Ёлка желаний

Ёлка желаний
Валентина Александровна Сегида

Ирине двадцать шесть лет, но она чувствует себя на все сорок. В юном возрасте ей досталось слишком много испытаний, и она бы сломалась, но… Семилетний сын Миша, заставляет просыпаться по утрам и быть сильной. Ради сына Ира готова на все, но самое сложное позади и теперь нужно просто жить. А это не просто, если внутри боль, отчаяние и разочарование. Под Новый год Миша пишет письмо Деду Морозу, с просьбой осуществить его самое заветное желание – побывать на главной ёлке страны. Письмо сначала попадает на программу "Ёлка желаний", а потом в руки к столичному чиновнику Стасу. Преследуя свои интересы, прожженный циник и отъявленный бабник берется исполнить мечту ребенка и приглашает Мишу с мамой на неделю в Москву. Но никто не знает, что главное Мишино желание – это видеть маму снова счастливой. Пронзительная новогодняя история про веру в Деда Мороза, заставит смеяться и плакать, даже самого искушенного читателя. Эта книга про то, что чудеса случаются с теми, кто в них верит.

Валентина Сегида

Ёлка желаний

Глава 1. Ирина

Если бы я была не такой ссыкухой, я бы смогла прыгнуть с моста? Три-четыре минуты свободного полёта, а потом пустота. Ни боли, ни страха, ни одиночества. А там – ну если есть что-то после – я никогда не буду одна. Я вряд ли попаду в рай, слишком много крестов на душе, но и сейчас я в аду. Хуже точно не будет.

Полумрак заснеженной трассы рассеивает свет фар моей машины. Мелкие снежинки падают на лобовое стекло, а через мгновение скрипящий звук дворников раздирает тишину и смахивает их на дорогу. Маленькая японская машина верой и правдой служит мне не первый год. Родители подарили мне её на совершеннолетие.

Мысли о самоубийстве посещают меня только в минуты крайней усталости. И только когда я одна, что бывает три раза в неделю по дороге на работу и обратно. Сегодня один из тех дней, когда умереть хочется особенно сильно.

Позади остался аэропорт Кольцово, а значит, пятнадцать минут, и я на месте. У меня есть совсем немного времени побыть в своих мыслях, а потом собрать себя в кучу и настроиться на работу.

Я даже один раз останавливалась на середине моста, выходила из машины и вглядывалась в серую рябь воды. Представляла себя в белом платье с раскинутыми в разные стороны руками, летящую вниз. Мне доставляло удовольствие думать, что я могла бы это сделать. И чтобы меня не нашли, это из обязательных условий.

Но каждый раз потом мне становилось жутко стыдно. Вина за эти мысли жгла душу и раздирала сердце, едва я представляла, а как же Миша? Мысли о сыне отрезвляли, заставляли собраться и возвращали в реальность. Умирать отменяется, мне нужно жить.

Последний поворот, скрип тормозов, и я заезжаю на парковку перед рестораном. Это ближайший к дому приличный ресторан, но дорога всё равно занимает чуть больше часа. Я достаю сигарету – это мой способ настроиться. Как я ни пыталась бросить, но у меня не получается. Сигареты помогают мне жить.

– Привет! – говорю я охраннику на входе.

– Отлично выглядишь, Ирочка. Ты сегодня вовремя. Иваныч будет доволен.

– Спасибо, Макс. Сеня уже приехал? – я поднимаюсь по лестнице, но успеваю посмотреть на себя в большое зеркало в холле. Мне не нравится то, что я там вижу. Большие чёрные круги под опухшими глазами ещё только предстоит замазать тональным кремом. Метр с кепкой, про таких говорят. Шарф, обмотанный вокруг шеи три раза, закрывает большую часть лица. Нос покраснел и потёк на холоде, и сейчас я им шмыгаю. – Хорошо выгляжу? Ты серьёзно?

– Ты великолепная! – отвечает Макс и провожает меня влюблённым взглядом. Он несколько раз пытался позвать меня на свидание и искренне не понимал, почему я отказываюсь.

Я всегда и везде опаздываю и ничего не могу с этим поделать. Я честно стараюсь, но перед самым выходом обязательно что-то случается или я залипаю в мыслях. Мой начальник Борис Иванович – золотой человек, но он как бывший военный помешан на точности. Он мне как отец, я не люблю его расстраивать.

Ресторан наполовину заполнен людьми. Я сразу отмечаю перекрытый маленький зал – значит, ещё и банкет. Отлично, значит, сегодня будет больше чаевых. Я иду в подсобку за кухней, чтобы там переодеться и накраситься.

В обычной жизни я не вылезаю из джинсов и толстовок, но на работе Иваныч требует платье. Это не так чтобы сложно. Ещё пятнадцать минут, и из кудрявого подростка я превращаюсь в женщину. Чёрное платье, красные туфли и помада в тон делают из меня вполне себе привлекательную молодую девушку.

– К тебе можно? – слышу я Сенин голос за дверью.

– Ещё две минуты и выйду.

– Да я поговорить хотел. Можно?

– Заходи.

С Сеней мы знакомы со школы. Вместе восемь лет в музыкалку отходили. Во всех видах школьной самодеятельности участвовали, а сейчас вместе на жизнь зарабатываем. Он мой друг. Один из немногих оставшихся.

– Я хотел спросить, как Миша? Пришли результаты анализов?

– Пока всё хорошо. Тьфу-тьфу-тьфу. Даже щёки отъел наконец-то.

– Мне тут человечек знакомый позвонил, предлагает работу нам. Ты как, можешь перед Новым годом больше смен взять?

– А что предлагает?

– Да условия отличные. Он ведёт корпоративы, и перед Новым годом все дни расписаны. Группа, с которой он работал, подвела, он срочно ищет замену. Деньги хорошие предлагает.

– Мне нужно с Ритой поговорить, но, думаю, она за Мишей присмотрит. Хорошо бы денег заработать.

– До завтра ответ дать нужно, работаем мы или нет.

Сеня во фраке толкался в дверном проёме и не знал, куда деть своё длинное тело. Маленькая каморка была завалена кегелями с пивом и всевозможным хламом. Он переминался с ноги на ногу и смотрел куда-то в пол. В его движениях присутствовала неловкость, но я не понимала, с чем она связана. Ну и Бог с ним. Сеня вообще странный. Я, как могла, собрала в узел свои кудри, поправила помаду, надела туфли и стала готова.

– Хорошо, до завтра скажу, – ответила я и прошла мимо Сени.

– А, я хотел спросить…

– Сеня, давай потом. Пора идти.

Перевоплощаясь в рабочий образ, я перевоплощалась не только внешне, но и внутренне. Появлялась решительность и некоторая дерзость. Мои плечи расправились, во взгляде появилась томная поволока, а походка стала лёгкой и грациозной. Я закрыла в глубине души свои страхи, горести и переживания. Они мне сейчас не помощники. Сейчас я на работе и мне нужны деньги, а ещё энергия, чтобы жить. Спасибо театральной студии и курсам по актёрскому мастерству. Я умею перевоплощаться, я умею играть.

В одном углу просторного зала ресторана сцена для артистов с небольшим танцполом. Все желающие могут не отказывать себе в желании потанцевать. Я работала здесь почти год, и большая часть гостей была мне знакома. Мне нравились люди, большая часть которых регулярно приходила ужинать. Они приветственно машут мне рукой и здороваются. Гул ресторана постепенно стихает, а когда я выхожу на сцену, раздаются аплодисменты.

Мой высокий стул стоит чуть с краю от центра сцены, к нему я и иду. Два софита направлены прямо на меня, когда как Сеня с саксофоном остаётся в тени. Первые аккорды, и я проваливаюсь в свои мир музыки, где есть только я и джаз. Но перед тем моя обязательная речь:

– Дамы и господа, мы рады вас приветствовать в нашем ресторане. Меня зовут Ирина, и я буду петь для вас. Сначала мы исполним несколько импровизаций, а потом после перерыва все желающие могут заказать песню для себя или своей дамы.

В ближайшие два часа я буду счастлива, я буду делать то, что люблю больше всего в жизни, – петь.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Набираю полную грудь воздуха, а потом медленно выдыхаю. Я чувствую, как первые ноты зарождаются где-то на самом дне моей матки, там, где сосредоточено моё женское естество в его животном воплощении. Первые звуки – то ли стон, то ли крик. Так во мне просыпается музыка.

Я всегда начинаю одной и той же песней. Мистер Паганини не просто песня, это ритуал погружения в мир музыки. Где нет боли и страха, где есть только безграничное счастье и экстаз.

Больше всего мне нравится власть, которую дарит музыка. Я вижу, как меняются люди, слушая меня. Вижу, как замедляется их дыхание, расслабляется лицо, а взгляд перестаёт блуждать по залу и уходит в глубинные уголки души. С первых нот и до последнего звука они принадлежат мне, а я им. Я отдаю людям себя и получаю в десять раз больше. На сцене я чувствую себя Богом.

Моя история с музыкой началась в пять лет. Мама обожала музыку и мечтала, чтобы я сделала то, что ей не удалось – стала певицей. В нашем доме было много пластинок, и я засыпала и просыпалась под протяжные звуки проигрывателя.

Меня не хотели брать, так как природные данные у меня хромали. «Слабые руки, плохая память и слух так себе», – вынесла свой вердикт строгая дама средних лет после прослушивания. Но надо было знать мою маму, чтобы понять, что её этот ответ не устроит. Мама нашла через знакомых Веру Павловну, которая и познакомила меня с музыкой.

Мне повезло, любовь к музыке тесно связалась у меня с любовью к моей первой учительнице. У меня не получалось, но мне так хотелось порадовать Веру Павловну, что я много часов проводила за пианино и разучивая сольфеджио. Потом начались уроки вокала и стало понятно, что не так всё плохо с моим голосом, как казалось вначале. Я росла и через усердную работу получала то, что кто-то имел от природы. А у меня от природы были упрямство и усидчивость. Моей подружке Машке, с которой мы тогда вместе занимались у Веры Павловны, требовалось сорок пять минут, чтобы выучить кусок, мне же требовались три часа усердной работы. Ей всё давалось легко, а мне нет. Единственное, что у меня было всегда, – это глубина и мамина артистичность. Я всегда чувствовала музыку и могла передать сначала руками, а потом и голосом то, что хотел сказать автор. Все плакали на моих концертах, а мама обнимала меня и прочила великую карьеру.

Я ничего не понимаю в людях, что ими движет и почему они поступают так, а не иначе. Но зато в музыке для меня нет секретов. С первого прослушивания я понимаю, что чувствовал тот, кто это написал. И могу передать людям. Можно наработать технику, но эмоциональность либо есть, либо её нет. Так же и в жизни. Я научилась взаимодействовать с людьми, но они всё так же непонятны мне. Видимо, поэтому ничего путного в отношениях у меня и не выходит.

В восемь лет меня взяли в музыкальную школу, где я продолжала со скрипом учиться. Мамочка, спасибо, что всегда верила в меня. Очень жаль, что я не оправдала твоих надежд и всё так же далека от мировой сцены, как и ты когда-то. Мама готовила меня к сцене, она считала, что одного музыкального образования мало. И я ходила в театральную студию, а в десятом классе добавилась студия актёрского мастерства. Родители не жалели денег на моё образование, а я была слишком послушной, чтобы спорить. Да и что спорить, мне нравилось притворяться и играть. У меня не было ни одной свободной минуты в школе, я не играла в куклы и не бегала курить за школу. Мне было некогда, я готовилась покорять Москву.

Теперь я могу выступать и моя работа – это то, что я люблю больше всего в жизни. А ещё у меня есть зрительская любовь и признание тех, кто хоть раз меня слышал. А это не так уж мало. Всемирная популярность не самое желаемое в моей жизни сейчас.

– Великолепно! Ирочка, когда же мы увидим вас на экране телевизора? С вашими вокальными данными надо на передачу «Голос». Вы там всех победите, – мой самый верный поклонник вперёд всех устремляется на сцену с корзиной красных роз, едва я заканчиваю выступление.