Багульника манящие цветы. 2 том

Раиска причитала и сквозь слёзы половина её слов были не совсем понятны ни Павлу, ни Катерине.

Пашка стоял с красной лентой в руках, предназначенной для Танюшкиного банта и пока совершенно ничего не понимал. Он недоумённо теребил ленту, в упор смотрел на Раиску и бубнил:

– А я – то здесь, при чём? Откуда ты знаешь, какая у меня группа крови? Я, и то её не знаю, если и знал, то давно забыл.

Катерина воскликнула:

– Я знаю, я вспомнила, что когда ты лежал в больнице с воспалением лёгких, тебе вливали первую группу. Я точно это помню.

В то время, как Павел находился в полном недоумении, женщины уже натягивали на него рубашку, обувь… Не попадая ногой в ботинок с перепугу от Раискиного рёва, он вдруг отцепил от себя и её и Катерину, закричал на обеих:

– Вы что, как ненормальные! Все дети болеют. Вечно вы, мамаши, поднимаете панику, не разобравшись. Нужно всё обдумать, взвесить, а уж тогда и высказывать свои эмоции… И вообще, я ничего не понимаю! Дайте прийти в себя, наконец – то!

Пашка ещё хотел что – то сказать, да не успел – Раиска схватила своего закадычного друга за грудки, всхлипывая, проговорила:

– Я тебе сейчас так взвешу, что мало не покажется. Сказано тебе, что – бы ты немедленно бежал в больницу сдавать кровь для сына. Для нашего с тобой сына Мити, он умирает, я тебе ясно говорю, или нет? У вас с ним одна кровь…

Лучше бы она это не говорила – Пашка от этих её слов вовсе замер как вкопанный и уставился на неё, пытаясь вникнуть в то, что он только что услышал.

Раиска, что – бы привести его в чувство, мощной своей рукой врезала пощёчину.

Из детской комнаты выбежал Лёнька. Сообразив всю суть происходящего, он встал перед Раиской, протянул свою худую руку:

– Я отдам свою кровь Мите. Он мой брат, а значит и кровь наша с ним одинаковая.

Давайте же что – нибудь делать! Я не могу потерять ещё одного друга, не хочу терять брата!

Только после этого взрослые засуетились. Павел, немного придя в себя, стал поторапливать всех и поспешил за сыном, который первым выскочил в коридор.

Танюшка, как не торопилась одеться и побежать вместе со всеми в больницу, не успела, осталась одна и, глядя в окно, заревела во всё горло. Ей было обидно, что оставили её здесь, а ведь она тоже могла бы пригодиться Мите в больнице, он теперь и её брат тоже. Так или иначе, оставалось одно – смотреть в окно и ждать, пока не вернутся взрослые.

Раиска бежала к больнице с большим страхом. Ей казалось, что как только она переступит её порог, так сразу ей сообщат что нибудь плохое про Митю. От таких мыслей становилось жутко и подкашивались ноги. В больнице сейчас Сашко.

Почти половина ночи провёл он вместе с Раиской в приёмном покое, пока мальчика обследовали. Митя недавно жаловался на боли в боку и тошноту, да думалось, что пройдёт всё само по себе. У детей часто такое бывает. Набегаются, напрыгаются, оттого и животы потом болят. Да только на этот раз боли у Мити не проходили. В больнице у него определили желтуху в какой – то тяжёлой форме.

Сашко сидел в коридоре, а как только увидел Павла, тут – же поволок его в кабинет к врачу.

У Пашки взяли кровь, предварительно проверив её на соответствие. Кровь Пашкина подошла, и Сашко поторопился в коридор успокоить женщин.

Раиска вышагивала по коридору, шептала молитву о выздоровлении сына. Катя смотрела на дверь процедурного кабинета и тоже молила Всевышнего о том, что – бы всё обошлось. Лёнька сидел рядышком с грузином и тихо с ним разговаривал. Он убеждал Сашко в том, что если у его папки не хватит крови, то он готов сдать свою, для этого он и прибежал сюда.

– У меня много крови, я же молодой и могу поделиться ею с братом, мне не жалко! Сашко обнял мальчика, произнёс:

– Значит, ты теперь знаешь, что вы с Митей братья?

– Да, знаю, – ответил Лёнька грустным голосом. Вот только мне не везёт ни на хороших друзей, ни на братьев. Был у меня друг Виталька, был он мне как брат, но я его потерял. Теперь, когда встретил настоящего родного брата, то выходит так, что могу и его потерять. Зачем так, Сашко? Ведь у нас с Митей столько планов!

– Нет, Лёня, Митя от нас никуда не денется. Здесь, в больнице, его вылечат. Тем более, что сейчас с ним его отец – ваш отец и он не допустит, что – бы его сын Митя, которого он только что приобрёл, смог куда – то исчезнуть. Митя не может просто так нас всех покинуть, он теперь не имеет на это никакого права. Он должен ещё узнать всю правду, познакомится со своим настоящим отцом. Судьба не зря их свела вот таким образом. Поправится твой брат, обязательно поправится». Через некоторое время из процедурного кабинета вышел Павел. Был он бледным, шатающей походкой прошёл к дивану, где сидела Катерина, поднял руку, сжав её в кулак, тем самым убеждая всех, что всё теперь будет хорошо. Раиска кинулась к Пашке с вопросом:

– Да не молчи ты, как рыба, скажи хоть намёком как там Митя? Он в сознании?

У Пашки перед глазами всё кружилось, во рту пересохло так, что хотелось очень пить. Говорить сейчас что – либо не было никакого желания. В ответ на Раисины вопросы он только махнул рукой.

Спас его доктор, который вышел в коридор. Он поспешил успокоить Митиных родственников и объявил, что беспокоиться не стоит, мальчику поставили капельницу и теперь всё страшное позади. Полежит некоторое время в больнице, подлечится и выйдет на свободу. Лёнька гладил руку отца, шептал:

– Тебе больно, да, пап? Но зато ты спас нашего Митю.

Катерина полезла за платочком вытереть набежавшие слёзы.

Раиска попыталась прорваться в палату к сыну.

Медсестра, поправляя капельницу возле мальчика, тут же попросила её удалиться и впредь не нарушать покой больного. Раиска всё же успела заметить, что глаза Мити открыты и вполне осознанны. Даже румянец на его щеках заметила, а ведь со вчерашнего дня на лице сына не было ни кровинки.

Эти Раискины наблюдения немного успокоили сердце и она, уже с облегчённой душой вышла снова в коридор, где находились все её близкие.

Сашко держал под руку Павла, объявив всем, что пора теперь спасать донора. Сейчас не повредили бы его другу шоколад и хорошее вино, которое у него, Сашко, имеется про запас. Все дружно с этим согласились и решили немедленно идти к грузину. Лёньку отправили к Танюшке, сидит там одна и, наверняка скучает. Лёнька и не сопротивлялся, что ему делать у тёти Раи, если там нет Мити?

Сделав вид, что направился к дому, Лёнька обогнул угол больницы и, убедившись, что взрослые удалились от больницы, повернул назад. Танюшка никуда не денется, он только посмотрит на Митю краешком глаза и побежит к сестре.

Вычислив окно палаты, где должен был находиться его брат, он подтянулся и поднялся на высоком фундаменте, заглядывая в окно. Приглядевшись, увидел удручающую картину – Митя лежал в белых простынях, совсем один и над ним висела перевёрнутая бутылка с папиной кровью. Лёнька заметил про себя одно немаловажное обстоятельство – дежурной медсестры возле Митиной кровати нет. Как же так! Она должна находиться в палате больного! Не успели родственники уйти, как она смылась. Это Лёньке совсем не понравилось. А вдруг Мите что – нибудь срочно понадобится!

И тут он заметил, что Митя махнул ему рукой, другой, свободной от иголки. Лёнька так обрадовался, что закричал громко:

– Ты выздоравливай, брат! Папкина кровь сильная, обещай, что никогда меня не оставишь, слышишь?

Митя кивал головой, соглашаясь со своим другом. А Лёнька продолжал:

– Ты мне очень нужен, поэтому держись!

Митя продолжал кивать головой, понимая Лёньку. Присмотревшись к лежащему брату, Лёнька заметил, что тот плачет. Что – бы самому не расплакаться, решил насмешить Митю.

Он припечатал своё лицо к стеклу, и получилась очень смешная рожица. Митя сквозь слёзы рассмеялся. В это время в палату вошла медсестра. Она несла градусник Мите. Поправила капельницу, заметила в окне Лёньку, пригрозила. Теперь можно и уходить. Он рассмешил брата и хотя он под капельницей, но зато живой, а остальное папина кровь доделает.

Облегчённо вздохнув, Лёнька поспешил домой, к Танюшке.

Его сестрёнка, наплакавшись вволю, сидела в окружении кукол и была настроена на дальнейшее одиночество.

Увидев брата, она побежала ему навстречу, спросив на бегу:

– Отдали кровь? Лёнька засмеялся. Смешная у него сестра, иногда заботливо, как мама, спрашивает:

– Ты не голодный? Шарфик повязал? Варежки не забыл? От такой заботы маленькой его сестрёнки Лёньке думалось: счастливый я всё же человек! У меня такая замечательная сестра, теперь есть и брат. И ему захотелось сделать что – то приятное для Танюшки. Умыв грязное от слёз её лицо, спросил: