Каждому по делам его

– Дам, если пообещаешь слушаться беспрекословно!

– Ну, ясен пень! Буду!

Они поехали с Ритой по магазинам, чтобы купить ей необходимые вещи для похода. Виктор написал ей список, по которому она должна всё собрать.

Он тщательно готовился к этому походу! Ему не приходилось ходить по тайге с женщинами, но он уже настроился на эту поездку и не мог себе отказать в такой малости, как побродить по тайге и показать Рите какая она, настоящая тайга с её неповторимым воздухом, её мощью и её непредсказуемостью.

Наконец настал час отъезда. Виктор вынес из квартиры рюкзак, карабин, уложил всё в багажник, сел за руль. Ключ на старт! Пока двигатель урчал-прогревался, ещё раз мысленно пробежался по списку, все ли взял. Проверил в кармане документы, быстро перебрал в уме: патроны, спички, топор, фонарик, палатка, вроде ничего не забыл. Машина прогрелась, и Виктор поехал к Рите. Она ждала его, стоя у окна. Виктор зашёл в квартиру, взял её рюкзак, пересмотрел все вещи и убедился, что Рита ничего не забыла, потом проверил, как она одета, обнял её, поцеловал, и, улыбнувшись, закинул рюкзак Риты себе на плечо. Они вышли из квартиры и отправились в путешествие навстречу своей судьбе.

Глава III

В притаёжном посёлке, в охотхозяйстве получили разрешение и поехали к местному жителю Никитичу. Виктор с другом Гошей всегда останавливались у него, когда приезжали на охоту. Дом у Никитича был большой, а жил он один уже не первый год, поэтому он всегда был рад постояльцам. Никитич научил их обрабатывать шкурки соболей. Гоша быстро овладел этой наукой и не доверял обработку шкурок Виктору. Гоша всегда сдавал шкурки сам и знал точно, сколько денег получит за пушнину. Некоторым неопытным охотникам просто не терпелось вывернуть пересохшую шкурку мехом наружу, чтобы прикинуть, на какую сумму она «потянет», шкурка ломалась и теряла свой товарный вид. Многие были охотники-любители, они не знали, что шкурку надо подержать на морозе, а потом занести в помещение и выворачивать.  Вначале Виктор с Гошей тоже так делали, пока Никитич их не научил всяким тонкостям.

Виктор с Ритой остались ночевать у Никитича. Он подошёл к Виктору, достал папиросы, закурил, пыхнул дымом пару раз и сказал:

– Витёк, а хошь, я тебе чё-то покажу?

– Ну, давай, Никитич, показывай!

– Пойдёмте со мной! – Никитич махнул им рукой, и пошёл по тропинке в конец огорода.

Он привёл их на большую поляну, остановился, повёл рукой и гордо сказал:

– Видел, какой у меня рассадник?

Виктор окинул взглядом посадки молодого кедрача.

– Никитич, а тебе это зачем? У тебя тайга можно сказать за огородом, а ты его весь засадил кедрачом! Ему ещё расти, и расти, пока первая шишка появится! Ты, Никитич, сколько лет запланировал прожить?

– Ничё, Витёк! Сам не доживу, внукам достанутся. А мне здоровье уже не позволяет по тайге бродить. Старею.

– Это, Никитич, потому, что ты бобылём живёшь!

– Не знаю, Витёк, я один привык жить.

– Ты же ещё не старый, тебе бы хозяйку в дом, молодую!

– Да есть у меня женщина, иногда навещаю её. Ладно, пойдёмте ужинать, да спать, завтра утром рано вставать.

За ужином Виктор с Ритой сидели сонные. Никитич посмотрел на них, встал из-за стола и проводил своих гостей в их комнату, вышел и закрыл за собой дверь.

Сонное настроение у Виктора мигом улетучилось, а тело наполнилось прежней упругостью, здоровым желанием незамедлительно обхватить Риту, прижать к себе, насытиться её молодым упругим телом с красивыми изгибами, выпуклостями и другими соблазнительными местами. Рита быстро разделась и нырнула под тёплое одеяло. Виктор скинул с себя одежду и оглядел себя со всех сторон.

– Рита! Я где-то вычитал, что учёные доказали удивительную вещь. Оказывается, в каждом из нас, хомо сапиенсов, живёт до десяти процентов неандертальца! Я вот смотрю на себя и думаю, в каком месте во мне начинается неандерталец? Как ты думаешь?

– Стесняюсь сказать! – хохотнула Рита.

– Добрая ты у меня, девочка! – расцвел широкой довольной улыбкой Виктор, – но женщины всё-таки интереснее и разнообразнее, хотя в них тоже десять процентов неандерталок. Кстати! У моего друга Гоши недавно был случай: пришла молодая негритянка, за какой-то деталью для машины. Мы их по старинке зовём неграми, я так и не смог понять главного: страна Нигерия есть, а негров, хоть обыщись, ну нигде нет…

– Любимый! – перебила его Рита, – мы сегодня будем философствовать или ты уже ляжешь, и мы начнём искать, в каком месте в тебе неандерталец?

Рита лежала перед ним совершенно голая, слегка прикрыв себя одеялом, из-под которого было видно, где начинается соблазнительный треугольничек. Она томно провела рукой по груди, потом медленно по животу и переместила руку на бедро. Виктор быстро прыгнул к ней в кровать, обхватил её, прижал к себе и тяжело задышал в ухо.

– Рита… сладкая моя…какая же ты красивая… я соскучился…

Волосы у Риты распущены, глаза горят, губы трепещут в ожидании поцелуя. Он целовал её с чувством, крепким поцелуем, как вино двадцатилетней выдержки. Виктор придвинулся ближе, она ощутила тепло его бедра. По телу прошла волна легкого блаженства. Он гладил её с трепетом, с каким человек берёт в руки святыню. Рука его медленно спустилась вниз по бедру, снова устремилась вверх. Медленно, плавно, завораживающе. Возбуждение усилилось, когда его рука мягко легла на живот, нежно прошлась по нему круговым движением и переместилась ниже. Потемневшие от страсти глаза, смотрели на неё с любовью и нежностью.

– Сладкая моя, любимая! – Виктор прильнул к её губам.

Она кончиками пальцев коснулась его груди, зарылась лицом в тёмные завитки волос. Он что-то прошептал ей на ушко, покрывая поцелуями её шею и лицо…

Уставшие, они быстро уснули. Ночь пролетела незаметно. Рита проснулась от того, что Виктор нежно взял в ладонь её грудь, потрогал пальцем вишенку на груди, после чего Ритин организм моментально отозвался на его ласки, она шевельнулась, с закрытыми глазами, накрыла ладонью его руку, потянулась к Виктору. Он понял, что можно… Она тонула в его объятиях и чувственности. Он целовал её, словно утверждая своё право собственника, целовал её долгими, страстными поцелуями. Он целовал её за умение удивлять, за то ощущение чуда, которое происходило каждый раз, когда он слышал сладостный стон, что ласкал его мужскую гордость. Он любил её всю, со всеми её достоинствами и недостатками. В такие минуты он чувствовал себя абсолютно счастливым. Виктор осторожно накрыл её своим телом. Рита ощутила его жар, их возбуждение достигло неведомой силы, исчезло ощущение реальности. Трепеща от сладостных ощущений, Олеся обхватила Виктора за шею и прильнула к его губам. Он, простонав, зашептал:

– Рита, ты чудо, сокровище моё!

Они лежали, обнявшись, и тяжело дыша.

– Ритка, как же мне хорошо с тобой! – он расцвел широкой довольной улыбкой.

Рита лежала, молча, с закрытыми глазами и с улыбкой на губах, положив руку ему на грудь, привычно наматывая на пальчик чёрные колечки волос. Раздался стук в дверь, Никитич крикнул:

– Молодёжь! Подъём! Пора ехать!

Они встали, завтрак их уже ждал на столе. Рита с Виктором сели завтракать, а Никитич, получив оплату вперёд, пошёл прогревать свой УАЗик. Они позавтракали, вышли на улицу, загрузились в машину к Никитичу и он поскакал по разбитой лесовозами дороге в тайгу. По просьбе Виктора Никитич вёз их в зимовье. Рита кувыркалась по салону и ругалась, как мужик. Виктору было смешно и они с Никитичем потешались над ней. Плохо ли, хорошо, но в тайгу к зимовью они всё-таки добрались. Никитич высадил их, задерживаться не стал, развернулся и отправился домой, а Виктор с Ритой, набросив на себя рюкзаки, пошли к избушке. Вокруг неё кругом рассыпана шелуха, видимо заготовители кедровой шишки совсем недавно отсюда уехали.

Оказавшись посреди безбрежного моря тайги, Рита почувствовала себя неуютно, как будто со всех сторон ей угрожала опасность. Она прислушивалась к каждому шороху и старалась от Виктора не отходить. Он, увидев её испуганное лицо, взял за плечи и, заглянув в глаза, прошептал:

– Да ты боишься, девочка моя!

– Конечно, боюсь! Я же первый раз в тайге! – Рита пожала плечами.

– Не бойся! Я тебя в обиду никому не дам! Сейчас зайдём в избушку, разведём огонь, согреемся, и все страхи пройдут! В первый раз всегда бывает страшно!

Виктор открыл щеколду, в зимовьях замков не бывает, и распахнул дверь. Они зашли в избушку, там было холодно, Рита покрутилась, осмотрелась.

– Это чья избушка? – поинтересовалась она.

– Общая! В ней охотники отдыхают, сборщики кедровой шишки, сейчас мы тут поселимся.

– Мы здесь жить будем?

– Нет! Мы сегодня переночуем, а завтра пойдём в тайгу, и ночевать будем в палатке.

– А мы в палатке не замёрзнем, ведь почти зима?

– Я тебя согрею, девочка моя! – Виктор подошёл и обнял её, она прижалась к нему, ей было уютно и спокойно в его объятиях. Они постояли минутку, потом Виктор отстранился, снимая рюкзак, пошёл к полатям, поставил рюкзак и занялся печкой. Рита поставила свой рюкзак на стул и стала наблюдать, как Виктор разводит огонь в печке.

Он поджёг лежавшие там дрова, достал котелок и, решив экономить воду, вышел на улицу набил котелок снегом, вернулся и поставил на печку таять, чтобы вскипятить и заварить чай.