Девять жизней. В бой идут одни старики

Я остался один, представил всех этих Маш, Кристин, Оксан, Марин и мне стало нехорошо. Я и в этой-то жизни больше их видеть не хочу.

Наверное, я глубоко задумался, к действительности меня привёл голос официантки:

– Извините, мы закрываемся.

Я по привычке хотел было пофлиртовать, посмотрел ей в глаза и увидел пустоту и природную глупость. Ну её, переспишь, а потом в следующей жизни терпи в виде сестры, брата или того хуже-матери. Нет уж, дудки! И я спросил:

– А где человек, с которым я сюда пришёл?

Официантка улыбнулась:

– Вы один пришли, никого с вами не было.

Я шёл по утренним улицам и понимал, что жизнь разделилась на до и после. И тут я осознал то, что лежало на поверхности: незнакомца звали Александр Николаевич, а меня Саша, Александр, а отца моего звали Николай. Неужели я беседовал в кафе сам с собой, опытным и взрослым?! Я пришел к себе себя предупредить!

Мобильник разрывался звонками и светился именем Марина. Я вытащил из него симку и выбросил в мусорницу. Теперь я точно знал, с кем не хочу делить свою следующую жизнь. А главное, настоящую тоже!

Хорошо, да плохо

Жил да был мальчик.

Его родители когда-то оба мечтали стать знаменитыми: мама грезила о певческой карьере, а папа хотел стать барабанщиком в рок-группе.

Но этому не суждено было случиться. Мама работала кассиршей в универсаме, а папа водителем. Жили, не бедствовали. Сына отдали в музыкальную школу.

Родители верили, что их мальчик, уж точно, станет знаменитым музыкантом, а ребёнок страдал. Он люто ненавидел фортепиано и иногда нарочно зажимал пальцы дверями, чтобы получить освобождение от занятий. Родители перевели сына на вокал, но мальчик ел снег и мороженое, хрипел, но не сдавался. Что только не придумывали родители: и вознаграждения сулили, и наказывали – ничего не помогало.

Как только выдавалось свободное время, мальчик в своей комнате вооружался ножницами и шил одежду для кукол. Однажды папа застал его за этим занятием:

– Мать, выброси все иголки, нитки и лоскутки! Ты посмотри, что удумал! Род наш опозорить хочет! Разве мужское это дело – кукол обшивать!? Ну-ка, бери гитару и этюды разучивай! (К тому времени мальчика перевели на обучение по классу гитары.).

Мальчик давился слезами и нестройно бренчал на ненавистном инструменте. Отрадой были каникулы – он уезжал на всё лето к бабушке в деревню и там вволю шил наряды для кукол соседской ребятни.

Шли годы, мальчик вырос и стал известным модельером. Он купил родителям большой, красивый дом. Вечерами папа и мама пили чай на веранде, любовались садом и говорили:

– Эх, жаль, что сын так и не стал музыкантом!

Мания величия

Сразу несколько человек, не сговариваясь, поставили мне диагноз – мания величия. А у меня, по моему, комплекс неполноценности развивается. Я всегда правилам хорошего тона в общении с людьми следовала, а именно: тщательно скрывала истинное моё к ним отношение. А тут будто прорвало.

Началось всё с одноклассницы Верки. Школу-то мы почти 20 лет назад окончили, но общаемся до сих пор. Даже не знаю – зачем. У Верки, как сложился мой образ со школьной скамьи, так и не меняется. Сама-то она ничуть не изменилась. Тогда страдала из-за неразделённой любви и сейчас страдает, только объекты меняются. Да и то не сильно.

В 17 лет это был Мишка Снегирёв, обычный ПТУшник, хамоватый, распутный, пьющий.

Сейчас это Толик из Ярославля, строитель, не умеющий и не желающий ничего строить, любитель выпить и приударить за какой-нибудь кассиршей из «Дикси». Живёт Толик у Веры, за её счёт, но она утверждает, что это любовь, встречает сожителя со скалкой, вышвыривает вещи, а потом всё начинается сначала. Она говорит, что только я её понимаю и звонит, рыдает, просит совета, а затем поступает наоборот.

И вот на днях Верка снова позвонила:

– Катя! Я больше так не могу! Он кобель! Ночевать не пришёл опять! Не пущу его больше, замок сменю!

И вдруг я, против своего обыкновения, сказала:

– Ну и что? Будешь потом локти кусать? Вдруг на этот раз уйдёт? С кем тебе быть-то? У тебя всё-равно все одинаковые. Шило на мыло. Не вижу смысла.

Верка аж задохнулась от неожиданности, а затем начала орать:

– А у тебя и такого нет! Потому что мнишь себя всю жизнь не знаю кем, ставишь себя выше других!

– А я и есть выше других! – сказала я и бросила трубку.

В гости напросилась Ирина. Ну вот о чём мне с ней говорить? Сплошные банальности и штампы. И банальности не замедлили политься рекой:

– Всё больше убеждаюсь, что мужики примитивнее, чем мы. Им только поесть, да секс. Ну иногда футбол или типа того. Потому мужчина – голова, а женщина – шея, – высказала мудрую мысль Ирина.

– Ириш, ты это в 105-ый раз говоришь, не надоело? – Ирина зло на меня зыркнула:

– Ах вот как! Ну хорошо, давай о мироустройстве поговорим. Вот я думаю, что наша цивилизация зародилась не на Земле… Обычно я любые беседы поддерживала, а тут сказала:

– Ну давай, сейчас все передачи РЕН ТВ мне пересказывать будешь?

– Знаешь, Катя, по-моему ты зазвездилась. А что ж, если такая умная, не в центре живёшь в апартаментах, а в этой халупе?

Ну, думаю, началось!

Ирина ушла, а я решила: лучше одна буду, чем притворяться всё время, разговоры эти пустые поддерживать. В субботу я отправилась на день рождения Ленки Зиминой. Народу было много, умела Ленка народ собрать, ничуть не заботясь о совместимости. За одним столом мог оказаться майор полиции, бородатый бард, заведующая складом, балерина, официантка и жена олигарха. Слушать было невыносимо эту какофонию, где никто никого не понимал и никто никому не был интересен. Чтобы не портить Ленке праздник, я попыталась уйти по английски, но она выбежала в прихожую со словами:

– Ну и мнишь ты о себе, Кать, с таким лицом сидела, будто зубы болят! Будь попроще и люди к тебе потянутся.

Я буквально выбежала из квартиры, а за мной устремился один из гостей:

– Разрешите проводить?

Мы шли, а новый знакомый пытался мне понравиться:

– Катя, вы всегда такая серьёзная?

– Нет, только когда скучно.

– Вы, наверное устали. А я могу помочь. Я, между прочим, целитель.

Наверное мужчина думал, что я скажу: «Ах!», но целителям я вообще не доверяла, так как мой отец был хирургом и доктором медицинских наук. Ухажёр не унимался:

– Могу вам упражнение показать, только ковёр нужен. Понятно, в гости напрашивается. Зашли ко мне, показал он упражнение, сели чай пить, а гость соловьём заливается про чакры, карму, фэн-шуй. Постепенно пыл его иссяк.

– По-моему вы на меня как-то свысока смотрите? Напрасно вы такая высокомерная, – процедил гость сквозь зубы и ушёл обиженный.

А я думала: какой же дурой я все эти годы была, что такой бред выслушивала! Какая там мания величия?!