Man Death Ethics. Человек, смерть и этика

Man Death Ethics. Человек, смерть и этика
Валентин Василевский

…если бы человек был способен написать настоящую книгу по этике, то эта книга, подобно взрыву, уничтожила бы все другие книги в мире.Людвиг Витгенштейн. Лекция об этике

Man Death Ethics

Человек, смерть и этика

Валентин Василевский

© Валентин Василевский, 2022

ISBN 978-5-0056-1692-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

пролегомены I

1. Добро и зло не сущности, а параметры. Единственным моральным фактом является смерть, мораль становится отношением к смерти: всё то, что ведет систему к гибели – зло; всё то, что преодолевает смерть системы – добро. Аргумент открытого вопроса снимается без апелляции к натуралистической ошибке.

2. Все проблемы связаны со смертью. То, что не ведет к смерти – не проблема. Любое препятствие, преграда, трудность, предел составляют для нас проблему только в том случае, если мы знаем, как она может убить нас.

3. Чтобы понять смерть как проблему, нужна система времен. Понимание – это перенос абстрактной модели из прошлого в будущее, а затем восприятие модели из будущего в реальном настоящем. Единственная когнитивная система, умеющая оперировать моделями во времени – человеческий язык. Поэтому человек – единственная социально-когнитивная система, понявшая смерть как проблему.

4. Этика – метод развития, опирающийся на гипотезу свободы.

5. Цель развития – преодоление проблемы, освобождение от проблемы. Начиная от ситуативных: голода, холода, болезней, внешних угроз; до абсолютной: смерти как таковой. Преодоление ломает гильотину Юма феноменом воли, переходя от данной «как есть» проблемы к абстрактной свободе от проблемы, в состояние «как должно».

6. Выживание и преодоление смерти не одно и то же. Выживание – это избежание смерти: отбор стратегий, позволяющих не сталкиваться с проблемой. Поэтому смерть для Отбора – средство развития стратегий выживания. Смерть для Преодоления – предмет развития.

7. Достижение цели развития есть переход системы в новое качественное состояние. Новый мир и Новый человек, не имеющие проблемы смерти, лишатся субстрата морали и этики. Поэтому у Нового человека не будет добра и зла.

пролегомены II

1. Акт понимания смерти рождает сущность человека. Исходя из этого определения, любая социально-когнитивная система, понявшая смерть, получит человеческие качества не зависимо от биологического вида.

2. Понимание возможно только в системе времен языка. Система времен – определяющее качество человеческого языка в отличие от всех других систем обмена информацией, начиная с природных РНК/ДНК до систем коммуникации животных. Абстрактная «машина времени языка» и есть разум.

3. Понимание того, что приводит к смерти во времени, и того, что помогает избежать или преодолеть смерть, создает у человека отношение к смерти.

4. Отношение к смерти – это дихотомия добра и зла. Таким образом, «добро» и «зло» не сущности, а параметры отношения к смерти как к единой сущности.

5. Этика – метод развития. Зная предел и его параметры, мы получаем возможность преодолевать предел. Именно с этого момента человеку всегда оказывалось недостаточно возможностей его инструментов по отношению к пределу. Так запустился маховик непрерывного Развития человека.

6. Цель развития – преодоление смерти. Все проблемы сводятся к смерти. То, что не приводит к смерти – не является проблемой, не нуждается в этической оценке, не взывает к развитию и преодолению.

7. Достижение цели развития системы – это переход системы в новое качество. После преодоления смерти не будет необходимости в отношении к смерти: не будет морали и этики. Новый мир определит для Сверхчеловека качественно иные параметры, пределы и сущности.

пролегомены III

1. Предмет: феномен осознания смерти. Гипотеза: «осознание смерти» есть самостоятельное, уникальное в природе явление, породившее систему нового качества: «человека». Только осознание смерти дает возможность «отношения к смерти».

2. Отношение к смерти формирует «мораль», как опыт гибели систем и «этику», как метод преодоления гибели. Этический метод дает человеку уникальную способность преодоления «проблем» вообще, и «проблемы смерти» в частности.

3. Живая природа «не знает» о смерти, поэтому она не имеет никаких проблем, морального отношения и этического метода развития. Смерть сама является для природы средством развития. Преодолеть смерть-как-проблему, с помощью смерти-как-средства невозможно.

4. Слово «человек» относится не к «личности» отдельно или «обществу» отдельно, а к системе «индивидуум-социум». Определяя «человека» как социально-когнитивный феномен, как «система, понявшая проблему смерти», мы разрываем привязку понятия «человек» к виду животных Homo Sapiens. Человеком можно назвать любую социально-когнитивную систему, понявшую проблему смерти.

5. Феномен «понимания» чего бы то ни было, собственно разум – это система абстрактных символов в системе времен. «Понимание» любого явления обязательно предполагает движение абстрактной модели этого явления в абстрактном времени относительно реальности. Поэтому математика без системы времен своих абстрактных символов не является полноценным языком, даже имея средства рекурсии.

6. Развитие есть переход в другое качество, преодоление предела явления. Таким образом этика – метод развития.

7. Идея развития для человека: «преодоление проблемы смерти». Вне предела окажется уже не человек, а «сверхчеловек», или «Новый Человек». Ценности, идеи и проблемы Нового мира будут качественно иными.

ошибка Аристотеля

To be, or not to be, that is the question

– William Shakespeare

Рассматривая сочинение Аристотеля «Никомахова этика», мне хотелось бы обратить внимание на ключевой момент, который характеризует общепринятый и ошибочный подход во всех исследованиях вопроса «добра и зла» до наших дней.

Аристотель смотрит на «благо» как на отдельный предмет: «…как принято считать, [всё] стремятся к определенному благу. Поэтому удачно определяли благо как то, к чему всё стремится.» Как будто «добро» это нечто, что можно определить или воспринять; явление, к которому можно прийти; как если бы это была некая самостоятельная сущность. Но это совершенно не так.

Это положение – ошибка, сводящая все этические рассуждения от Аристотеля до Джорджа Эдварда Мура к неизменно противоречивым результатам. Рассуждение, отталкивающиеся исключительно от «блага», подразумевает упрощение: как будто «зло» – это само собой нечто противоположное «добру», как некое «добро со знаком минус», антидобро. Но зло совершенно не равно «добру со знаком минус», как и «зло со знаком минус» не соответствует добру:

Зло ? – (Добро) или Добро ? – (Зло)

Я утверждаю, что «добро» как сущность, служившая «отправной точкой» в рассуждениях Аристотеля, было выбрано неправильно. Неправильно говорить о «добре» вне его постоянной связи со «злом», наделяя их свойствами неких независимых друг от друга сущностей. Мы не должны забывать, что «добро и зло», «благо и вред», «добродетель и порок» – это дихотомия. Итак, когда речь заходит о таком явлении, как дихотомия, представление подклассов как самостоятельных сущностей влечет потерю общего смысла дихотомирующей системы, дихотомирующей сущности. Потеря смысла системы «добра и зла» происходит в тот момент, когда мы заменяем одну общую истинную сущность одним из ее подклассов, при этом наделяя подкласс полным сущностным, или полным объектным характером. И тогда мы уводим себя от истинного предмета исследования. Если у нас нет истинной сущности, то мы можем говорить о чем угодно, но только не об истине. Печально, что все без исключения философы, следуя Аристотелю, упорно повторяют эту ошибку; хотя дихотомия моральных категорий известна всем.

Рис. 1. Графическая дихотомия: фокус в том, что здесь нарисован только черный подкласс, а белый, не будучи нарисованным, проявляется сам.

Не будучи отдельными сущностями, «добро» и «зло» не могут быть и сами по себе целями, к которым мы могли бы стремиться. И по этой причине «добро» ошибочно было объявлено тем, к чему всё стремится. «Добро и зло» это параметры, указатели уровней, или отношения, которые позволяют нам прийти к желаемой цели или желаемой сущности. Таким образом: как субстратом, так и результатом действия морального выбора является то, к чему выражается отношение с помощью понятий «добра и зла». Остается выяснить, что же это за фундаментальная сущность, которая может проявить себя практически в любом окружающем нас явлении.

Разберемся с этим на примере любого прибора, который мы используем: спидометр, альтиметр, термометр, указатель количества топлива. Приборы являются отличными примерами этического метода, они раскрывают механику его работы. Итак, любой прибор предназначен прежде всего для того, чтобы показать, существует контролируемый нами процесс или гибнет. На приборах мы видим с одной стороны «допустимый диапазон» бытия того процесса, который был нами запущен, существование его прямо сейчас. А с другой стороны «недопустимые параметры» бытия процесса, когда он направляется к гибели. И для нас важна опасность его смерти, потому что для нас важно, чтобы бытие процесса продолжало существовать.

Если вы печете пирог, то, когда вы контролируете выпечку по термометру, процесс уже идет, пирог уже печется, процесс уже существует. Теперь рассмотрим процесс выпечки химически. Как известно, выпечка – это реакция Майяра, соединение аминокислот с сахарами. Идеально она существует в диапазоне от 110 градусов Цельсия до 140 градусов. Происходит формирование полного вкуса, который представляет собой многочисленные перегруппировки молекул, появляется идеальная коричневая корочка, и характерный приятный аромат. До 110 градусов реакция Майяра будет недостаточной, и «выпекания» как мы его знаем – коричневой корочки, полного вкуса и запаха у пирога не будет. Он просто сварится, и как выпечка существовать не будет. Это будет вареное недопеченное тесто, сырая или безвкусная начинка. Напротив, выше 140 градусов произойдет карамелизация сахаров, а выше 200 градусов и сгорание углеводов – так выпечка тоже погибнет.

В этом примере мы видим, что у нас есть показатели «блага» для выпечки – от 110 до 140 градусов, а также показатели «зла» – до 110 или свыше 140 градусов. И, вроде бы, мы на самом деле стремимся к «благу», избегая «зла». Именно как говорил нам Аристотель. Но так ли это на самом деле? Можно ли сказать, что мы получили сущностное благо в конце процесса, если он нас удовлетворил? Нет, мы получили хорошую выпечку и ничего больше. Даже хороший, вкусный пирог – это не «то, к чему всё стремится», это не сущностное благо. Если мы недопекли пирог или сожгли его – мы тоже не получили сущностное зло. Единственное, что произошло – погибла выпечка, которая была нам нужна, но больше ничего.

Значит, контролируя выпечку параметрами «добра и зла», мы не стремились к «добру» как таковому. Так же, как мы на самом деле не воплотили никакого «зла», если мы плохо проконтролировали выпечку и сожгли пирог. В сущности, этический метод на приборе мы использовали, чтобы не допустить гибели процесса, который был нам важен. Поэтому Этика – это именно «метод» именно «преодоления» именно «гибели», которая угрожает бытию нужного нам процесса. Эту технику можно приложить к любым жизненным ситуациям.

Искомая нами сущность, которую мы отслеживаем по этическим параметрам на приборах это именно «угроза гибели» процесса. Важно ухватить это различие. Существование процесса мы уже имеем, он есть «существующий» прямо сейчас. А вот реагировать по сигналу параметров мы будем только в ответ на возможные проблемы процесса, о которых сигнализирует прибор, показывая на шкале недопустимые параметры.

Таким образом, когда мы видим благоприятный диапазон параметров: это «благо» для процесса, но не сущностное благо, а параметр сущности процесса. А неблагоприятный диапазон параметров: «зло» для процесса, но не сущностное зло, а нежелательный параметр для сущности процесса.

Еще один момент: одна и та же скорость, например 200 км/ч для самолета будет слишком низкой и опасной – тогда самолет рискует каждую секунду обрушиться в штопор, потерять опору в воздухе и погибнуть. А вот для автомобиля достижение такой скорости наоборот, грозит повышенной опасностью – от неожиданного столкновения с препятствиями до буквально «взлета» автомобиля, что тоже грозит ему аварией. Значит в самой скорости «200 км/ч» нет ни злого, ни доброго начала. Наше отношение к этой скорости будет меняться в зависимости от ситуации на прямо противоположное. И это очевидно.

Сама по себе цифра на высотомере указывает на положение самолета над поверхностью земли. И цифра становится «плохой», только когда указывает собой на положение, означающее возможность гибели самолета, и «хорошей», если полет может и дальше безопасно продолжаться. Пилот с помощью такого отношения к цифре: зная, какие из них «хороши», а какие «плохи», принимает усилия в направлении показателей «добра» на приборах, и избегая приближения к показателям «зла». Так пилот достигает не «добра» самого по себе, и избегает не «зло» как отдельную сущность. Так же можно упомянуть, что одни и те же цифры на спидометре могут означать «зло» для самолета в одной ситуации, и «добро» в другой. И в этом нет противоречия, а ситуация понимаема нами со всей очевидностью.