Каждому по делам его

Рита возмутилась:

– Стародубцев! С ума сошёл? Как я понесу такую тяжесть?

– Рита! У меня её положить некуда, а бросать такой трофей грех! Я потом что-нибудь придумаю!

– Тогда этот трофей будет мой!

– Ритка! Ты чудовище!

– Ничуть! Я, конечно, не красотка и строптива, как коза, но местами интересна… плюс красивые глаза! – Рита захохотала.

– Да пошутил я, девочка моя! Мне для тебя ничего не жалко! С тебя поцелуй… нет два!

– Одного хватит за глаза, – возразила Рита.

– Ну, не жмотничай! – попросил Виктор, схватил Риту в охапку и стал целовать.

Вокруг шумит бескрайняя тайга, кругом снег, холод, а Виктор счастлив, что здесь, в тайге, Рита уж точно не убежит от него на какую-нибудь тусовку.

Ночевать они расположились на полянке. Поставили палатку под небольшой развесистой елью, где было сухо и комфортно. Недалеко от поляны журчала речка. Медведи в это время уже залегли в берлоги, но стопроцентной уверенности у Виктора не было, что не бродит где-нибудь по тайге шатун, который за лето не набрал достаточно жира и не до сна ему теперь, но озвучивать свою мысль не стал, чтобы не напугать Риту. Медведи огня не боятся, но ночевать с костром перед палаткой как-то спокойнее. Виктор развёл костёр, положив в него сухие стволы сломанных на части деревьев, чтобы хватило на всю ночь. Всё-таки это тайга и он решил судьбу не искушать. Рядом с собой положил заряженный на крупного зверя карабин. Ночь прошла спокойно. Большая круглая луна странно выделялась на тёмном, ночном небе. Тайга затихла, как будто заснула, неслышно было ни шороха, ни звука. Виктор часто просыпался, проверял костёр, подправлял стволы, внимательно вглядывался в темноту, освещая пространство фонариком, и снова осторожно ложился, чтобы не разбудить Риту.

Утром, на рассвете, Виктор встал, набрал воды в котелок и поставил его на костёр. Пока вода закипала, он пошёл по кустам, чтобы наломать веток смородины на чай. Когда чай заварился, он разбудил Риту. Она выползла из палатки сонная, посидела с закрытыми глазами, как бы досыпая, пока Виктор не подошёл к ней и не приложился поцелуем к её губам. Рита открыла глаза, улыбнулась, оттолкнула его, встала и пошла к речке, умываться. Вернулась окончательно проснувшаяся и посвежевшая, с блестящими глазами. У Виктора уже был готов завтрак. Они не спеша поели, попили смородинового чаю с конфетами, выкурили по сигаретке и стали собираться в путь. Виктор собрал палатку, свернул спальные мешки, привязал их к рюкзакам, и потихоньку пошли, посматривая по сторонам в поисках зайцев. Следов зверушек было много, но никого нигде не видно было.

К Ритиному рюкзаку кроме спального мешка была привязана шкура убитой волчицы, а у Виктора, как и положено охотнику полный набор нужных в тайге вещей. Идти по завалам было тяжело. Только они отошли от своей стоянки, как три крупных глухаря недалеко от них поднялись и расселись на ветках невысокого дерева. Рита повернулась к Виктору, показала рукой в сторону глухарей.

– Стародубцев! Ты обещал дать мне пострелять! Вон, птички, какие крупные, дай стрельнуть!

– На, стрельни! Только не торопись, поймай птичку в прицел, задержи дыхание и медленно нажимай на курок.

Рита взяла карабин, прицелилась и выстрелила. Глухари взлетели с ветки и скрылись за кустами. Виктор, борясь с искушением тоже пострелять, забрал у Риты карабин.

– Тоже мне, стрелок! Вернёмся из тайги, я тебя поведу в тир, чтобы ты научилась стрелять!

– Да, чему там можно научиться в твоём тире?

– Для начала пойдём в тир, а потом я тебя свожу на настоящее стрельбище, где будешь стрелять по банкам из настоящего оружия!

– Стародубцев! Ловлю на слове! Ты, правда, научишь меня стрелять?

– Гадом, буду!

– Стародубцев! Ты уже гад, потому что потащил девушку в тайгу, а стрелять не научил!

Виктор закинул карабин на плечо и пошёл дальше, оставляя следы через заснеженный лес. После Ритиного выстрела Виктору уже небыло смысла охотиться на глухарей, пришлось бы далеко бежать за ними, да ещё с полной выкладкой. Рита, слегка наклонившись вперёд под тяжестью рюкзака, шагала следом за Виктором. Зима, по-настоящему, ещё не вступила в свои права. Тонкий слой снега переливался и искрился под лучами солнца, а из-под него выглядывала замёрзшая трава, которая под ногами хрустела и ломалась. Они шли, ориентируясь по навигатору, их цель была дойти до избушки лесника, там переночевать, вернуться в свою избушку, куда их привёз Никитич, а оттуда вернуться в деревню. По навигатору до избушки лесника было небольшое расстояние, но в тайге нет асфальтированных дорожек. Приходится идти через кусты и завалы и уж точно, не по прямой.

Кусты затрещали, и Виктор с Ритой увидели, как на поляну, метрах в пятидесяти от них, выскочил марал, подняв свою величавую голову, вытянул шею и неожиданно затрубил, буквально через минуту издалека отозвались подобной песней. Внезапно раздался резкий рёв, Виктор вздрогнул, а Рита отбежала и спряталась за его спину, глядя испуганными глазами на марала. Рядом с маралом с шумом ломающихся веток, как ураган, из кустов вылетел огромный медведь, который, видимо, за лето не набрал достаточно жира и не залёг в берлогу на зиму, он набросился на марала. В прыжке медведь свирепо вцепился в бедро маралу. Марал резко прыгнул в сторону, медведь отлетел, но снова кинулся на животное, схватив его за холку. Марал взметнулся вверх и ударил хищника копытами с такой силой, что медведя отбросило в сторону. Не желая терять добычу, хищник снова набросился на марала и сбил его с ног, схватив зубами за горло, он передними лапами сдирал с него шкуру. Через некоторое время хозяин тайги, фыркая и упираясь в тушу, с аппетитом отрывал куски, вылизывая выступающую кровь.

Виктор с Ритой, как зачарованные, смотрели на этот поединок. Но вдруг Виктор спохватившись, схватив Риту за руку, быстро потащил подальше от этого места. Они бежали быстро, как только могли, нагруженные рюкзаками. Виктор тащил Риту за собой за руку. Вдруг зверь, услышав шум, резко поднял голову и посмотрел на убегающих людей. Он встал на задние лапы и заревел, что было мочи, бросив свою добычу, понёсся сквозь кустарник, ломая ветки вслед за ними. Огромная туша прытко неслась за людьми, защищая свою добычу.

Виктор кричал:

– Рита! Быстрее! Господи! Помоги! Курить брошу! Клянусь! Только помоги, Господи!! Рита! Как ты?

– Я сейчас помру! У меня уже сил нет бежать!

– Держись, девочка моя!

Виктор понимал, что убежать от медведя у них не получится. Рита зацепилась за сучок, упала, Виктор не удержал её. Он сорвал с плеча карабин, прицелился в медведя. Рита уже почти поднялась, когда оказалась с медведем на одной линии огня, Виктор резко крикнул:

– Лежать!!

Рита рухнула на землю. Медведь встал на задние лапы и с рёвом пошёл на них. Рита визжала, Виктор выстрелил медведю в грудь, ближе к левой подмышке, в сердце, медведь взревел, но продолжал идти, тогда Виктор выстрелил ещё, потом ещё. Зверь в ярости бросился на грохотавшие выстрелы. Из раскрытой пасти раздавался яростный рёв, летели брызги кровавой пены. В своей ненависти к людям, и смерть не могла его остановить. Виктор прицельно послал пулю. Зверь покачнулся. Заплетающиеся лапы затоптались на месте, вот-вот завалится, но через секунду он выправился, и вздыбился. Виктор вскинул карабин в намерении последним выстрелом уложить шатуна. В упор грохнул выстрел, однако пуля не остановила медведя. Он словно и не почувствовал удара, в своём стремлении подмять человека, но следующий выстрел остановил его. Медведь рухнул на Риту и одной лапой рвал одежду на боку девушки. Она закричала, срываясь на хрип.

– А-а-а-а-а-а-а!! – кричала Рита, вздрагивая в предсмертных судорогах.

Под тяжестью зверя хрустнули её косточки. Медведь никак не издыхал, вздрагивал всей тушей, чем причинял, ещё большее страдание умирающей девушке. Виктор, подлетел к зверю, подставил ствол к башке, ещё вздрагивающему в предсмертном издыхании, медведю, и выстрелил. От выстрела туша перевернулась, освобождая бездыханную Риту. Виктор осторожно снял с Риты рюкзак, поднял её на руки и отнёс в сторону, от околевающего зверя. Взял её за руку, она повисла как плеть, не живая. Расстегнул Ритину куртку, приложил ухо к груди: ничего не прослушивалось, сердце молчало. С минуту стоял на коленях над ней, и внезапно таёжная тишина разорвалась ужасающим криком:

– Ри-и-и-и-та-а-а-а-а-а!!

Затухающий взгляд глаз цвета спелых маслин смотрел на кроны кедров. Она не слышала голос Виктора. Сознание покинуло её, голова безжизненно склонилась набок. Кровь, струйкой вытекала у неё из уголка рта. Виктор склонился к Рите.

– Рита… девочка моя… прости… не уберёг… Ри-и-и-та-а-а!! – кричал охваченный горем Виктор. Закрыв лицо руками он рухнул и завыл, не хуже того волка, который потерял свою волчицу. Он долго лежал, уткнувшись головой в снег, руки, закрывающие лицо замёрзли, и он их уже не чувствовал. С трудом поднявшись, он посмотрел на Риту. Бессильно заскрипев зубами, тихо застонал и снова заплакал. Рыдания сотрясали его, руки рвали вокруг него застывшую траву вместе со снегом, в глазах у него потемнело, ему хотелось умереть рядом с Ритой, чтобы не чувствовать этой боли, этого горя.