таком крайнем разорении, в каком оказался Военно-морской флот. За пять лет сменившие друг друга на посту морского министра адмиралы Бирилев, Диков и Воеводский с задачей возрождения флота не справились. Назревала необходимость в коренной реорганизации морского ведомства.

Фото императорской семьи с морскими офицерами на память.

18 марта 1911 года по настоянию Государственной думы морской министр адмирал С. А. Воеводский был отправлен в отставку. На этот пост был назначен И. К. Григорович, а в сентябре того же года ему присваивается звание адмирала.

В последние предвоенные годы И. К. Григорович всецело посвятил себя работе по укреплению Российского Военно-Морского флота. В короткий срок, избавившись от бездельников и интриганов, новый министр организовал работу всех подотчетных ему учреждений, наладил взаимоотношения с Государственной думой и другими высшими органами управления Российской империи, добился почти полного удовлетворения запросов и нужд флота. По воспоминаниям современников, он не был кабинетным руководителем. Его скорее можно было встретить у стапелей верфи, чем в Адмиралтействе. Иван Константинович инспектировал флоты и судостроительные заводы, лично контролировал ход постройки кораблей, подготовку команд и отдельных специалистов. Он осуществил ряд судостроительных программ для Черноморского и Балтийского флотов, учредил совещание по судостроению, которое решало вопросы распределения заказов среди частных предпринимателей и за границей. Накануне Первой мировой войны Россия имела 9 линкоров, 14 крейсеров, 71 эсминец и 23 подлодки.

Шесть лет возглавлял И. К. Григорович Морское министерство России, в том числе и в годы Первой мировой войны. В этой должности его уже нельзя назвать флотоводцем, но, как свидетельствуют факты, администратором он был отменным. Изучив опыт Русско-японской войны, он строил флот на новой основе. Усилиями морского министра в ходе Первой мировой войны флот был усилен еще 9 линкорами, 29 эсминцами, 35 подводными лодками. Были созданы лучшие в мире эсминцы типа «Новик», линкоры типа «Севастополь», первые в мире тральщики, лучшие в мире образцы мин и тралов. В составе флота впервые появились флотилия Северного Ледовитого океана и оперативные соединения-эскадры. Достаточно напомнить, что и через 30 лет, в начале Второй мировой войны основу Советского Военно-Морского флота составляли корабли, построенные еще в бытность Григоровича военным министром, в том числе все линкоры, 40 % крейсеров и треть эсминцев.

Посещение императором Кронштадта.

Несмотря на это, решением Временного правительства от 22 марта 1917 года адмирал И. К. Григорович был отстранен от должности и отправлен в отставку «с мундиром и пенсией». Временное правительство хотело найти за ним «грехи», но следственная комиссия не нашла ничего крамольного.

Иван Константинович имел возможность уехать из России в 1917 году и после октябрьского переворота, но не сделал этого. Большевики привлекли его к работе в составе Морской исторической комиссии по обобщению опыта Первой мировой войны и боевых действий на море. По заданию этой комиссии он даже написал мемуары. Но служебного пайка не хватало, и зимой 1920 года ему приходилось подрабатывать пилкой и колкой дров. Позже удалось устроиться архивариусом Морского архива, потом – на преподавательскую работу в Высшей школе водного транспорта.

Осенью 1924 года Советское правительство разрешило Григоровичу, уже тяжело больному, выехать за границу для лечения. Он уехал на Французскую Ривьеру и в Россию больше не вернулся.

Остаток своей жизни И. К. Григорович прожил очень скромно во Франции, в курортном местечке Ментон близ Ниццы. Он был полным кавалером орденов Французского легиона, но отказался от положенной ему в этой стране пенсии «по принципиальным соображениям». По этой же причине он отказался и от положенной ему англичанами пенcии «в вознаграждение заслуг Русского флота перед Британским в эпоху Великой войны» Участия в общественной жизни эмиграции Иван Константинович тоже не принимал. Он жил тем, что продавал свои картины, морские пейзажи, которые писал здесь, на набережной Ментона.

Адмирал и последний морской министр Российской империи умер практически в нищете 3 марта 1930 года в Ментоне. Перед смертью он завещал, чтобы его прах был предан родной земле и захоронен в Петербурге, в фамильном склепе рядом с могилой жены. На его могиле в Ментоне была выбита надпись по-английски: «Всегда любимая, всегда дорогая, о Россия, иногда вспоминай о нем, кто так много думал о тебе…»

Армия

После завершения войны с Японией и революционных событий 1905–1907 годов в структуре армии царила полнейшая неразбериха. Под одним и тем же названием скрывались совершенно неоднородные подразделения, части и соединения. Пехотные роты по своему составу делились на одиннадцать видов и имели от 100 до 300 солдат. Число рот в пехотных батальонах было не одинаковым. Полки были следующих типов: пехотные, стрелковые, гвардейские, резервные, крепостные, отдельные, причем в одних полках было по два батальона, в других – по четыре. В округах размеры однотипных частей также разнились. Так, четырехбатальонные полки на Дальнем Востоке были сильнее таких же полков в Европейской России. Двухбатальонные полки в Финляндии качественно отличались от двухбатальонных полков в Закавказье и т. д.

Совет Государственной обороны практически ничего не делал конкретного для изменения положения дел и в конце 1908 года был распущен, а начальник Главного управления Генерального штаба генерал Палицын заменен генералом В. А. Сухомлиновым, командовавшим до того войсками Киевского округа. Выяснилось, что за три с половиной года самостоятельного существования Главного управления Генерального штаба не было составлено даже плана работ. Сдача дел выразилась в том, что генерал Палицын передал генералу Сухомлинову ключ от пустого ящика своего стола. «Когда же я попросил программу по обороне, – вспоминал Сухомлинов, – он трагически указал пальцем на свой лоб».

Военным министром был назначен генерал Редигер, который вместо того, чтобы заняться армией, начал откровенно заигрывать с различными политиками. Это сослужило ему плохую службу и вскоре он был вынужден подать в отставку.

11 марта 1909 года новым военным министром был назначен В. А. Сухомлинов. Историк Кирсновский пишет: «Человек, не лишенный способностей, генерал Сухомлинов отличался властолюбием и вместе с тем поразительным легкомыслием. Своей бодростью и неизменным оптимизмом он нравился Государю и импонировал ему. Сухомлинов всегда был в натянутых отношениях с великим князем Николаем Николаевичем. С крушением Совета Государственной обороны и выдвижением Сухомлинова вражда между этими двумя одинаково властолюбивыми и одинаково завистливыми людьми перешла в открытую ненависть. На фоне этой ненависти и борьбы двух течений – поверхностно-новаторского великокняжеского и ретроградно-бюрократического сухомлиновского – и прошли для русской армии последние пять лет перед Мировой войной».

Уже 3 августа 1909 года состоялось первое заседание Особого совещания. Оно заседало пять месяцев. Результаты его работы были доложены правительству 25 февраля 1910 года. В течение ближайших 10 лет новые ассигнования на армию и флот предполагалось делить почти поровну: 715 млн рублей на армию (из них почти половину – 373 млн. – на крепости, 114 млн на строительство стратегических шоссе и только 81 млн рублей на тяжелую артиллерию) и 698 млн. рублей на флот (из них 614 млн. на Балтийский, в том числе 478,8 млн рублей на новое судостроение).

С 1 июля 1910 года русская армия переходила на новую организацию. В результате осуществления этих мер русская армия приобрела значительно более стройную организацию. Несколько улучшалась организация артиллерии.

Нельзя сказать, что это было исключительно заслугой Сухомлинова, его активно поддерживали и другие генералы. Так, в мае 1910 года с протестом против увлечения маринизмом выступил генерал Куропаткин. В сентябре он написал и разослал членам правительства подробную «Записку по вопросу об ассигновании Военному и Морскому министерствам кредитов на неотложные нужды». В ней он утверждал, что если «будут отпускаться на флот суммы, не соответствующие важности для обороны государства морской силы, то эти отпуски неизбежно отразятся на ослаблении сухопутной армии, составляющей главную силу России». В то же время Куропаткин критиковал и Военное министерство за увлечение развитием крепостей и стратегических шоссе. Основная часть средств, отпущенных на армию, должна была, по его мнению, использоваться на развитие артиллерии, авиации, организацию автомобильного дела и увеличение оснащенности армии инженерным имуществом.

В период 1909–1910 годов Сухомлиновым был произведен ряд важных реформ. Но, прежде всего, он добился того, что Главное управление Генерального штаба было подчинено военному министру.

Основными направлениями сухомлиновских преобразований было упрощение организации, усиление материальной части, проведение территориальной системы, сосредоточение внимания исключительно на полевых войсках в предвидении скоротечного характера будущей войны.

Были внесены существенные изменения в стратегический план войны на Западе. Так, основной ареной для стратегического развертывания войск на случай войны были определены не передовой Варшавский военный округ, а другие округа, находившиеся несколько глубже. По плану Сухомлинова, в так называемом «19-м расписании» 1910 года, Варшавский военный округ, как неудобный для развертывания, отдавался врагу без боя. Благодаря этому становилась ненужной система дорогостоящих и неэффективных приграничных крепостей. Правда, на практике этот проект вызывал сильное противодействие со стороны ряда старых генералов и в последующие годы привел к компромиссу: одни крепости упразднялись, другие оставлялись. Имевшиеся 9 крепостных пехотных полков были сведены в 7 полевых пехотных дивизий. Таким образом, вся пехота была сведена к основным типам 16-батальонной пехотной дивизии и 8-батальонной стрелковой бригады. Учреждены были новые армейские корпуса.

К 1914 году пехота состояла из 70 дивизий и 22 отдельных бригад. Из дивизий 3 были гвардейскими, 52 пехотными, остальные – Кавказскими гренадерскими и Сибирскими стрелковыми. Из бригад: Гвардейская стрелковая, 5 армейских, 4 Финляндские, 2 Кавказские, 6 Туркменских, 1 пластунская и 3 Заамурской пограничной стражи. Всего в этих формированиях насчитывалось 357 полков и 1294 батальона. Пропорция пулеметов у нас была та же, что и в европейских армиях: 2 на один батальон, а в стрелковых полках двойная – 4 на один батальон.

Перед войной русская конница насчитывала 24 конные дивизии (2 гвардейские, 15 Кавказские кавалерийские, 1 Донская, 1 Сводно-казачья, 1 Кавказские казачьи и 1 Туркестанская казачья), а также 8 отдельных бригад и 12 отдельных полков. В составе этих формирований насчитывалось 129 полков. Кроме того, было еще 12 различных конных дивизионов и 16 отдельных казачьих сотен.

Правда, в устройстве кавалерии были допущены серьезные ошибки. В 1910 году были упразднены учрежденные в 1906 году 4 кавалерийских корпуса, что негативно сказалось в ходе Первой мировой войны. Жестоким промахом всей организации стало полное отсутствие войсковой конницы, способной вести разведку в интересах пехотных дивизий и корпусов.

Повышалась огневая мощь частей и соединений. Уже к концу войны с Японией при каждой пехотной и конной дивизии была сформирована пулеметная команда из 8 пулеметов Максима на колесном лафете. В 1907 году такую пулеметную команду получил каждый пехотный либо стрелковый полк из расчета 4 пулемета на батальон. Дивизионные пулеметные команды оставлены только в коннице.

В 1910 году на вооружение полевой артиллерии были введены 48-линейные мортиры. Каждый корпус получил по мортирному дивизиону в составе двух батарей по 6 орудий каждая. Обращено, наконец, внимание и на горную артиллерию. Эффективной в стрельбе и транспортировке 3-дюймовой горной пушкой были снабжены стрелковые дивизионы 22 армейского корпуса и все кавказские корпуса. В 1-м, 4-м и 5-м Сибирских корпусах Приамурского округа были образованы третьи дивизионы артиллерийских бригад, каждый по 2 батареи (8 горных пушек).

Артиллерию в дальнейшем предполагалось значительно усилить, введя мортирные дивизионы в состав полевых артиллерийских бригад, а тяжелую артиллерию – в состав армейских корпусов. В связи с этим в Одессе было открыто в 1913 году Сергиевское артиллерийское училище, специально предназначенное для подготовки офицеров тяжелой артиллерии.

В войска для управления начал поступать искровой телеграф. Начала зарождаться, несмотря на скептическое отношение к этому, военная авиация. Благодаря великому князю Александру Михайловичу были открыты школы для подготовки военных летчиков-офицеров в Гатчине и на реке Каче в Крыму. Предполагалось при каждом корпусе иметь авиационный отряд в 4–6 самолетов. К началу войны в русской армии уже было 39 отрядов, на оснащении которых состояли 216 разнообразных самолетов и 221 летчик.

В осенний призыв 1913 года ввиду возможности войны были призваны 580 тыс. человек. Одновременно демобилизация лиц, призванных в 1910 году и подлежащих увольнению в запас, была задержана на 6 месяцев. В результате этого к весне 1914 года под ружьем находились 2 230 000 человек. Правда, весной этого же года в связи с промахами русской разведки в отношении истинных намерений Германии призыв 1910 года был уволен в запас.

Нужно сказать, что в то время в Российской империи существовала достаточно хорошо продуманная система резервов. Каждый увольнявшийся солдат тут же приписывался в полку второй очереди. Было намечено формирование 35 дивизий 2-й очереди, что с имевшимися первоочередными давало 105 пехотных дивизий и 18 стрелковых бригад.

Русская военная мысль предвоенного времени характеризовалась тремя направлениями.

Основу первого составляли старые генералы, многие из которых занимали высшие места в военной иерархии несмотря на то, что были противниками новых теорий ведения войны. К сожалению, к числу их относился и сам Сухомлинов, который похвалялся, что «двадцать лет не брал в руки ни одной книги по военному делу».

Памятником рутинерства в русской военной мысли стал Полевой устав 1912 года, составленный генералом Рузским и полковником Бонч-Бруевичем. Характерной его особенностью было, прежде всего, игнорирование встречного боя. Все операции классифицировались на «наступательные» либо «оборонительные». При ведении «наступательного» боя уделялось излишнее внимание тщательному выяснению обстановки (вообще в маневренном бою невозможному) и сказывалось стремление руководствоваться действиями противника. Первое влекло к потере времени, ослаблению энергии, проволочкам и трениям при отдаче, передаче и выполнении приказаний. Второе грозило подчинить наши действия воле неприятеля. В «оборонительном» бою главная роль отводилась передовой линии, которая и насыщалась войсками. О каких-либо маневрах силами и средствами в ходе операций не было сказано ни слова.

Военачальнику предписывалось действовать, сообразуясь с действиями противника, т. е. полностью уступая ему инициативу. Поэтому задачи ставились не так, как того требовали наши интересы, а так, чтобы лучше реагировать на действия противника. В результате отказ от инициативных действий приводил к подчинению воле неприятеля, переоценке врага, недооценке в то же время собственных сил.

Другую группу составляли так называемые «младотурки» – группа военачальников и преподавателей военных академий, которые всецело ориентировались на новейшие достижения западной военной науки, не делая при этом учета особенностей России. Возглавлял ее начальник Императорской военной академии Генерального штаба генерал Щербачев, а входили полковники Головин, Свечин и ряд других. Этому движению сочувствовал даже великий князь Николай Николаевич (младший).

Однако «младотурецкое» движение встретило яростный отпор со стороны представителей первой группы. Борьба закончилась полным разгромом Императорской военной академии Генерального штаба Сухомлиновым в 1913 году, смещением крамольных профессоров и запрещением думать иначе, чем по раз навсегда установленному казенному шаблону. «Младотурки» были загнаны в подполье, но идеи их постепенно стали захватывать все более широкие круги.

Третью группу составляли сторонники формирования теории русского национального военного искусства, т. е. с учетом особенностей России, ее истории и ее народа. Основу этой группы составляли генерал Мышлаевский и полковник Баилов. Но для реализации этих теорий нужны были мощная поддержка и, прежде всего, со стороны военного министра.

Генерал Владимир Сухомлинов

Владимир Александрович Сухомлинов родился 4 августа 1848 года в местечке Тельши (Литва) в семье офицера (в последующем генерал-майор). Его отец Александр Павлович участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. и вышел в отставку после ранения, полученного в сражении при Шейново, в чине генерал-майора. Мать – Ольга Ивановна Лунская.

В 1861 году Владимир поступил в Александровский кадетский корпус в Вильно. Но летом 1863 года, в связи с реформой военного образования и начавшимся польским восстанием корпус был расформирован, и Владимир Сухомлинов был переведен в Петербург в 1-ю военную гимназию. После окончания гимназии он был зачислен юнкером во 2-е военное Константиновское училище, но уже через несколько дней переведен в Николаевское кавалерийское училище, которое и окончил в 1867 году.

Строевую службу Сухомлинов начал в 14-м драгунском Нижегородском полку. Боевое крещение получил в боях за Самарканд, и за боевые отличия был награжден орденом Св. Анны 4-й степени с мечами. С 1869 года был помощником военного коменданта крепости Красноводск.

В 1871 году Владимир Александрович поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. После трехлетнего обучения он был произведен в штабс-ротмистры и назначен старшим адъютантом 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, а с 19 марта 1877 года – обер-офицером для особых поручений при штабе 1-го армейского корпуса, затем командовал эскадроном лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка.