не жалея нажитого,
не слушая голоса
призмы
своего ада.
Продолжая вытряхивать,
тряпки,
оголяя захованные,
глубоко
скелеты.
Вопреки ропоту:
Может не надо?
Изничтожив ширму,
освободить нутро
хламом полное под завязку
Выколачиваясь,
болтом стёртой резьбы
из толпы тождества.
Нарушая уставы нарисованной сказки
торжествуя,
в форме, раскрытого бытия,
в вакууме,
пустоте космоса,
прокричать:
Я – есть Я!
«Сердца…»
Сердца.
Паприки цвета,
алого,
болгарского перца
революционного знамени.
Мысли – хрусталь горный,
глаза – прожекторы
чистого света!
Груди наши пылают
в порывах, непокорного
пламени.
Ноги твёрдо шагают, отчеканивая звонкий
ритм.
В руках наших планета,
Вселенная
целая.
Не сворачивая
с пути,
незыблем наш вектор,
наш алгоритм.
Улепётывайте из под ног,
сволочи!
Разбегайтесь в свои норы,
углы.
Торопитесь.
Перед некогда казнёнными,
на коленях теперь палачи.
Так ходили мы дети и взрослые,
разделенные на М и Ж.
Это наш!
Крестовый поход в ТСЖ.
«Артачатся, не хочут попадать в ботинки ноги…»
Артачатся, не хочут попадать в ботинки ноги,
и возвращаться в свой нон-стоп,
бегом,
разнузданно,
раскрывши рот…
Взгляд в доски пола,
молча постою ещё в пороге.
По всем фронтам,
вернувшись на щите,
мне анонсирован
цейтнот.
Ударами,
пощёчин крепких,
собственной дрожи
уйти,
рывками,
смело,
но на ощупь,
и не вернуться…
Задержка,
ломаясь,
стоять не прикрывая рожи,
в глазах с плеском,
обернуться
с натянутой улыбки,
треском
кожи.
«Лезвие бритвы, затупилось…»
Лезвие бритвы, затупилось,
острое.
Целуя,
в ухо шепча
мёд,
шею мою нежно резала.
С умением лекаря, врача пунктуалила
гекатомбу,
методично соблюдая